И эти рассказы о Вовке:
Серое, безликое небо, слившееся с сырым, зябким туманом, сочилось мелкой, холодной, моросью, и синоптики, на всякий случай, не предрекали ничего хорошего и в дальнейшем. Полина Павловна, отчаянно боролась с желанием доставать из шкафа тяжелую зимнюю одежду, заведомо зная, что «всякий случай», в любое время может смениться на выпутавшуюся из хмари солнечную улыбку. «А пока что, хмарь грозится таки, сменить гнусную морозь, на еще более мерзкий, липкий и мокрый снег», – подумала она.
Изо дня в день, перед ней разворачивалась одна и та же картина: длинная, узкая пешеходная дорожка, ведущая к административному зданию, окруженному огромными кустами можжевельника, прикрывающего неприглядный вид старых кирпичных стен и деревянных оконных рам с лоскутами облупившейся краски, длинный, узкий коридор, с большими окнами сквозь которые льется дневной свет. Полина Павловна, за шестнадцать лет своего пребывания в этих стенах, привыкла к своей работе, как к неизбежной необходимости. Учреждение стареет вместе с административным костяком, считающим его едва ли не родовым гнездом. Торопиться на заслуженный отдых здесь никто не торопится, считая это блаженной глупостью, и не видит в этом необходимости.
По утрам, получить эмоциональный заряд, в библиотеку «на минутку заскакивает» техничка Катерина, попутно разрядить через Полину Павловну, с лихвой накопившийся за сутки негатив, разговорами «за жисть». «Надо будет не забыть спросить у нее, как там поживает Вовка, насильственным путём внедренный за забор коррекционной школы. Что-то давненько о нем «ни слуху, ни духу»
*****
Катя, как обычно, сердито сопя, и покряхтывая, задом протиснулась в маленькую библиотеку и осторожно прикрыла за собой дверь.
- Поль, - от самого порога заявила Катерина, - Новый год на носу… Бабы наши с утра до вечера судачат о подарках, украшениях, да как междусобойчик сорганизовать. А у меня, чо-то, ну, никакого настроения. Хоть стреляй.
– Кать, ты в календарь давно заглядывала? До Нового года ещё целая пропасть – полтора месяца! А предновогодней лихорадкой начинают страдать прям с десятого января, когда головы проветрятся. Ты лучше расскажи, как там мой «подопечный» поживает?
–Да, чо с него, шалапуты, взять? И раньше-то, ангелом не был, а там и совсем не приведи господь. Свалился в больничную койку, мать носа не кажет. Пришлось мне ехать с врачом говорить. Сказал: ничего страшного. Оклемается. Вот только, шебутной он у вас, никому покоя нет.
А в школе, кажись, обрадовали, вроде как учиться стал. Только совсем неуправляемый. Да и не до него мне пока, хоть ты тресни. Даже на выходные не забираю – недосуг. То – то, то – сё, как белка в колесе. А поглядишь, всё как было, так и есть. Суета одна. Да и здоровье не то. Там болит, там скрипит, а тут еще сынуля кренделя выделывает – один краше другого. Вот каникулы настанут, тогда и заберу, куда он денется, оболтус.
Намедни решила его в город свозить, к дочке в гости заглянуть, а заодно и на концерт к внуче попасть.
Думала, пусть дитё город посмотрит, да как сестренка на сцене порхает, будто бабочка. Внуча-то, моя – золото, а не ребенок! И учится на отлично, и танцует, и рукодельничает! Как-то попросила ее с Вовкой позаниматься, так она мне потом заявила: бабушка, да он же невыносимый Он же тупой, как два валенка вместе! Как ты его только терпишь? Я не могу его ничему научить! Вот ведь как вышло: у дочки – дитя как дитя, а у сына… наказание господне.
