Он даже не думал, что предательство Фрида ударит по нему так сильно! Уже зажили раны, нанесённые ногтями Марианны, сошли синяки, словно их и не было, зато, когда сошла на нет эйфория от того, что его вызволили, спасли и вернули назад, навалилась такая тоска, какой не было и после отречения от него родителей:
-Наверное, это потому, что они не очень-то возились с детьми – не по чину это королевским-то особам, - думал он. – Была бонна Анна, которая со мной и занималась до школы, а дальше я уже считался взрослым мальчиком и мне не полагалось нежностей от матери – только наставления, да, в серьёзных случаях, отцовское воздействие…
Герман поёжился – в теплом и влажном террариуме отчётливо потянуло ледяным свознячком.
-Вот и получается, что Фрид был мне ближе всех, знал меня лучше всех, потому подобрался так, что это было… больнее всего! – лягушачья морда ткнулась в мох – как-то даже голову держать сил не осталось.
Он так погрузился в свою тоскливость, что даже пропустил момент, когда открылась дверь и в комнате появился Сшайр:
-Тебя зовёт хозяин, - бесстрастно сообщил он Герману, - Выкапывайся оттуда!
Полоз прелесть мха не понимал – куда уж степному созданию ощутить ценность лесного сокровища.
-Иду, - отозвался Геннадий, выбираясь из своего убежища и прыгая к стене.
Через миг с пола поднялся высокий, выше Сшайра, блондин с чрезвычайно мрачным выражением лица.
-Что лягушачья морда, что человечья – выражение как две капли яда! – подумал Сшайр, но вслух говорить ничего не стал, заучив наизусть прекрасное людское изречение «Молчание – золото».
Он исполнительно проводил Геннадия наверх, к кабинету Соколовского и замер у двери, аккуратно разместив хвост так, чтобы он не попадал на ковёр – ему не нравилось, что край ковра иногда сдвигался и его надо было поправлять.
Сшайр не видел, что Сокол усмехается, глядя на его манипуляции, и не догадывался о том, что даже их причину он разгадал и в душе прилично развлекается над педантизмом своего слуги:
-Вылитый Кир, - думал Филипп Иванович, припоминая одного своего знакомого, - Всё должно быть по струночке, симметрично, правильно и в установленном порядке. Оба невозможные чудаки!
Примечание автора: Кир – один из главных героев серии «По ту сторону сказки».
Насмотревшись на змеевича, Соколовский перевёл взгляд на Геннадия, который стоял перед ним и упорно рассматривал отполированную поверхность стола.
Начало первой книги серии "По эту сторону" ТУТ
Начало второй книги серии "По эту сторону" ТУТ
Начало третьей книги серии "По эту сторону" ТУТ
Начало четвёртой книги серии "По эту сторону" ТУТ
Начало пятой книги серии "По эту сторону" ТУТ
Начало шестой книги серии "По эту сторону" ТУТ
Все остальные книги и книжные серии есть в НАВИГАЦИИ ПО КАНАЛУ. ССЫЛКА ТУТ.
Ссылки на книги автора можно найти ТУТ
-Почему у тебя такое лицо, словно ты забыл его сменить? – уточнил Соколовский. – Вылитая скорбная физиономия лягуха, мимо которого пролетела жирная муха.
Герман поднял взгляд на хозяина, промямлив что-то вроде:
-Простите, господин, - и попытался натянуть на лицо крайне ненатуральную улыбку.
-Что? Грусть-тоска тебя снедает? Одолела молодца? – продолжал Сокол, краем глаза заметив воспрянувшего и явно обрадованного Сшайра, который пару недель начал плотное изучение творений Пушкина и теперь периодически зависал над книгой, восторженно шевеля губами – проговаривая про себя строки.
-Что? – изумился Геннадий.
-Говорю, в депрессию впал?
-Нет, я… не ква-ква! – этот звук прозвучал настолько неуместно, что Герман прижал руку к губам и замер.
-Да ладно тебе врать-то… Конечно, впал. И я даже знаю причину – твой брат, - Соколовский пожал плечами, глядя на растерявшегося Геннадия. – А точнее, его предательство, так?
-Да, - сдавленным голосом ответил Герман – он не знал, что его переживания так заметны и ощущение было такое, словно его голым на всеобщее обозрение выставили.
Он был уверен, что и Соколовский и Сшайр развлекаются над его слабостью, но исподлобья взглянув на хозяина, он обнаружил, что тот абсолютно серьёзен, и даже, пожалуй, рассматривает его с некоторым сочувствием, а невольно оглянувшись, увидел схожее выражение на лице змеевича.
-Возможно, тебе будет любопытно узнать, - проговорил Соколовский, - Что твой бывший друг сменил тебя в том самом болоте, но ненадолго – продержался он всего-то вечер и ночь, а потом согласился стать мужем Марианны.
-ЧТО? – Герман даже не сразу осознал, что именно ему сказали. – Как? Но у него же Анхен…
-Она подала на развод с ним, как только услышала о том, что он попался, поэтому Фридрих оказался абсолютно свободен и тут же финансово ангажирован уважаемым Леопольдом Бруновичем, в качестве будущего супруга для его ненаглядной дочурки.
-Грррххм, - Геннадий ощутил, что у него слегка перехватило горло – то ли от воспоминания о «невесте», которая маячила на берегу болота, словно какое-то голодное мифическое чудовище, то ли от ощущения затягивающейся на шее веревки полнейшей безнадёги, которое его охватило, когда Фрид передал его в жадные ручки Марианны.
На миг его охватила… нет, не жалость, а какое-то острое сожаление о том самом друге его детства, о его брате, самом близком для него человеке, который попался такой… Сцилле. Да-да, именно таким кровожадным и ненасытным морским мифологическим чудищем виделась Герману Марианна.
-Запечалился о его судьбинушке? – понимающе хмыкнул Сокол.
Геннадий хотел было ответить отрицательно, но вспомнив о недавнем позорном кваке, молча кивнул.
-Слегка и ненадолго, - через минуту добавил Геннадий, сказав уже чистую правду.
Жалеть, всерьёз жалеть Фридриха, который его предал и, связанного как барана, вёз на продажу этой самой Марианне, который только недавно высказывал так много чего о порядке, о правилах, утверждая, что ничего такого в браке с этой крокодилицей нет, он никак не мог! Стоило только Геннадию вспомнить равнодушную красивую физиономию Фрида, которую прекрасно было видно в зеркале заднего вида, как сочувствие куда-то испарилось.
-Да и потом, он же не превращается, - Герман пожал плечами, - Не думаю, что Марианна для него будет настолько же опасна.