Дарья Десса. "Игра на повышение". Роман
Глава 142
Спустя несколько минут мы покинули кабинет Левченко, сели в такси и ехали обратно в отель молча, окружённые приглушенным гулом огромного города. В голове набатом звенела цифра: 364 миллиона долларов, из которых 36 отойдут юристу. Это были не просто деньги, а цена нашей с мамой свободы, доброго будущего и, как правильно сказал Павел Аронович, безопасности. С такими деньгами можно купить себе небольшую армию, чтобы она охраняла денно и нощно. «Но это означает опять бояться и прятаться, – подумала я. – Нет, такой вариант мне не по душе. Я не собираюсь всю жизнь ощущать себя, как мышка-норушка. Это мама умудрялась тридцать лет прятаться. Ждать, пока Леднёв умрёт от старости, не собираюсь».
Вернувшись в номер, мы обе почувствовали, как навалилась усталость. Эмоциональное напряжение от визита к юристу, от осознания масштаба риска было не меньше, чем физическая усталость от перелёта и суеты. Мы заказали обед в номер, чтобы не спускаться в ресторан, и расположились в двух креслах в гостиной, благо номер я сняла люксовый, двухкомнатный, поскольку Ольга Сергеевна, конечно, моя мама, только… пока мне трудно полностью принять ее в таком статусе.
– Ты молодец, дочка, – тихо сказала она. – Ты у Левченко держалась очень уверенно.
– Ты тоже была, как стальная леди, – ответила я с улыбкой. – Даже не представляла, что в тебе столько силы.
– Пришлось научиться, – вздохнула она. – Тридцать лет в бегах, Алина. Честно признаться, мне тоже все эти игры в прятки вот уже где, – провела ладонью по горлу. – Надоело бояться.
Пока мы обедали, я вспомнила, что процесс перевода денег со счёта в банке на Каймановых островах (открытого, кстати, на предъявителя, что сохраняло анонимность) оказался непрост. То есть войти на сайт финансовой организации и перебросить сумму с одного счёта на другой – легко. Но надо было сделать так, чтобы деньги раздробились на множество ручейков, прошли через сложную систему транзакций, фактически потерявшись в разных местах мира, а затем слились в одном месте, – Левченко выбрал один небольшой, но надёжный банк в Черногории.
Для этого и требовалось два дня, потому нам с мамой требовалось ждать. Мы должны были быть готовы к тому, что как только первая операция состоится, и основной счёт опустеет, Леднёв узнает об этом. Он тут же бросится искать свои деньги, и хотя Левченко обещал максимальную скрытность, учитывая возможности Владимира Кирилловича, ничего стопроцентно гарантировать не мог. Это значило, что нам с мамой следовало исчезнуть, раствориться, пока он не успел до нас добраться. Точнее, до Ольги Сергеевны: юрист предложил открыть счёт в Черногории на её имя, я согласилась: меня отследить проще, а кто такая госпожа Иноземцева, Леднёву неизвестно. «И запомните, дамы. Он не будет церемониться, – сказал на прощание Левченко. – Пришлет людей, чтобы найти вас. И меня. Вопрос только в том, как скоро это случится. В том, что произойдёт, можете не сомневаться».
Едва мы закончили ужинать, как на мой телефон поступил звонок. Я посмотрела на экран: «Леднёв». Сердце ёкнуло, но взяла себя в руки.
– Добрый день, Владимир Кириллович, – произнесла я нарочито хриплым голосом, предварительно шмыгнув носом.
– Алина, дочка? Что с тобой? Стало хуже, да? – его голос был обеспокоенным, но я знала, что за этой мнимой эмоцией скрывается холодный расчет.
– Да, стало. Простите, что так говорю, – снова шмыгнула, изображая заложенность носа. – У меня… ужасный грипп. Температура, горло болит, голова раскалывается. Я сижу дома, никого не хочу видеть. Ужасно выгляжу, честно говоря.
– Грипп? – в его голосе прозвучало сомнение, но тут же сменилось на сочувствие. – Почему ты мне не сказала? Я бы прислал тебе своего личного доктора. Он лучший в Москве, поставит тебя на ноги за один день.
– Ой, нет, спасибо большое, – поспешно отказалась я. – Не стоит. Я уже пью какие-то таблетки, которые мне посоветовала соседка. Да и… я очень заразная. Не хочу никого подвергать риску.
