Телефон лежал на кухонном столе экраном вверх, и синяя точка на карте мигала там, где никакой охоты быть не могло. Я смотрела на неё минуту, две, пять — будто гипнотизировала, будто ждала, что сейчас произойдёт чудо и эта проклятая метка прыгнет куда-то в лес, к озеру, куда угодно, только не в центр города. Не на улицу Ленинградскую. Не к тому зданию с неоновой вывеской "Paradise".
Руки дрожали, когда я увеличивала масштаб. Точность до пяти метров. Он там. Прямо сейчас.
— Любовь моя, — прокрутила я в голове его утренний голос, сонный, тёплый. — Мы с Сергеем и Андрюхой на озеро рванём. Пару дней оторвёмся, а? Кабанчика завалим, шашлыков нажаримся.
Я поверила. Господи, как же я поверила! Даже помогала ему собирать рюкзак, сунула туда термос, бутерброды завернула в фольгу. Поцеловала на прощание, как идиотка — в губы, нежно так, по-семейному.
А теперь вот сижу и смотрю, как синяя точка предательски светится возле ночного клуба.
Пальцы сами набрали его номер. Длинные гудки. Десять, пятнадцать секунд.
— Да, солнышко, — голос у него был странный, глухой что-то, с хрипотцой. Музыка на фоне. Басы такие глубокие, что аж в ушах отдаётся. — Что-то случилось?
— Нет, — я взяла себя в руки, голос сделала лёгким, незаинтересованным. — Просто хотела узнать, как дела. Добрались уже?
— Ага, нормально всё. Костёр разожгли, сидим. Связь тут так себе, могу пропасть.
— Понятно, — я закрыла глаза. — Хорошо вам отдохнуть.
Короткие гудки. Он сбросил.
Я открыла галерею в его облаке — мы с Максимом давно пароли друг другу давали, типа доверяем, типа нечего скрывать. Фотографий новых не было. Последнее — селфи с Сергеем у машины, сегодня утром. Оба в камуфляже, довольные.
Зато в истории местоположений всё расписано по минутам. Вчера вечером он был там же — Paradise. Позавчера — тоже. Неделю назад. Две.
Интересная у него охота получается.
Я встала, подошла к окну. За стеклом темнота, фонари, редкие машины. Обычный вечер пятницы. Только у меня внутри будто что-то оборвалось и теперь болтается, цепляется за рёбра.
Мы вместе семь лет. Поженились в двадцать три, думали — навсегда. У нас квартира, кредит общий, планы были детей заводить. Я работаю в рекламном агентстве, он в IT-компании, зарабатываем нормально, жизнь стабильная, понятная. Секс стал реже — ну так у всех же? Усталость, работа, быт. Я не переживала особо.
А теперь понимаю: он переживал. Только по-своему.
Налила себе вина, залпом выпила. Горло обожгло, но легче не стало. Села обратно, уставилась в экран. Точка на месте. Я представила, как он там — в этом клубе, с мигающими огнями, громкой музыкой. Может, уже пьяный. Может, танцует с кем-то. Или не танцует.
Достала ноутбук, вбила в поиск: "Paradise клуб Ленинградская". Вылезло сразу — официальный сайт, яркий, вызывающий. "Лучшие танцовщицы города", "Приватные зоны", "Незабываемые вечера". Фотографии девушек в откровенных нарядах, с профессиональным макияжем и пустыми улыбками.
Я кликнула на раздел "Наши звёзды". Листала профили, всматривалась в лица. Одна, другая, третья... Стоп.
Эва. Двадцать два года. Длинные тёмные волосы, точёная фигура, взгляд уверенный, даже наглый. "Танцую три года, люблю хип-хоп и R'n'B. Приходите — не пожалеете".
Что-то кольнуло. Интуиция? Или паранойя? Я открыла её Телеграмм — ссылка была прямо под фото. Профиль открытый. Прокручивала ленту: селфи, селфи, танцы, клуб, снова селфи. Типичная двадцатидвухлетняя, которая живёт лайками и вниманием.
А потом увидела.
