Рассказ "Колодец"
Глава 1
Глава 14
— Что ты такое говоришь, девочка моя? — испуганно спросила Серафима, обнимая дочь и заглядывая ей в глаза. Марина нахмурилась и отвела взгляд в сторону. Нижняя губа девочки подрагивала, как это бывало в детсадовском возрасте, когда малышка с трудом сдерживала слезы.
Женщина села рядом, прижала дочь к себе и тихо спросила:
— Ты чем-то расстроена? Что случилось? Расскажи, пожалуйста…
Марина вместо ответа громко заревела, и Серафиме стоило большого труда ее успокоить. Она стала замечать, что дочки в присутствии отца ведут себя настороженно, следя за каждым своим словом и действием. А он делал вид, что ничего особенного не происходит.
«Что с ними творится?» —напряженно думала Серафима, обнимая старшую дочку. Младшая играла неподалеку, и ей не было дела до них. Малышка была до того увлечена, что не сразу услышала, как ее позвал Руслан.
— Лизка, оглохла, что ли? Сколько тебя можно звать? — рявкнул мужчина. Девочка удивленно уставилась на отца.
— Я не слышала, пап. А что?
— Такая маленькая, а слух, как у старой бабки. Почему не отзываешься? — продолжал злиться папаша.
— А что ты хотел? — Лиза была само спокойствие. Руслан почесал голову:
— Ты это… массаж мне сделай. Ноги болят. Твоя мамка вечно занята, а у меня мышцы все затекли, — потребовал он.
Глаза Лизы широко раскрылись:
— У меня сил не хватит. И я не умею.
— Научишься, — нетерпеливым тоном оборвал ее отец. Махнув рукой, повелительным голосом повторил:
— Ну же, давай скорее. Долго мне ждать?
Лиза насупилась и демонстративно ушла. У Руслана от удивления отвисла нижняя челюсть:
— Ах ты… а ну, кому говорят? Быстро сюда!
Однако в ту же минуту послышался недовольный голос девочки:
— Мама, там меня папа заставляет делать ему массаж. Он дурак? Я не умею.
— Я с ним поговорю. А ты успокойся, пожалуйста. Садись рядом с Маришкой, а я сейчас, —ответила Серафима. Однако она не успела дойти до комнаты, как Руслан выскочил в коридор и начал кричать на детей и жену:
— Ты как их воспитываешь, дура? Почему они смеют мне перечить? Да если бы не я, сидели бы голодные, сухой коркой хлеба закусывали пустой чай! Распустились, неблагодарные твари!
Женщина спокойно посмотрела на него и предложила:
— Пошли в гостиную. Незачем так кричать, можно поговорить и более спокойным тоном.
Насупившись, Руслан прошел в гостиную и встал, скрестив руки на груди. Ему казалось, что так он выглядит по-настоящему грозным и опасным человеком, с мнением которого следует считаться.
— Ну? —напористым тоном начал мужчина. — С чего ты взяла, что у тебя есть право что-то говорить против?
— Если ты несешь всякую ерунду, почему бы и не показать тебе, что ты был неправ? — в голосе Серафимы появились знакомые стальные нотки, и это очень не понравилось супругу. — Помнится, пять лет назад ты клялся, что готов меняться ради нас всех. Особенно ради детей. А что я вижу сейчас? Ты стал воспринимать собственных дочек как бесплатное приложение к твоей драгоценной особе. Чтобы мы все крутились вокруг тебя и наперебой угождали тебе.
— Что ты из меня царька какого-то делаешь? — фыркнул Руслан.
—А что ты из нас холопов своих делаешь? — в тон ему ответила жена. Неожиданно ее голос резко понизился:
— Знаешь, что мне не дает покоя?
— Что? — насмешливо спросил Руслан.
— Почему болеем только мы, особенно я? Ты до того, как мы повторно сошлись, болел куда чаще. Это ты лежал обычно с температурой и больным горлом. То у тебя ноги прихватывало, то сердце, желудок. Зато сейчас здоров как бык, даже насморка нет. И меня с собой сравни – болею каждый месяц. Сколько я валялась и анализы сдавала? Но увы, прицепиться не к чему. А чувствую себя словно, через день-другой в гроб уложат…
Руслан почему-то отвел глаза в сторону, но наседать не перестал:
— За собой сама не следишь, а я виноват?
— Настолько часто я никогда в жизни не болела, — ответила жена со странной задумчивостью в голосе. — Да и твоя мама… Она приходит и как будто радуется, что меня скрутило в очередной раз. Пока я жила отдельно от вас всех, у меня проблем со здоровьем не было. А как сошлись, столько болячек полезло, что страшно становится. Я иногда даже думаю попросить мне дать слово…
— И о чем же? — умерив гонор, поинтересовался супруг.
