В сентябре Аля пошла работать в библиотеку при части, потому что в местной школе, места учителя истории уже было занято. Её тут же привлекли к общественной работе, записав в члены женсовета. Жизнь в военном городке текла размеренно. Мужья служили, жёны работали в школе, детском саду, столовой, Але вот, досталось место в библиотеке. Она быстро освоилась на новом месте работы. Книг было не так уж и много, в основном классика, да современные романы. Женсовет, в котором она теперь состоял, занимался организацией различных мероприятий для жителей городка: концертов, праздников, спортивных соревнований. А ещё больше обсуждением жизни местных обитателей, что Але не совсем нравилось, и в этом она старалась не участвовать. Она всё боялась, что Константина снова пошлют в командировку, а Афганистан, ведь теперь они служили почти рядом. Но, к счастью, этого пока не случилось, и Аля понемногу успокоилась. Зимой от Лиды пришло письмо, в котором она сообщила что Михаил попал в аварию, в гололёд машину занесло на узкой горной дороге. «Водитель не пострадал, а вот у Михаила перелом позвоночника, — писала подруга, — врачи говорят ходить будет, а служить, теперь уже навряд ли. Алька, милая, я в полном отчаянии. Для Мишки служба это всё, а тут такое дело. Пока он лежит в госпитале, а что будет дальше, не знаю».
Аля перечитала письмо несколько раз, ком в горле мешал дышать. Она представила себе Лиду, её растерянный взгляд, хотелось бросить всё и поехать к подруге, немедленно. Вечером, после работы, Аля долго молчала, глядя в окно. Константин, видя её состояние, обнял за плечи, и спросил.
— Тебя что-то тревожит, что произошло Аля?
Она рассказала ему про письмо Лиды, про аварию. Константин слушал молча.
— Лиде с Михаилом надо помочь, – наконец сказал он, — если ты считаешь, что нужно ехать дуда, то поезжай, поддержи подругу.
— А как же ты?
— За меня не беспокойся, справлюсь. Лиде ты сейчас нужнее. В части я договорюсь, с работы тебя отпустят. Постоит библиотека закрытой, ничего не случится. До тебя ведь там никто не работал, и ничего.
Аля крепко обняла мужа, благодарная ему за понимание и поддержку. На следующий день она пошла к начальнику части и объяснила ситуацию. К её удивлению, он отреагировал с сочувствием и без проблем подписал заявление на отпуск. Видимо, в небольшом гарнизоне все друг друга знали и понимали. Вечером Аля уже паковала чемодан, собирая необходимые вещи и подарки для семьи подруги. Дорога была долгой и утомительной. Она с дочкой тряслась в поезде, думая о том, как встретит Лиду, какие слова утешения найдет для Михаила. Когда наконец, добралась до госпиталя, в Симферополе, Лида встретила её заплаканными глазами. Они обнялись, и Аля почувствовала, как сильно нужна её поддержка подруге. Михаил лежал в палате, неподвижно глядя в потолок. Аля подошла к нему и взяла его за руку.
— Миша, здравствуй, — тихо сказала она, стараясь сдержать слезы.
Михаил медленно повернул к ней голову, в его глазах читалась боль и отчаяние. Он попытался улыбнуться, но у него не получилось.
Аля присела рядом с кроватью на стул.
— Миша, держись. Все будет хорошо. Ты сильный, ты справишься.
Лида рассказала, что врачи делают всё возможное, но восстановление будет долгим и трудным. Михаил был подавлен и отказывался верить в позитивный исход.
Аля осталась с Лидой. Пока подруга днями пропадала с мужем в госпитале, взяла все заботы о детях и по дому на себя. Однажды, когда в конец измотанная Лида осталась дома чтобы хоть немного выспаться, к Михаилу поехала она. Когда вошла в палату, то увидела, что он лежит, уставившись взглядом в потолок.
— Миша, тебе может что-то нужно? — осторожно спросила Аля.
Он медленно повернул в её сторону голову, в глазах читалась ничем не прикрытая злость.
— Верёвку и мыло.
— Миша, да ты что? — Аля опешила от такого ответа.
— А ничего. Припёрлась, строишь тут из себя благодетельницу. А мне это не нужно. Я инвалид, и это теперь на всю жизнь, пока не подохну. Пойми наконец своими куриными мозгами. И подружке своей задушевной объясни. Пускай подаёт на развод, и уезжает на все четыре стороны. Я возражать не стану. Алименты на детей из пенсии платить буду.