Фото пятидневной давности. Она в кафе, держит капучино, улыбается в камеру. На заднем плане — размытая фигура мужчины. Я увеличила, приблизила. Профиль знакомый. Тёмные волосы, прямой нос, родинка на скуле.
Максим.
Сердце ёкнуло так, что стало больно дышать. Я пролистала дальше — ничего явного. Но комментарии... Под одним из её танцевальных видео кто-то написал: "Макс счастливчик". Она ответила смайликом с подмигиванием.
Вот и всё. Вот и весь мой семейный уют, моя стабильность, моё "навсегда".
Я взяла телефон, написала Жанне — моей лучшей подруге с университета.
"Можешь сейчас созвониться?"
Ответ пришёл мгновенно: "Конечно. Что случилось?"
Голосовой вызов. Её лицо на экране — обеспокоенное, без макияжа, в домашней футболке.
— Ну рассказывай быстрее, ты меня пугаешь.
— Максим изменяет, — я сказала это ровно, без эмоций. Будто про погоду сообщила. — С какой-то танцовщицей из клуба. Ходит туда вместо охоты.
Жанна замолчала. Потом выдохнула:
— Ты уверена?
— Локатор, история перемещений, фото в её Телеграмме. Да, уверена.
— Господи... А ты что теперь?
Вот именно. Что теперь?
— Не знаю, — я потерла лицо руками. — Позвонить ему? Устроить сцену? Собрать вещи?
— Погоди, не горячись. Может, сначала доказательства получше соберёшь? Чтобы он не отвертелся.
— Какие ещё доказательства? Мне что, детектива нанимать?
— Ну или сама съезди туда, — Жанна пожала плечами. — Своими глазами посмотри.
Я представила: я в клубе Paradise, с его вульгарной музыкой и девицами в откровенных нарядах. Высматриваю своего мужа среди пьяных посетителей. Встречаюсь с ним глазами. Вижу, как он бледнеет.
— Не знаю, смогу ли, — призналась я.
— Слушай, а может, у него просто... кризис среднего возраста? Дурит немного?
— В тридцать лет? Серьёзно?
— Мужики странные. Им всегда чего-то не хватает.
Я налила себе ещё вина. Выпила медленнее, смакуя кислоту на языке.
— Знаешь, что обиднее всего? — я посмотрела в камеру. — Не то, что он изменяет. А то, что врёт. Так по-дурацки, топорно. Охота, блин. Даже легенду нормальную придумать не смог.
— Значит, не особо боится, что ты узнаешь.
Вот это больно. Прямо в точку.
Мы ещё поговорили минут десять, но толку от разговора никакого. Жанна советовала не принимать поспешных решений, я кивала, соглашалась, а сама уже понимала: решение уже принято. Что-то внутри щёлкнуло, сместилось. Я больше не та женщина, которая утром собирала мужу бутерброды.
Положила трубку. Села в тишине. Квартира казалась чужой — эти наши совместные покупки, фотографии на стенах, его кроссовки у двери. Всё будто декорация к фильму, который уже закончился.
Телефон завибрировал. Сообщение от Максима: "Ложусь спать, связь совсем плохая. Люблю. Целую".
Я смотрела на эти слова и думала: а когда он последний раз говорил их искренне? Месяц назад? Полгода? Или он всегда так — любит и целует одну, трогает другую?
Ответила коротко: "Спокойной ночи".
Точка на карте всё ещё мигала возле Paradise.
Утром я проснулась на диване, так и не дойдя до спальни. Шея затекла, во рту сушь, голова раскалывается. На столе — пустая бутылка вина и телефон с севшей батарейкой.
Поставила на зарядку, включила. Сообщений от Максима нет. Локатор показывает — телефон движется по трассе в сторону города. Возвращается, значит.
Я встала, посмотрела на себя в зеркало. Лицо серое, под глазами фиолетовые тени, волосы растрёпанные. Красавица. Жена года.
Душ, кофе, автоматом. Мысли роем: как себя вести? Устроить скандал сразу? Или подождать, понаблюдать? А может, вообще молчать и копить информацию?
Нет. Молчать я не буду. Достаточно уже молчала.
Максим вернулся к обеду. Ключ в замке, голос бодрый:
— Любимая, я дома!