— Если я… если со мной что-то случится… дай слово, что не оставишь детей. Что не сдашь их в детдом или своей родне, которым плевать на них, ты и сам это знаешь.
— Ты с ума сошла? — не на шутку испугался Руслан. — С какого перепугу тебе вдруг помирать вздумалось?
— С такого. Я просто разваливаюсь, — шепотом ответила жена, промокнув глаза носовым платком. — Ни один врач не может поставить диагноз, потому что по анализам я здорова как бык. Тут волей-неволей начнешь верить в чертовщину.
Руслан побледнел, но заставил себя взять в руки и натужно рассмеялся:
— Что? С каких пор ты вдруг стала верить? Ты же атеистка до мозга костей, с чего бы?
— Я не исключаю разные варианты. Учитывая, что мое физическое и душевное состояние… это две большие разницы до и после замужества, — спокойно ответила Серафима. От нее не укрылось, что при упоминании чертовщины муж странно занервничал, и это дало пищу для новых размышлений.
— Не забивай себе голову, моя красавица, — неожиданно муж вдруг вспомнил, что не уделял Симе времени уже очень давно. Он присел рядом, начал обнимать женщину и полез с поцелуями, от которых Серафима ловко увернулась:
— Слышишь? Кажется, Лиза плачет…
Она вскочила и убежала в другую комнату. Стоя за закрытой дверью и успокаивая младшую дочь, которая действительно плакала, больно ударившись об угол тумбочки, Серафима стала думать:
— Ничего не понимаю. Что-то здесь не так…
Через несколько минут появился Руслан, который подозрительно посмотрел на жену:
— Плачет? А что случилось?
— Я стукнулась, — слёзы Лизы полились с новой силой. Никогда не выносивший детского плача, Руслан тут же поспешил ретироваться к себе на диван и прикрыл дверь:
— Девчонки… вон, Юрке хорошо, Ленка двоих парней родила. Не то, что у меня – две девки, которые потом за отца признавать не будут.
***
— Здравствуйте, вы – Серафима? — молодую женщину остановила незнакомка чуть старше неё. Удивленная, Сима кивнула и посмотрела на неизвестную ей женщину:
— Простите, разве мы знакомы? Что-то я вас не припоминаю.
— Меня зовут Кира, — улыбнулась женщина и протянула руку:
— Рада познакомиться. Другое дело, что повод для знакомства у нас не самый приятный.
Почему-то в голову Серафимы в этот момент пришло одно-единственное имя:
— Руслан? Вы ведь о нём хотите поговорить? Если между вами что-то есть - я не стану мешать. Живите, как хотите, только не мешайте мне и моим детям.
— И это говорит женщина, которая замужем за этим человеком? — насмешливо спросила Кира. Серафима ответила ей холодным и настороженным взглядом:
— А вам какое дело? Что вам от меня нужно?
Кира широко улыбнулась и махнула рукой в сторону кофейни:
— Вы не торопитесь? Можем поговорить там.
Когда они сели за столик и сделали заказ, Кира внимательно оглядела сидящую напротив Серафиму:
— Вы тоже неформатная. Не во вкусе Руслана, но в вас чувствуется характер. Наверное, поэтому он и выбрал вас.
Серафиму начал напрягать этот странный разговор:
— Давайте уже перейдем к сути.
— Понимаю, — кивнула Кира и улыбнулась:
—Давайте организуем клуб бывших жен Руслана и бывших невесток Екатерины Николаевны.
— Что-о-о?! — на лице Серафимы было написано сильнейшее изумление. Кира от души рассмеялась:
— Простите, я не хотела, но на самом деле, я тоже когда-то была замужем за Русланом. Правда, наш брак продлился один день… на следующий день после свадьбы я ушла.
Серафима смотрела на новую знакомую с таким удивлением, что Кире пришлось рассказать больше подробностей:
— Я ничуть не желаю, что пошла на этот шаг. Если бы не ушла, болела бы как не знаю кто… может, уже успела бы стать инвалидом или вовсе уйти из жизни. Потому что, — голос Киры зазвучал жестко и решительно, — Руслан и его семейка никогда не питали уважения к тем людям, которых они заставили под себя прогнуться. Если вы имели несчастье однажды им уступить, то в один не самый прекрасный день обнаружите, что на вашей шее удобно устроилась вся родня несравненного Русика.
— Откуда вам знать? Сами же говорите, что были замужем один день, — фыркнула Серафима.
— До этого мы с ним встречались, — возразила Кира. — Однажды я подшила брюки Руслану, у меня дома хорошая швейная машинка. Так он потом после этого притащил мне брюки своего отца и братишки, Бориса.
— В смысле? — Серафима чуть не подавилась кофе.