Хожу я с ним по дворцу, рассказываю, что это, дескать, Дворец для детишек, смотри, какая здесь лепота. А он мне чего: фигня всё это. Пошли скорей в буфет, я есть хочу! Ну, уж дудки, говорю, ты что, жрать сюда пришел? Никакого буфета! В зал идем. И как думаешь, Полин, этот супостат, полчаса провертел головой и задом подхватился с кресла, и смылся! Еще и фифочке какой-то, ноги оттоптал! Стыдобушки набралась! Отчитала как следует, затрещиной угостила, а ему как с гуся вода. Настроение опаскудил, внучка обиделась, что я ушла и номера её не дождалась. Кучу денег извела и, еще, на такси потратилась. А в такси чего вытворял! Думала, таксист обоих за уши вытащит и выбросит серед дороги. Ох, растет оглоед на бабкину голову. Нахлебаюсь я с ним.
*****
Ноябрьское, хмурое утро, расцвело солнышком от заливистого «Здрасти!»
На пороге, собственной персоной, красовался Вовка. Зеленая, распахнутая куртка, щедро перепачканная грязью, красовалась на его плечах. Румянец заливал щеки, а лихо заломленная шапка, съехавшая на бок под тяжестью, непомерно, огромного помпона перекрыла оттопыренное ухо, делая его похожим на маленького тролля.
– Это кто к нам пожаловал? Сам Вовка? Ну, зрасти, здрасти, сорванец! – отозвалась Полина. – А, что -это ты, так раскричался? Здесь люди работают.
- А бабушка говорила, что тут каждый день кричат посильнее меня!
– А почему ты такой чумазый?
– А я через спотык переголышылся! Бежал. Чой-то больно! – он потер коленку сквозь грязную и мокрую штанину.
- Не поняла, что ты сделал?
- Ну, так говорят, когда об булыжник спотыкаются!
- Понятно. Бабушка-то видела?
– Ага. Я ей сразу сказал, что упал! А она только махнула рукой и сказала, что до свадьбы заживет! Куртку тряпкой протерла – и все дела.
– Ну, проходи, присаживайся. Посидим, поговорим. А то только бегать да переголышываться мастак.
Вовка, огласив пространство заразительным смехом, пронырнул в библиотеку. Скинув куртку, он ловко запихнул шапку в рукав и, не найдя более подходящего места, ногой запихнул сверток под стул. Пристраиваясь поудобнее на стуле, поёрзал, и принялся болтать ногами. «Плоды великосветского воспитания»,– с легкой иронией подумала Полина.
- Ты зачем куртку бросил на пол?
- А, пусть там лежит, она все равно грязная.
- Ну, рассказывай, как жизнь молодая?
- А никак, жизнь, как жизнь, - буркнул он, выуживая из кармана куртки смартфон.
- Что так? Как учеба? Новые друзья появились?
- А то! Скучно мне здесь, - протянул он тоскливо. - А в интернате весело, там я дурака валяю!
- Достойное занятие!
- А то!
Вдруг телефон выскользнул из его рук, с глухим стуком ударился об пол. Вовка подхватил его, пытался его включить, но телефон упрямо молчал. И Вовка азартно треснул его по экрану, оставив на нем паутинку трещин.
- Ты чего творишь, мастер-ломастер??
- Так он же совсем тупой, не включается, старье долбаное!
- Телефон тупой, а ты значит умный? Бережно надо относиться к вещам, тогда они тебе будут служить верой и правдой. А у тебя руки-крюки, вечно все роняешь.
- Да ну его, - сердито сказал Вовка, засовывая телефон в карман изгвазданных, мокрых штанов. - Старье и есть старье. Папка мне его впарил, а себе новый купил, жмот, а я думал- новый смарт подарит, - пожаловался Вовка Полине. - А учусь плохо, потому что не хочу. Там, вообще, никто не хочет учиться. Я хоть читать умею. Писать вот научился, - и тут же осторожно добавил, - с горем пополам.
– Ох, и выдумщик ты, кто ж вам на уроках разрешит бездельничать, – улыбнулась Полина Павловна.
– Да ни капельки! Хочешь, покажу, как я писать научился?
– Конечно, хочу, – Полина протянула ему ручку и листок бумаги. – Пиши.
– А чо писать-то?- глядя огромными глазами на Полину, спросил Вовка.
– Ну, напиши свое имя.
