Лена стояла перед зеркалом в ванной и смотрела на синяк под глазом. Тональный крем не помогал — фиолетовое пятно проступало сквозь слой косметики. Она попробовала добавить ещё, растушевала пальцами. Стало чуть лучше, но всё равно видно.
За дверью хлопнула входная дверь — Дмитрий ушёл на работу. Лена выдохнула. Три часа до прихода свекрови. Надежда Павловна обещала заехать к обеду, привезти пирожки. Как всегда по четвергам.
Лена закрыла глаза, прислонилась лбом к зеркалу. Холодное стекло успокаивало. Вчера вечером Дмитрий пришёл пьяный. Не сильно, но достаточно. Она сказала что-то про ужин, который остыл. Он развернулся и ударил. Один раз. Кулаком под глаз.
Она даже не сразу поняла, что случилось. Упала на пол, держась за скулу. Он стоял над ней, качался, смотрел сверху вниз.
— Сама виновата, — сказал тогда. — Нечего меня пилить.
Потом ушёл спать. А утром встал, оделся и ушёл на работу, будто ничего не было. Даже не извинился.
Лена отошла от зеркала, умылась холодной водой. Вышла на кухню, поставила чайник. Села за стол, уставилась в окно. За окном октябрь, дождь, серость. Листья облетели с деревьев, лежали грязной кучей у подъезда.
Телефон завибрировал — сообщение от Дмитрия. "Вечером приду поздно. Задержусь на работе."
Лена не ответила. Положила телефон на стол экраном вниз.
Надежда Павловна приехала ровно в двенадцать. Позвонила в дверь, вошла с пакетом пирожков и пластиковым контейнером борща.
— Леночка, здравствуй, — она прошла на кухню, поставила всё на стол. — Как дела? Дмитрий на работе?
— Да, на работе.
— Хорошо, значит мы с тобой поболтаем, — свекровь достала пирожки из пакета, разложила на тарелке. — С капустой, как ты любишь.
Лена кивнула. Встала к плите, включила конфорку под чайником. Надежда Павловна села за стол, начала рассказывать про соседку, которая опять поссорилась с мужем. Лена слушала вполуха, кивала в нужных местах.
— Лен, ты чего такая? — свекровь вдруг замолчала. — Бледная вся. Не заболела?
— Нет, просто не выспалась.
— А глаз чего? — Надежда Павловна прищурилась. — Поди-ка сюда, на свет.
Лена застыла. Надо было больше тонального крема положить.
— Да ничего, просто...
— Иди сюда, говорю, — свекровь встала, подошла к ней. — Дай посмотрю.
Лена подняла лицо. Надежда Павловна наклонилась, всмотрелась.
— Это синяк? Откуда?
— Упала, — быстро сказала Лена. — Вчера вечером. Об угол тумбочки ударилась.
— Об тумбочку? — свекровь отступила на шаг. — Странно как-то. Такой синяк...
— Просто неудачно упала.
Надежда Павловна смотрела на неё долго, изучающе. Потом вернулась к столу, села.
— Ладно. Бывает.
Лена налила чай, принесла к столу. Села напротив. Руки дрожали, пришлось сжать их в кулаки под столом.
— Как у вас с Димой дела? — спросила свекровь, откусывая пирожок. — Всё хорошо?
— Хорошо.
— А то он в последнее время какой-то... Нервный. Я звонила позавчера, он на меня наорал. Сказал, что не надо ему звонить каждый день.
— Работа у него трудная, — Лена отпила чай. — Устаёт.
— Ну да, работа, — кивнула Надежда Павловна. — Мужчины же всегда устают. Нам, бабам, надо их понимать. Побольше жалеть, поменьше пилить.
Лена промолчала. Допила чай, встала, пошла к раковине. Помыла чашку, поставила в сушилку. Свекровь всё ещё сидела за столом, жевала пирожок.
— Надежда Павловна, — начала Лена тихо, не оборачиваясь. — Дмитрий меня бьёт.
Тишина. Только кран капал — надо бы починить, но всё откладывали.
— Что ты сказала? — голос свекрови стал жёстче.