— В самом что ни на есть прямом, — усмехнулась Кира. —Потом ко мне повадилась приходить на работу будущая свекровушка – получать капельницы. Пару раз отвела ее на массаж, но массажистка потребовала от неё направление, и нашей Катерины Николаевны и след простыл.
Серафима вспомнила, что Юра тоже приходил к ней на работу набирать текст дипломной работы на компьютере и распечатывать в двух экземплярах. За полгода до свадьбы с Русланом будущий деверь также просил ее помочь с рефератом, а Руслан посмеивался, говоря, что Сима допустила ошибки.
— Знаешь, я ведь начала болеть в последнее время, — проговорила молодая женщина, неожиданно для себя переходя на «ты». Кира кивнула:
— Но ничего не нашли, так ведь?
— Ну да. По анализам – на мне пахать и пахать, как говорит свекровь. Но чувствую себя хуже некуда. С утра просыпаюсь, как выжатый лимон.
— Ты бы в церковь сходила, — Кира была сама серьезность. На ошарашенный взгляд Серафимы она негромко проговорила:
— Я тоже не верила, пока не обнаружила у дверей маминой квартиры несколько кучек земли. Испугалась, что там какая-то отрава, отнесла в лабораторию. Оказалось, глинозем вперемешку с солью.
— И что это? Это так опасно? — вскинула брови Серафима.
— Как яд? Ни капли, — усмехнулась Кира. — Но как метка и призыв смерти… тут уже есть, чего испугаться. Мамины соседи опознали свекровку – это она приходила сыпать кучки под дверь. Я потом встретилась с Катериной Николаевной, и она шипела на меня, ляпнула, что скоро моя мама предстанет перед богом за «все мои грехи», представляешь? Оказывается, именно её работа. Принесла землю с кладбища, мозгов только на это и хватает, как делать гадости людям.
— Зачем она это сделала? — глаза Серафимы были круглыми от удивления.
— Посчитала, что я посмела бросить ее сыночка под влиянием мамы, — отрывисто ответила Кира. — Я не верила во всё это, понимаешь? До тех пор, пока мама и я сама не начали болеть. Причём никаких отклонений не было по анализам. Всё чисто, всё прекрасно. Зато просыпаешься каждый день с мыслью: «Спасибо, что проснулась живой». Если у тебя такая же фигня, беги к батюшке в церковь. Пусть помолятся, помогут снять порчу и что еще могли на тебя наслать. Пока у тебя есть собственное мнение, тебя будут изводить только так, поверь мне. Мы с мамой больше года отходили после моего развода с Русланом.
Слова Киры заставили Серафиму задуматься над собственной ситуацией. Женщина действительно не верила в подобное. Но собственные болезни, появлявшиеся без всякой причины, не давала покоя. В итоге Серафима решилась:
— За спрос денег не берут. Надо хотя бы раз в жизни и в церковь сходить.
Она выбрала небольшую церквушку в подмосковном поселке, чтобы случайно не нарваться на знакомых. Сима испытывала сильнейшее чувство неловкости, сидя среди прихожан на воскресной службе. Тонкий платок она надвинула почти на глаза, чтобы ни с кем не пересекаться взглядом. Женщину удивило, что после общей молитвы ощущение подавленности и тяжести куда-то исчезло, зато появилась ясность мыслей. Пока Серафима размышляла над произошедшими изменениями, перед ней незаметно кто-то встал. Подняв голову, Сима обомлела: это был священник. Он не появлялся среди прихожан, а сейчас стоял перед ней.
— Здравствуйте. Меня зовут отец Владимир, — представился мужчина. У него был низкий звучный голос, который сразу располагал к себе. — Не припомню вас. Кажется, вы у нас впервые?
— Да, — язык с трудом слушался Серафиму. Еще больше одолевало желание сбежать, чтобы не встречаться с внимательным взглядом серо-голубых глаз, в которых был вежливый интерес и участие. — Я… действительно пришла в первый раз, никогда раньше не была в церкви.
— Ищете утешения?
— Нет. Ответ на свои вопросы, — Серафима удивилась, насколько хладнокровно прозвучали ее слова. — Я… мы могли бы поговорить в менее людном месте?
Священник показал на выход:
— Можем выйти наружу. В это время почти никого не остается во дворе.
Серафима собралась и выложила как на духу всё, что, как ей казалось, имело отношение к ее нынешнему состоянию.
— Самое странное, отец Владимир, что я чувствую себя намного легче, когда мужа нет дома. Он уезжает к родным или знакомым, по делам, а у меня прямо душа поет. Как только приезжает, сразу возвращается апатия… постоянное чувство тревожности, хотя видимых причин для этого нет. А уж когда свекровь приходит, я не знаю… на меня как будто бетонная плита опускается, я даже дышать не могу рядом с этой женщиной.