– Ну, как знаешь, – протянул он. – Выздоравливай, Алина. Мне нужна твоя светлая голова на работе.
– Спасибо, Владимир Кириллович. Постараюсь прийти в себя как можно скорее, – прохрипела, повесила трубку и посмотрела на маму. Она была немного бледной, – услышала голос Владимира Кирилловича, но совладала с собой и кивнула, одобряя мою игру.
– Отлично сыграно. Настоящая актриса, – прошептала она.
Не прошло и пяти минут, как телефон снова зазвонил. На этот раз – Роман Орловский. Я закатила глаза: «Тебя только не хватало!»
– Алина, ты где? Что случилось? Владимир Кириллович сказал, что ты заболела, – в его голосе слышалось искреннее беспокойство.
– Да, Роман, – я снова включила «режим гриппа», хрипя и кашляя. – Ужасно. Лежу пластом. Не могу даже встать, всё тело раскалывается, как льдина.
– Может, тебе что-то привезти? Лекарства? Фрукты?
– Нет-нет, спасибо. Я справлюсь. Просто дай мне пару дней, чтобы прийти в себя.
– Хорошо. Выздоравливай. Мы тебя ждем, – сказал он и попрощался. «Ни «люблю», ни «скучаю», – вообще ничего романтического не произнёс», – отметила я мысленно и так же махнула рукой: как в той присказке? Помер Аким, да и фиг с ним».
Я почувствовала, как напряжение немного спало. Они поверили. По крайней мере, Леднёв и Орловский. Стоило так подумать, телефон зазвонил в третий раз.
– Как сговорились все! – проворчала я, глядя на имя звонящего. Снежана. – Вот это уже интересно.
Я ответила, приготовившись к новому представлению.
– Алина Дмитриевна! Вы не представляете, как я вам благодарна! – Снежана говорила громко, с восторженными нотками в голосе. – Дубай – это просто сказка!
– Снежана, ты… – я снова начала хрипеть, но тут же остановилась.
В голове промелькнула мысль: что, если устроить маленькую провокацию? Это ведь мама сказала, что Снежана, вероятнее всего, докладывает Леднёву о каждом моём шаге. Втёрлась в доверие ближе некуда. Но я сама хочу абсолютно в этом убедиться. Притом никакой сложной комбинации даже придумывать не придётся. Если сейчас буду говорить с ней здоровым голосом, а Леднёв узнает об этом, то он поймет, что я его обманула. А кто ему скажет? Только Снежана. Это был идеальный способ вывести помощницу на чистую воду.
– Снежана, прости, я тебя плохо слышу, – сказала я, уже совершенно нормальным, бодрым голосом, безо всякого хрипа и шмыганья. – Связь плохая. Рассказывай, как там?
– Ой, Алина Дмитриевна, здесь чудесно! – продолжила она, не заметив или проигнорировав смену моего голоса. – Я хожу на пляж на море или в бассейн отеля, загораю, каждый день шопинг, рестораны и ночные клубы! Вы просто спасли меня! Я так устала от Москвы.
– Это здорово, Снежана, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал максимально естественно и радостно. – Очень рада, что ты хорошо проводишь время. Ты заслужила этот отпуск.
– Спасибо вам огромное! Вы самая лучшая начальница! А вы сами никуда ехать не собираетесь? В Китай, например. Помните?
– Нет, пока в Москве. Дел слишком много в «Проспекте». Ну, хорошо, отдыхай. Не забывай про солнцезащитный крем, – сказала я, и мы попрощались.
Я положила трубку и посмотрела на маму, которая наблюдала за мной с нескрываемым интересом.
– Что это было? – спросила она.
– Проверка, – усмехнулась я. – Леднёв и Орловский думают, что умираю от гриппа, потому что я им так сказала. Снежана, которой я подарила путёвку в Дубай, уверена: со мной всё хорошо, ведь говорила с ней с ней совершенно здоровым голосом. Она наверняка сообщит о разговоре ему, и когда он поймёт, что я его обманула, позвонит и потребует объяснений. Тогда и выяснится, что Снежена – стукачка.
– Он не станет этого делать.
– Почему?
– В таком случае Леднёв подставит своего осведомителя, – парировала Ольга Сергеевна.
– Ты думаешь, Снежана для него что-то значит? – усмехнулась я. – Он сделает это, даже не подумав о последствиях.
