Вдвойне приятно, когда произведение искусства не только согревает душу, но и тело. Оказавшись в руках художника, простой длинный отрез материи, каковым является шарф, приобретает, помимо утилитарной функции защиты от холода, качество красивого аксессуара в одежде, наделённого глубоким духовным содержанием.
В русский язык слово «шарф» вошло через польское «szarfa» и немецкое «schärpe», означающих «военная повязка, пояс». Долгое время считалось, что шарф своим происхождением обязан Древнему Риму. В I веке до н.э., во время военных походов в холодные Галлию и Германию, римские легионеры носили фокале – шерстяной или льняной шарф, который, среди прочего, защищал шею ещё и от натирания доспехов.
Но в 1974 году в Китае, при раскопках захоронения III века до н.э. китайского императора Цинь Шихуанди, археологи обнаружили 7 500 фигур воинов из терракоты. У каждой скульптуры на шее был шарф. Древние китайские воины использовали шарфы с практической целью – обвязывали шею куском материи, чтобы уберечься от холода и ветра.
В семнадцатом веке утилитарность уступила первое место красоте. Шарфы из шёлка стали пользоваться огромной популярностью среди представителей высшего общества. Впервые увидев яркие шёлковые шарфы на хорватских воинах, французский король Людовик XIV стал горячим поклонником этого элемента одежды. Обожал их и французский император Наполеон I Бонапарт, которому специально привозили шёлковые шарфы из Индии. Российский царь Пётр I использовал шарф как социальное отличие между офицерами и солдатами, введя этот аксессуар в обмундирование армии.
Настоящий фурор в мире моды произвели шарфы в XX веке. Не в последнюю очередь это произошло благодаря знаменитым актрисам, танцовщицам и певицам. К примеру, воздушный образ возлюбленной русского поэта Сергея Александровича Есенина (1895 – 1925 гг.), великолепной американской балерины, основоположницы свободного танца Айседоры Дункан (1878 – 1927 гг.) до сих пор ассоциируется с длинным, красным из шёлкового крепа шарфом, обвивавшим её шею, и, к сожалению, ставший причиной её трагической гибели. Сегодня модные дома всего мира уделяют большое внимание этой детали одежды. Простота и доступность, разнообразие рисунков, видов (академический шарф, палантин, парео, снуд, бактус, скейч…) и широкий выбор тканей (шёлк, лён, хлопок, кашемир, гофре, шерсть…) сделали шарфы непременным предметом гардероба каждого.
Сформировавшийся на протяжении многих веков классический образ художника, также не мыслим без шарфа. Человека с кисточкой в руке, берете на голове и повязанным вокруг шеи шарфом иначе как художником не назовёшь. На просторах интернета кто-то даже пошутил: «Художники носят шарф для того, чтобы вытирать им руки, нос и слёзы умиления поклонниц!». Но в 1932 году русскому авангардисту, художнику-исследователю, практику и учителю аналитического искусства Павлу Николаевичу Филонову было не до шуток.
5 сентября 1932 года он записывает в своём дневнике: «Денег у меня сейчас совершенно нет кроме 33 копеек на сберкнижке. Уже к июню вышло все заработанное мною в изо-газете. Если бы не Дочка [прим. – так художник называл свою жену Е.А. Серебрякову, подробнее в публикации «Письмо Музы»] и Петя [прим. – сын Е.А. Серебряковой], которые безо всяких просьб с моей стороны одалживают мне на корм и комнату, мне пришлось бы пойти чернорабочим на стройку... Сам же я не могу купить даже яблока за 20 копеек моей жене, не говоря уже о чём-либо большем, но по моей неизмеримой любви к Дочке я расписал ей шёлковый шарф...».
Сегодня, когда возрождается интерес к искусству Павла Филонова, каждая его работа или неизвестный ранее факт творческой биографии приковывают к себе внимание, независимо от того, программное это полотно или небольшой графический лист, текст опубликованной автобиографии или строчка из дневника.
На состоявшейся в Русском музее осенью 1988 года персональной выставке Филонова и на открытой там же вслед за ней временной экспозиции «Искусство 1920 – 1930-х годов» впервые перед зрителем предстало довольно неожиданное для этого художника-аналитика произведение – шёлковый шарф, расписанный им в 1932 году.
Концы светло-жёлтой полупрозрачной ткани украшает широкая кайма из причудливых, завораживающих глаз «кристаллических» прямоугольных и дугообразных структур, поверхность которых обогащена множеством точек, штрихов, крохотных дисков. Многочисленные оттенки красного (от розового до тёмно-вишнёвого), вкраплённые пятна зелёного и тёмно-фиолетового цвета на тёплом фоне ткани создают изысканную гамму. Кайма скомпонована по законам декоративного искусства: на одном конце полотнища – в виде горизонтальных полос, на другом – она имеет вид «сплошного ковра». Однако благодаря тому, что ни один элемент узора не повторяется, роспись приобрела совсем иное качество. Даже в границах орнаментальной каймы с горизонтальными рядами частицы узора постоянно трансформируются: то образуют плотную незыблемую «материю», то, отрываясь от неё, совершенно меняют конфигурацию и по отдельности движутся в пространстве, затем снова образуют непохожие структуры. Здесь, как и в станковых произведениях мастера, происходит «ежесекундное превращение в новое». При всём этом искать аналогии росписи шарфа в абстрактных построениях графических листов или живописных полотен бесполезно. Живопись шарфа уникальна и неповторима, как неповторим кусочек живой материи.
Поражает ювелирная сделанность узора. Он написан масляными красками по тонкой струящейся ткани. Филонов работал очень тонкой кисточкой, тщательно выписывая микроскопические детали. Работал он неистово и, как сам записал в дневнике: «…просидел за этою работою полтора месяца день в день (с 6 июля по 20 августа, часов по 16 в день)».
По всей вероятности, Филонов был удовлетворён конечным результатом, так как охотно принимал в адрес своего произведения восторженные отзывы. В своём дневнике он записал: «Товарищи и знакомые (женщины преимущественно) оценивают его, словно сговорясь так: «такого шарфа нигде в мире не найдёшь. Этот шарф носить – преступление».
Более того, свой шарф Филонов решил экспонировать вместе с живописью на выставке «Художники РСФСР за XV лет», которая должна была открыться 13 ноября 1932 года в залах Русского музея.
«13 [прим. – ноября] сегодня открытие выставки в 8 часов, а в 3 часа выставку посетят члены правительства. Утром в 12 часов я пришёл в музей, чтобы окончательно выяснить, повешен ли мой шарф… Устроители выставки решили, что в прикладном отделе будет только фарфор – мой шарф на выставку не попал. Так пояснил мне заведующий прикладным отделом тов. Перцев. Подыскать для шарфа отдельную витрину, чтобы поставить его в моей комнате, как предполагалось – он не успел. Я взял у него шарф и ушёл домой».
Филонов не пошёл на открытие выставки. Как оказалось, она стала последней выставкой, где при жизни художника экспонировались его работы. «Торжественно-лакейский дух, царивший в это утро на лестнице музея, превращавший её в приёмную Римского дворца – окончательно определил моё решение не идти на открытие».
...Почти полвека спустя, в 1978 году, сестра художника – Е.Н. Глебова передала в дар Русскому музею вместе с живописью и графикой Филонова и это его произведение. В нём как бы скрестились жизненная трагедия и побеждающий талант великого мастера.
Узнать много нового и интересного можно подписавшись на канал «Perspicillum». Приятных всем открытий!