Вошёл в кухню — загорелый, свежий, с рюкзаком за плечами. Улыбается, будто действительно с охоты. Даже камуфляж не переодел.
— Как съездил? — я спросила ровно, продолжая резать помидоры для салата.
— Отлично! — он бросил рюкзак, подошёл, чмокнул меня в макушку. — Правда, кабана не взяли, но атмосфера была огонь. Соскучился.
— Ага, — нож скользнул по доске. — Расскажи подробнее. Где именно были?
— На Ладоге. Знаешь, то место, где мы с Сергеем в прошлом году...
— Врёшь, — я оторвалась от помидоров, посмотрела ему в глаза.
Он замер. Улыбка застыла, но в глазах мелькнуло что-то — страх? Настороженность?
— Что?
— Врёшь, — я положила нож, вытерла руки полотенцем. — Ты не был ни на какой Ладоге. Ты был в центре города. В клубе Paradise.
Тишина. Секунды растягиваются, становятся вязкими, невыносимыми.
— О чём ты? — его голос изменился, стал жёстче. — С чего ты взяла?
— Локатор, Максим. Я видела, где ты был. Всю ночь, обе ночи.
Он отступил на шаг. Провёл рукой по лицу. Искал слова, подбирал версию — я видела это по его глазам.
— Слушай, это не то, что ты думаешь...
— Ах вот как, — я усмехнулась. — А что я думаю? Ну давай, просвети меня.
— Мы правда собирались на охоту! Но потом планы изменились, Андрюха заболел, и мы с Сергеем решили просто отдохнуть. Зашли в клуб, посидели...
— Две ночи подряд посидели?
— Ну... один раз зашли. А второй раз... я уже один был.
— Один, — я кивнула. — Понятно. И этой Эве тоже привет передать?
Лицо у него побледнело. Вот теперь он понял — я знаю.
— Откуда... Ты что, следила за мной?!
— А ты что, спал с танцовщицей?! — я не сдержалась, голос сорвался на крик.
Он шагнул ко мне, руки развёл примирительно:
— Нет! Боже, нет! Мы просто разговаривали! Она... там работает, да, но мы с ней только общались, клянусь!
— Только общались, — я чувствовала, как внутри всё закипает, сжимается. — По ночам. В клубе. Две недели. И на фото в её Телеграмме случайно оказался. И комментарии про "Макс счастливчик" — тоже просто так?
— Ты копалась в её соцсетях?! Ты реально слежку устроила?!
— Не переворачивай! — я ударила ладонью по столу. — Это ты врал! Это ты каждую ночь уходил к какой-то девке, а мне рассказывал про охоту! Ты вообще понимаешь, как это унизительно?!
— Я не спал с ней! — он повысил голос. — Мы разговаривали, только разговаривали!
— О чём?! О чём можно разговаривать танцовщицей в стрип-клубе?!
— Она не... она нормальная! Умная! С ней интересно!
Вот это было как пощёчина. Хуже любого признания в измене.
— Интересно, — я медленно повторила. — Значит, со мной не интересно? Мне двадцать девять, я работаю, устаю, забочусь о доме, о тебе — и я скучная? А двадцатидвухлетняя девочка, которая трясёт формами за деньги — интересная?
— Не надо так про неё! Ты её не знаешь!
— А ты её знаешь?! Две недели, Максим! Ты её две недели знаешь!
— Хватит орать!
— Я буду орать, сколько захочу! Это моя квартира тоже!
Он схватился за голову, прошёлся по кухне. Я видела — он мечется, придумывает, как выкрутиться.
— Послушай, — он остановился, посмотрел на меня устало. — Да, я ходил в клуб. Да, общался с ней. Но ничего не было. Просто... мне нужна была разрядка. Понимаешь? У нас с тобой всё так... предсказуемо стало. Работа-дом, дом-работа. Секса нет, разговоров нормальных нет. Я чувствую себя...
— Как? — я перебила. — Несчастным? В ловушке? Продолжай, интересно послушать.
— Невидимым, — выдохнул он. — Будто меня нет. Ты всегда занята, уставшая, тебе не до меня. А там... там хоть кто-то слушает, реагирует, смеётся над шутками.