Лена обернулась. Подняла рукав кофты, показала запястье — там были синяки, как следы от пальцев.
— Он меня бьёт. Два дня назад схватил за руку, сжал так, что до сих пор болит. А вчера ударил в лицо.
Надежда Павловна медленно встала. Подошла ближе, посмотрела на руку Лены. Лицо её не менялось — каменное, непроницаемое.
— Это от чего? — спросила она.
— Я же сказала. Дмитрий...
— Дима тебя бить не может, — перебила свекровь. — Он не такой. Я его знаю с рождения.
— Может, — Лена опустила рукав. — Вчера он пришёл выпивший. Я сказала, что ужин остыл. Он ударил меня. Один раз, кулаком, под глаз.
— Врёшь.
— Не вру, — Лена шагнула вперёд. — Посмотрите на меня. На синяк. На руку. Это всё ваш драгоценный сын сделал.
Надежда Павловна отвернулась. Прошла к окну, встала спиной к Лене.
— Наверное, ты сама виновата.
— Что?
— Ну мужчины же просто так не бьют, — свекровь обернулась. — Наверное, ты его довела. Что-то сказала не то, сделала не так. Дима мальчик хороший, никогда руку на женщину не поднимал.
Лена почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Она стояла и смотрела на свекровь, и не узнавала её. Эта женщина, которая пекла ей пирожки, звонила каждый день, спрашивала о делах — она же знала. Знала и отворачивалась.
— Надежда Павловна, он меня бьёт, — повторила Лена, и голос дрогнул. — Понимаете? Ваш сын поднимает на меня руку. И вы говорите, что я сама виновата?
— Ну а как же? — свекровь скрестила руки на груди. — Жена должна мужа уважать. Не перечить. Ты вот всё время что-то не так делаешь. То борщ не такой, то рубашку не так погладила. Дима мне жаловался.
— Жаловался? — Лена засмеялась горько. — На что? На то, что я готовлю, убираю, работаю? На то, что стираю его вонючие носки и глажу рубашки?
— Не груби, — одёрнула её Надежда Павловна. — Я тебе как мать говорю. Мужчину надо беречь. А ты его донимаешь.
— Я его донимаю? — Лена шагнула к свекрови. — Он меня бьёт, а я его донимаю?
— Значит, есть за что, — свекровь отвернулась снова. — Ладно, мне пора. Дела дома.
Она взяла сумку, пошла к выходу. Лена стояла на кухне, смотрела ей вслед. Не верила в происходящее. Это же сон. Кошмар какой-то.
— Надежда Павловна, — позвала она.
Свекровь остановилась в дверях, обернулась.
— Что?
— Вы правда думаете, что я сама виновата?
Надежда Павловна помолчала. Потом тихо сказала:
— Думаю, что в семье всякое бывает. Главное — сохранить её. А не бежать от мужа при первой же ссоре.
— Это не ссора, — выдавила Лена. — Это насилие.
— Громкие слова, — свекровь махнула рукой. — Вы молодые, горячие. Поостынете — помиритесь. Дима тебя любит. Просто у него характер такой.
Она вышла. Дверь закрылась. Лена осталась стоять на кухне одна. Смотрела на стол с пирожками, на недопитый чай свекрови, на контейнер с борщом.
Медленно подошла к столу. Взяла контейнер, открыла крышку. Вылила борщ в раковину. Пирожки сгребла в пакет, выбросила в мусорное ведро.
Потом села на пол прямо посреди кухни и заплакала.
Вечером Дмитрий пришёл поздно, как и обещал. Пахло перегаром. Он прошёл в спальню, начал раздеваться.
— Мать приезжала? — крикнул он.
— Приезжала, — ответила Лена из кухни.
— И что? Пирожки привезла?
— Привезла.
— Дай один.
Лена вышла в коридор. Посмотрела на мужа — он стоял в трусах и майке, почёсывал живот.
— Я их выбросила.
— Зачем? — он повернулся к ней.
— Потому что не хочу ничего от твоей матери.
— Ты чего?
— Я ей сказала, — Лена прислонилась к стене. — О том, что ты меня бьёшь.
Дмитрий замер. Лицо стало красным.