–Щас! С готовностью ответил Вовка, и сосредоточенно запыхтел, то и дело, бросая взгляд на Полину Павловну. Наконец, облегченно вздохнув, гордо произнес: – Всё! Смотри!
- Вов, а что это за китайские иероглифы? Не разберу.
- Имя моё. Не видишь, что ли? - возмутившись произнес он.
-В имени твоем четыре буквы, а у тебя тут каракули размером с блоху и длиною в метр.
- Ладно, давай взад, снова напишу, раз тебе непонятно. Ой, - Вовка хлопнул себя рукой по лбу. - Вспомнил! Это я алфавит написал!
-На алфавит что-то не похоже. Давай лучше твое имя напишем.
Писали долго и мучительно, потея, раздувая щеки, и кряхтя от усердия: имя, фамилию, адрес. Видимо, Вовкин запал выгорел, и он, бросив ручку, выпалил: - А нам про Пушкина училка рассказывала в интернате, так я сразу сказал, что все знаю и мне это не надо! Хотел идти гулять, но она не пустила.
-Надо, Вова, надо! Повторение - мать учения. Писать ты, вроде, как учишься. Надеюсь, что научишься. А друзья новые есть?
-А то! А еще, я женюсь! – торжественно объявил Вовка.
-Вот как! Не рановато ли?
- Нее! - уверенно заявил Вовка.
-А как зовут девочку, на которой ты жениться собрался? Наверное, вы за одной партой сидите?
- Ага, и в столовку вместе ходим, а зовут её Козюля.
- Как?? Почему?
- А она в носу все время копается.
- Вова! Очень, очень некрасиво и плохо так называть девочку!
- А как?
– Неужели она тебе ни разу не сказала своего имени?
– Может и говорила. Ты ж знаешь, что у меня памяти нет, она у меня дырявая.
– Так тренируй её, а потом уж и о женитьбе помышляй!
– Ты, так думаешь? Ладно, пока жениться не буду. Подождет. Буду учиться писать, – покладисто согласился Вовка. -Бабушка сказала, что мужику хозяйка в доме нужна, а не кисейная барышня. А она на прЫнцессу похожа.
– Ну, раз бабушка сказала, надо слушать. Она и так твоим поведением в городе расстроена донельзя. Вовка прыснул со смеху.
– Да не мог же я там рассиживаться, пока Анька вытанцовывать начнёт! Да видел её танцы: как приедет к бабке, давай перед нами танцевать, а бабка радуется, нахваливает, велит пример брать с неё. А я не хочу с неё пример брать, она противная, вредная кривляка… девчонка же! А мне в буфет хотелось! Мороженого, шоколада, сока попить. Я пить хотел. А она меня в уборную завела, дала стакан и сказала, чтобы я из крана воду пил, раз загорелось.
– Да, Вова, видимо, не судьба тебе к искусству приобщиться, живот для тебя важнее.
- А почему?
- Да, кто ж знает, почему так: у тебя же все сверх на голову.
- А почему?
- Вов, ты сам должен знать, почему ты, так поступаешь.
- Я не знаю, я бестолковый и люблю покушать вкусное. И учиться я не хочу. Вот так,- мотая ногами и крутясь на стуле, изрек Вовка.
- А знаешь, что? Давай я тебе одну историю расскажу. Про мальчишку, твоего, почти, ровесника, Баселя.
-А, что такое ровесник?
- Тебе сколько лет?
Вовка смотрел на Полину и пожал плечами.
- Вов, ну это запомнить - то можно? Я знаю, сколько тебе лет. Десять.
- А! Точно! Вспомнил! - отчеканил Вовка
-А Баселю было семь лет.
Вовка, посмотрел на Полину внимательно, почесал голову, поморщился и заныл:
- Учить будешь? Не хочу читать.
- Да нет же, просто расскажу, а ты сам решишь. Кому труднее пришлось учиться: тебе или ему.
- Ладно, рассказывай, - он скрестил руки на столе и опустил на них голову, приготовившись слушать.
- Так вот, мальчик… он приезжий, иностранец. Приехал в Россию к бабушке. Звали его Басель.
- А иностранец – это кто?