— Это её работа! — я рассмеялась истерически. — Она деньги на этом делает! Улыбаться мужикам, слушать их, делать вид, что они особенные!
— Нет, это не так...
— Это именно так! Господи, Макс, ты что, совсем дурак? Ты правда думаешь, что она в тебя влюбилась? Что ей интересен женатый программист, который...
— Заткнись! — рявкнул он так, что я вздрогнула.
Мы стояли друг напротив друга, тяжело дышали. Семь лет вместе — и вот мы здесь. Орём на кухне, швыряем обвинениями, не узнаём друг друга.
— Я ухожу, — сказал он тихо. — Мне нужно подумать.
— Куда уходишь? К ней?
Он не ответил. Развернулся, пошёл к двери. Схватил куртку с вешалки.
— Если уйдёшь сейчас, можешь не возвращаться! — крикнула я ему вслед.
Дверь хлопнула. Тишина обрушилась, оглушающая.
Я сползла на пол, прижалась спиной к кухонному шкафу. Слёзы наконец прорвались — душные, горькие. Плакала долго, навзрыд, как в детстве.
Телефон завибрировал. Сообщение от Жанны: "Как ты? Напиши, пожалуйста".
Я набрала: "Он ушёл. Всё кончено".
Но это было не всё. Даже близко не всё.
Три дня я жила как в тумане. Максим не звонил, не писал. Локатор показывал — телефон то в каком-то отеле на окраине, то снова возле Paradise. Я не слежу, просто смотрю иногда. Просто проверяю.
Жанна приезжала, сидела со мной, заставляла есть. Я пыталась работать из дома, но мысли путались, буквы на экране расплывались. Клиенты присылали правки — я отвечала автоматически.
На четвёртый день, вечером, я услышала ключ в замке.
Максим. Я узнала его шаги. Но не только его.
Вышла в прихожую — и застыла.
Он стоял на пороге не один. Рядом с ним — та самая Эва. Вживую она выглядела моложе, чем на фото. Джинсы с высокой талией, короткий топ, волосы собраны в небрежный хвост. Макияж яркий, взгляд дерзкий. Она держала Максима за руку.
— Что происходит? — я посмотрела на мужа.
Он поднял подбородок, сделал лицо решительное:
— Нам нужно поговорить.
— Нам? — я перевела взгляд на девчонку. — Кому это нам?
— Я Эва, — она шагнула вперёд, улыбнулась. — Мы с Максимом вместе. Он мне всё рассказал про вашу ситуацию.
Нашу ситуацию. Господи.
— Максим, — я проигнорировала её, смотрела только на него. — Ты зачем её сюда привёл?
— Потому что я принял решение, — он сжал её руку крепче. — Я ухожу. Мы съедем вместе. Но сначала нужно всё обсудить.
— Обсудить, — я медленно кивнула. — Хорошо. Обсудим. Эва, выйди, пожалуйста.
— Она останется, — отрезал Максим. — Она имеет право знать.
— Право?! — голос сорвался. — Какое право у этой девочки на мою жизнь, на мой дом?!
— Послушайте, — Эва выступила вперёд, и я заметила — она нервничает, пальцы теребят ремешок сумки. — Я понимаю, вам тяжело. Но Максим несчастлив с вами. Он мне рассказывал, как вы его игнорируете, как вам всё равно...
— Заткнись, — я сказала тихо, но так, что она осеклась. — Ты понятия не имеешь, о чём говоришь.
— Зато я знаю! — она распалилась. — Знаю, что он плачет после ваших ссор! Что вы его не цените! Что...
— Это моя квартира! — я заорала так, что она отшатнулась. — Моя! Я её купила ещё до свадьбы! На свои деньги! И ты, маленькая дешёвка, будешь мне тут рассказывать про мою жизнь?!
— Не смей так с ней разговаривать! — Максим выставил руку, заслоняя Эву.
— Или что? — я шагнула к ним. — Что ты мне сделаешь?Ударишь? Ну давай, попробуй!
Он молчал. Эва спряталась за его спиной.
— Всё, что ты хотел сказать? — я скрестила руки на груди. — Ты приходишь в мою квартиру с любовницей и хочешь меня выгнать? Серьёзно сейчас?