Аля опешила от его слов. Она не ожидала такой реакции от Михаила, всегда жизнерадостного и полного энергии. Видимо, отчаяние и боль сломили его, лишили воли к жизни.
— Миша, нельзя так говорить, — возразила она, стараясь говорить спокойно и убедительно, — детям нужен отец. А не алименты. И Лиду не нужно обижать такими словами. Она борется за тебя, а ты.
Разве можно так просто отказаться от всего, что было в твоей жизни? Да, сейчас тебе тяжело, но это не навсегда. Нужно бороться, верить в лучшее.
— Пошла ты со своими советами, — Михаил так посмотрел на неё, что по спине пробежал холодок, — не доводи до греха, а то запущу в тебя стаканом, потом обижаться будешь.
Аля встала и отошла к окну, постояла так, чтобы немного успокоится, потом вернулась обратно.
— Я сейчас завтрак принесу, кормить тебя буду.
Аля вошла в палату, неся поднос с кашей и чаем. Михаил отвернулся к стене, демонстрируя полное нежелание общаться. Она поставила поднос на тумбочку и села рядом с ним на кровать.
— Миша, я понимаю, тебе сейчас очень плохо. Но ты не один. У тебя есть Лида, дети, друзья. Позволь нам помочь тебе. Не отталкивай тех, кто любит тебя.
Она взяла ложку каши и поднесла ко рту Михаила. Он упрямо сжал губы. Аля продолжала уговаривать его. Тогда он оттолкнул её руку, ложка отлетела в угол и ударилась о стенку, на которой осталось пятно от манной каши.
— Уходи, видеть вас никого не могу, пошла отсюда, — заорал он на всю палату.
Аля растерянно посмотрела на Михаила, потом на грязную стену. В палату стали заглядывать другие пациенты, привлеченные криком.
— Хорошо, Миша, я уйду, — проговорила она жёстким голосом не свойственным для неё, — вот уж никогда не думала, что ты окажешься таким слюнтяем. Жалеет он себя, жить не хочет. А ты о Лидке подумал, каково ей, у вас двое детей, а ты тут такие фортеля выбрасываешь. Да, у тебя травма, да, это тяжело, но не смертельно ведь. Ты будешь ходить, а этот главное. Служить не сможешь, обидно, но ведь в жизни много чем ещё можно заниматься кроме службы. Найдёшь для себя работу. Знаешь, Миша, я думаю ты просто трус. Боишься всего, что ждёт тебя впереди. Боишься быть не таким, каким был раньше. Но это жизнь, и она меняется. Ты можешь сдаться и уйти, но тогда ты потеряешь всё. Поэтому должен бороться.
Аля вышла из палаты, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды. В коридоре она почувствовала, как задрожали колени. С трудом дошла до скамейки и села, закрыв лицо руками. «Вот тебе и поддержка друга», с горечью подумала она.
Вечером, когда в госпиталь приехала Лида, рассказала ей об утреннем происшествии. Та слушала молча, опустив голову, потом подняла заплаканные глаза на Алю.
— Я знаю, он сейчас не в себе, — тихо сказала она, — но нам с этим нужно как-то справляться.
Аля обняла Лиду, чувствуя её боль и растерянность.
— Он и со мной так разговаривает, — продолжила она, — говорит, что не хочет быть обузой. Я стараюсь его убедить, что это не так, но он будто не слышит меня.
В последующие дни Аля не приходила в госпиталь, понимая, что её присутствие только раздражает Михаила. Она всячески помогала Лиде по дому и с детьми, стараясь хоть немного облегчить её жизнь. А Лида, сутками пропадала в госпитале, пытаясь достучаться до разума мужа. Она рассказывала ему о детях, о том, как они ждут его домой. А он молчал, словно глухой. Однажды утром, когда Аля собирала детей в школу, раздался телефонный звонок. Она сняла трубку.
— Да, я слушаю…
— Миши больше нет, — услышала она рыдающий голос подруги, — он… он выбросился из окна.
Аля выронила трубку из рук. Ноги подкосились, и она осела на пол, не в силах поверить в услышанное. В голове пульсировала одна лишь мысль: «Не может быть, этого не может быть». Дети подбежали к ней, окружили, испуганно спрашивая, что случилось. Аля не могла произнести ни слова, лишь, хватала воздух ртом.