- Иностранец – это человек из другой страны, не нашей. Басель из Сирии приехал. Слыхал про такую страну?
- Не-а.
- Ладно, сейчас не будем в географию углубляться. Просто послушай. Ему, Баселю, предстояло в русскую школу пойти, потому, что так решил его отец. Там у них, в Сирии, война вот-вот должна была начаться.
- А с кем?
-Гражданская, объяснять тебе не буду, что такое гражданская война, ты все равно ничего не поймешь, сложно ещё для тебя.
Вовка глубоко вздохнул и заметил: - Я бедовый ребенок и буча, а такие не учатся, с памятью у них беда. Потому и бедовый.
- Слушай дальше, бедовая буча.
Отец Баселя не мог уехать из страны, он в госпитале врачом служил. Папа мальчика - сириец, а мама русская.
- Вот - это да! Я бы тоже отправился на войну, а твой Кисель просто слабак.
- Вова, не кисель, а Басель!
- Аа! По барабану!
- Прекрати нести чушь. С печки на лавку ты поедешь, потому как мал ешё, Аника-воин. Учись слушать и не перебивать.
- А чо такое, Аника-воин?
- Такой хвастун, как ты.
- Не! Я не хвастун! Бабушка сказала, что у меня язык такой, как помело. Ладно, не буду перебивать. Рассказывай.
- Так вот, Басель совершенно не знал русского языка, хотя и понимал сказанное, но с большим трудом. Ему повезло: его бабушка была учительницей русского языка. Она привела его в библиотеку, где он брал книги. Читал их медленно, по слогам, и постепенно научился говорить по-русски. Научиться говорить — научился, но мыслить на русском языке ему пока не удавалось. Однако, благодаря своему упорству, он и с этим справился. Он приехал в конце весны, а осенью ему предстояло идти в первый класс. За три месяца Басель, почти, освоил русский язык до уровня, необходимого для первоклассника. Научился писать. Его приняли в школу, а если бы он не выучил русский язык, в первый класс его бы не взяли.
-Вот это да! — восхитился Вовка. - А когда же он успевал гулять?
- Вова, он всё успевал, потому что у него был четкий режим. Но к чему я тебе это рассказываю? Как ты, думаешь, кому было труднее учиться - тебе или ему?
-Мне, - ответил Вовка, не задумываясь. - Я ведь не только бедовый, а ещё сирота при живых родителях, - вздохнул он и посмотрел на Полину, вероятно ожидая, что она скажет на его умозаключение. - Вова, вот она, твоя изобретательность! Ты всегда найдешь причину, чтобы оправдать свою лень. Ладно, сирота, бабушка, возможно, тебя ищет?
- Неа, она знает где я. Она велела у тебя сидеть и ждать её, чтоб не болтался по конторе, а если не зайдет за мной, в полдвенадцатого подойти к ней в кладовку. Скоко время. А то, я умаялся.
- Время – не «скоко», а который час. С чего это ты, умаялся? Около двенадцати.
- Сидеть умаялся. Ой, я побежал, а то трескулей бабушка нахлобучит.
- Беги, сирота казанская.
- А чо такое - сирота казанская?
- А - это хитрый человек, который хочет, чтобы его все жалели.
- Во, здоровски! Теперь я буду сиротой Казанской и Аникой! Это ж классно! - и, накинув куртку, пулей выскочил из библиотеки, едва не сбив с ног Главного, шедшего мимо дверей и приговорил его светлый пиджак к химической чистке.
Полина смотрела на убегающего Вовку и в голове у нее мелькнула мысль: а ребенок-то непростой, себе на уме, умеет манипулировать бабушкой. Как губка все впитывает. Все, что он о себе говорит, исходит от неё, и используется «по назначению». Осознанно построенная модель поведения. Не прост мальчишка, ох, как не прост!
Уважаемые читатели и гости канала!
Спасибо всем, кто проявил интерес к рассказу: не забывайте оценить рассказ, делитесь прочитанным рассказом со своими друзьями и знакомыми ). Только от Вас зависит быть или не быть каналу. Доброго здоровья и всех благ Вам и вашим близкими!