— Я не собираюсь тебя выгонять, — он помассировал переносицу. — Просто... нам нужно разделить имущество. Решить всё цивилизованно.
— Цивилизованно, — я рассмеялась. — Ты привёл сюда девку, с которой изменял, и говоришь про цивилизованность?
— Я не изменял! Мы начали встречаться уже после того, как я от тебя ушёл!
— Ты ушёл четыре дня назад! Четыре!
— Но эмоционально я ушёл давно! — он повысил голос. — Ты же сама не хотела отношений! Работа, усталость, вечные твои дедлайны!
— О, значит, это я виновата? — я подошла ближе, смотрела ему в глаза. — Я виновата, что ты не можешь удержаться перед девками?
— Хватит! — он покраснел. — Эва, пойдём. Не буду я с ней в таком тоне разговаривать.
— Стой, — Эва вдруг положила руку ему на плечо. — Максим... а это правда твоя квартира?
Пауза. Красноречивая.
— Ну... технически на неё оформлена, — он избегал её взгляда. — Но мы в браке, так что имущество общее.
— Нет, — я улыбнулась холодно. — Брачный договор, милый. Помнишь? Квартира остаётся моей при любом раскладе. Ты тогда сам настаивал, говорил — доверяешь мне.
Лицо у Эвы изменилось. Что-то щёлкнуло в её глазах — расчёт, разочарование.
— То есть у тебя вообще ничего нет? — она отстранилась от него.
— Есть! Машина, вклады...
— Машина, — она скривилась. — Та десятилетняя тойота?
— Послушай, мы об этом потом...
— Нет, не потом! — голос у неё стал визгливым. — Ты говорил, что у вас квартира общая! Что мы будем жить нормально!
— Будем! Снимем что-нибудь, потом купим свою...
— Снимем, — она отошла к двери. — Ты вообще понимаешь, сколько стоит аренда в центре? На твою зарплату программиста мы будем жить в какой-нибудь хрущёвке на окраине!
— Эва, не надо...
— Знаешь что, разбирайтесь сами, — она рванула дверь. — Я на такую жизнь не подписывалась!
Хлопок. Стук каблуков по лестнице. Тишина.
Максим стоял посреди прихожей — потерянный, жалкий. Плечи опущены, взгляд в пол.
— Вот так вот, — я сказала спокойно. — Твоя настоящая любовь. Интересная. Умная.
— Заткнись...
— Нет, правда. Две недели романтики — и она уже про квартиры и деньги. А я семь лет молчала, терпела твои загоны, твоё нытьё.
— Я сейчас уйду, — он поднял глаза. — И больше не вернусь.
— Пожалуйста, — я открыла дверь шире. — Только вещи свои забери. Завтра положу в пакеты, выставлю на площадку.
— Ты... ты не можешь так просто...
— Могу. Ещё как могу. Это моя квартира, Максим. Моя жизнь. И я больше не позволю тебе её портить.
Он молчал. Потом кивнул, прошёл в спальню. Я слышала, как он собирает вещи — открывает шкафы, запихивает одежду в сумку.
Вернулся через двадцать минут. Сумка набитая, лицо красное.
— Мне жаль, — сказал он у двери. — Правда жаль. Я не хотел так.
— Все не хотят, — ответила я. — Но получается именно так.
Он вышел. Дверь закрылась.
Я прошла на кухню, налила себе воды. Руки дрожали, но внутри — странное спокойствие. Будто что-то тяжёлое, долго давившее, наконец отвалилось.
Села к окну, посмотрела на ночной город. Огни, машины, жизнь продолжается.
Телефон завибрировал. Жанна: "Ну что там?"
Я набрала: "Он пришёл с ней. Хотел выгнать меня. Но она сама его бросила, когда узнала про квартиру. Всё кончено по-настоящему".
Ответ пришёл мгновенно: "Я приезжаю. Открывай вино".
Я улыбнулась. Первый раз за четыре дня по-настоящему улыбнулась.
Да, больно. Да, страшно. Да, впереди развод, дележка, объяснения родственникам.
Но я свободна. И квартира моя.