– Что ж, тогда всё отлично, улыбнулась мама. – Ты умница. Я бы до такого не додумалась. Ты права, это единственный способ проверить её лояльность. Если она действительно его человек, то тут же сообщит ему, что ты здорова. И если это так, Леднёв начнёт нервничать: раз ты врёшь ему, значит, что-то скрываешь.
Вскоре мы покинули номер, чтобы добраться до ближайшего торгового центра и прикупить одежды, – пока я путешествовала, в Москве значительно похолодало, а все мои тёплые вещи остались в квартире, куда мне пока путь был заказан. Да и Ольга Сергеевна взяла самый минимум. Потом вернулись, примерили обновки, развесили в шкаф, что-то уложили в купленный чемодан, затем решили, что теперь можно спуститься и поужинать в ресторане отеля. Нам обеим нужно было отвлечься от напряжения.
– Я пойду первая, – сказала мама. – Ты пока приведи себя в порядок.
– Хорошо, – согласилась я, глядя на себя в зеркало: только приняла душ, требовалось высушить волосы.
Ольга Сергеевна вышла из номера. Я подошла к зеркалу, взяла расческу и фен. Мне хотелось выглядеть безупречно, чтобы хоть на время забыть о том, что станет с нами, когда мы заберём у Леднёва его «чёрную кассу». Пока занималась собой, – прошло минут десять всего, – услышала стук в дверь.
– Мам, ты что-то забыла? – крикнула я, не отрываясь от зеркала.
Стук повторился. Я отложила фен и пошла открывать. Была уверена, что это Ольга Сергеевна, которая, возможно, вернулась за телефоном или кошельком. Я распахнула дверь, и моё сердце провалилось куда-то.
На пороге стоял Леднёв.
Его глаза, обычно холодные, сейчас горели старательно скрываемым гневом. Он был одет в дорогой, идеально сидящий костюм, но его вид был далек от обычного лощеного бизнесмена. Владимир Кириллович выглядел как хищник, который загнал жертву в угол.
– Что, черт возьми, здесь происходит, Алина? – его голос был низким и угрожающим.
Я оцепенела. Мозг отказывался работать. Как он здесь оказался? Как узнал? Я же только что говорила с ним, изображая больную!
– В-владимир Кириллович… – прошептала я, отступая в гостиную.
Он вошел в номер, не дожидаясь приглашения, и закрыл за собой дверь.
– Ты сказала, что болеешь гриппом, что сидишь дома, – он сделал шаг ко мне, и я почувствовала, как меня охватывает паника. – Но ты здесь. В этом отеле. И, судя по твоему виду, ты абсолютно здорова. Какого чёрта?!
Я с трудом заставила себя прийти в себя. Нужно было срочно что-то придумать. Правдоподобное, способное логично объяснить моё присутствие здесь и ложь про болезнь.
– У меня… новый мужчина, – выдавила я, и сама удивилась, как быстро сработал мозг. – Но проблема в том, что он женат. И… и мы не можем встречаться у меня дома. Он боится, что жена узнает, – мы с ним соседи, живём в одном подъезде, в лифте познакомились. Поэтому мы… мы встречаемся здесь. В этом номере.
Леднёв замер. Его глаза сузились, и он внимательно посмотрел на меня, пытаясь понять, лгу я или нет.
– Новый друг? – спросил он. – Как зовут?
– Папа, прости. Он женатый человек, крупный чиновник…
– Ладно, сам узнаю, – буркнул он. – И ты ради этого «нового друга» готова врать своему отцу?
– Я… не хотела, чтобы ты знал, – пробормотала я, опуская глаза и старательно корча из себя невинную овечку. – Это очень личное. И я не хотела, чтобы ты думал обо мне плохо.
– Ты моя дочь, – проворчал Леднёв. – Я не могу думать о тебе плохо. Хотя разозлила, это факт.
– Как ты узнал, что я здесь? – спросила, не скрывая искреннего изумления.
Леднёв не стал юлить.
– Мои спецы отследили сигнал твоего мобильника, – сказал он, словно это было самое обычное дело.
– Ты всё время следил за мной?! – ужаснулась я, представив себе последствия: если он уже знает, что я была в Невьянске, и где именно, то…
– Нет, – он пожал плечами. – Только сегодня решил проверить. Твой голос по телефону показался мне… подозрительным. Решил, что лучше перестраховаться.