Серафима покраснела, но заставила себя продолжить:
— Даже в спальне… я не чувствую ничего, кроме отвращения. Каждый раз оправдываю себя тем, что сегодня устала, что я должна быть внимательна и благодарна… но… самое страшное даже не это. Я знаю, когда нужно сказать «нет», но, как только начинаю думать про отпор мужу, появляется неконтролируемое чувство вины и страха… ко всему этому примешивается стыд… хотя за что мне должно быть стыдно, если я не делала ничего предосудительного? Я могу любого человека поставить на место, если перейдут границы, но собственному мужу и его матери я словно выписала индульгенцию на самое невероятное хамство и пренебрежение… меня бесит собственное бессилие, я чувствую себя опустошенной после каждой минуты общения с ними. Что со мной не так?
Священник долго молчал. Обдумывал, что сказать в ответ, после чего мягко спросил:
— А что вы почувствовали, когда вошли в церковь? Было ли чувство страха, желания убежать?
— Ничего подобного не было, — живо возразила Серафима, вспоминая свои ощущения. —Наоборот, когда слышала молитвы и пение, тоска и страх куда-то ушли. Я себя почувствовала так, как обычно и было до… замужества…
Серафима резко замолчала, понимая, куда только что привели ее выводы. Отец Владимир негромко сказал:
— Многие приходят в церковь ради осознания. Ваш случай – как раз из таких. Не расслышал, как вас зовут?
— Серафима, — ответила женщина.
— У вас и имя подходящее. Вы же знаете, что оно означает?
— Да, — прошептала Серафима, из глаз которой обильно полились слезы. Она чувствовала потребность выплакаться, выплеснув всю боль и страх, которые годами копились в ее душе. Через несколько минут женщина успокоилась и виновато улыбнулась:
— Простите, батюшка.
— В ваших слезах нет ничего постыдного. Молитесь, дочь моя. И я помолюсь, чтобы у вас всё было хорошо.
Отец Владимир круто развернулся и ушёл, оставив Серафиму во дворе. Она оглянулась по сторонам и убедилась, что вокруг никого нет. После этого женщина тихо ушла.
***
— Сима, бестолочь ты такая, почему до сих пор ужин не готов? — рычал Руслан, стоя в прихожей. Его встретила тишина в квартире, что было непривычно.
Пройдя на кухню, мужчина обнаружил там записку:
«Еда в холодильнике. Я поехала в гости вместе с детьми, они давно не видели бабушку».
— Твою мать…какую, нахрен, бабушку? Тёщенька… куда же без нее?
Обнаружив в холодильнике свои любимые блюда, мужчина успокоился. Но тут же взбеленился, когда понял, что придется разогревать самому. От этого он давно отвык, ведь Серафима к его появлению всегда держала ужин горячим и ненавязчиво прислуживала.
Матерясь сквозь зубы, Руслан поел и запихнул грязную посуду в раковину.
— Дрянь. Как приедешь, поговорим…
Ближе к девяти вечера появилась Серафима, неся спящую Лизу на руках.
— Уснула в такси, пока добирались, — ответила женщина на немой вопрос мужа и попросила:
— Помоги снять с нее обувь. Мне неудобно.
— А шляться допоздна удобно? — буркнул Руслан. Серафима даже бровью не повела и снова попросила:
— Расстели Лизину постель. Надо ее уложить.
— А чего это ты меня гоняешь, как прислугу? — вскинулся Руслан. Жена ответила холодным взглядом:
— А почему я не могу попросить отца своих детей помочь мне? Или ты увидел у меня вторую пару рук?
Не найдя, что ответить, Руслан молча ушел в спальню стелить постель младшей дочери. Хотя там нужно было всего-навсего убрать покрывало и откинуть одеяло, чтобы уложить ребенка.
Серафима осторожно занесла Лизу, кое-как сняла с нее курточку и прогулочную одежду. Натянув пижамные штаны и широкую футболку, уложила девочку, после чего аккуратно прикрыла дверь и вышла. Марина, успев переодеться, копалась в холодильнике:
— Мама, а где печеньки? Ты же их в холодильник убрала?
— Посмотри в духовке, — последовал ответ.
Руслан надулся:
— Убрала в духовку, чтобы я не съел?
— Убрала, потому что больше некуда, — ровным голосом ответила Серафима.
Руслан понял, что снова ляпнул глупость, и промолчал. Именно это его и раздражало больше всего. Как бы он ни пытался показать, что умнее и важнее жены, выходило наоборот. Причем Серафиме было достаточно просто сказать пару слов, чтобы на нее начинали смотреть чуть ли не с благоговением. А еще ему не понравился тон и взгляд супруги. Она словно стала прежней, которая не давала ему спуску в первые годы супружеской жизни.
«Моя послушная кукла сломалась… пора ставить ее на место», — подумал Руслан.