— Ты что наделала?
— Показала ей синяки. Думала, она поможет. Поговорит с тобой.
— И что она сказала?
— Сказала, что я сама виновата, — Лена усмехнулась. — Что довела тебя. Что надо тебя беречь и не перечить.
Дмитрий прошёл к ней, встал вплотную. Лена почувствовала запах пота и алкоголя.
— Не надо было ей говорить.
— Почему? Стыдно?
— Потому что это не её дело, — он схватил Лену за плечи, встряхнул. — Это наша семья. Наши проблемы. Понимаешь?
— Отпусти.
— Я с тобой разговариваю!
— Отпусти меня, — Лена оттолкнула его.
Дмитрий отступил, посмотрел на неё злобно.
— Ты совсем охамела. Думаешь, мать тебе поверит? Она меня знает с детства. А тебя четыре года всего.
— Знаю, — Лена прошла мимо него в спальню. — Она мне это ясно дала понять.
— Вот и умница, — Дмитрий пошёл следом. — Значит, больше к ней с жалобами не ходи. Разберёмся сами.
Лена достала из шкафа сумку, начала складывать вещи. Дмитрий остановился в дверях.
— Ты что делаешь?
— Собираюсь.
— Куда?
— К подруге. Поживу у неё.
— Стой, — он шагнул к ней, выхватил сумку из рук. — Никуда ты не пойдёшь.
— Пойду.
— Я не разрешаю!
— Мне не нужно твоё разрешение, — Лена попыталась забрать сумку, но он держал крепко.
— Ты моя жена. Твоё место здесь.
— Моё место не там, где меня бьют.
— Да брошу я пить! — крикнул Дмитрий. — Понимаешь? Больше не буду. Обещаю.
Лена остановилась. Посмотрела ему в глаза.
— Сколько раз ты уже обещал?
— На этот раз серьёзно.
— В прошлый раз тоже серьёзно обещал. И что? Месяц продержался, потом опять начал.
— Лен, ну не уходи, — он опустил сумку, взял её за руки. — Прости меня. Я действительно больше не буду. Клянусь.
Лена молчала. Смотрела на мужа и думала — верить или нет? Сколько раз уже была эта сцена? Раз пять? Десять? Он клянётся, обещает, плачет даже иногда. Потом проходит время, и всё начинается заново.
— Отпусти меня, — сказала она тихо.
— Лена...
— Отпусти.
Он разжал пальцы. Она забрала сумку, продолжила собирать вещи. Дмитрий стоял рядом, смотрел.
— Ты серьёзно уходишь?
— Серьёзно.
— А квартира? — он прошёл к окну, встал спиной к ней. — Она на мне оформлена. Ты это помнишь?
— Помню.
— Значит, если уйдёшь, без квартиры останешься.
— Останусь, — Лена застегнула сумку. — Зато буду жива.
Она прошла мимо него к двери. Дмитрий обернулся.
— Лена, постой!
Она не остановилась. Вышла в коридор, надела куртку, взяла сумку. Дмитрий выбежал следом, схватил её за руку.
— Ты пожалеешь.
— Может быть, — она высвободила руку. — Но уже не так, как жалею сейчас.
Открыла дверь, вышла на лестничную площадку. Дверь захлопнулась за спиной. Лена спустилась вниз, вышла на улицу. Дождь лил как из ведра, она не взяла зонт. Промокла за минуту.
Достала телефон, набрала подругу Катю.
— Привет, — ответила та. — Что случилось?
— Можно к тебе приехать? — голос Лены дрогнул. — На несколько дней. Может, дольше.
— Конечно. Случилось что-то?
— Расскажу при встрече. Я буду через час.
Лена отключилась, поймала такси. Села на заднее сиденье, прижала сумку к груди. Водитель что-то спросил, она не услышала. Смотрела в окно на мокрый город, на огни фонарей, на людей под зонтами.
Думала о свекрови, которая отвернулась. О муже, который снова обещал измениться. О себе, которая четыре года верила этим обещаниям.
У Кати была однокомнатная квартира на окраине. Тесная, но уютная. Она открыла дверь, увидела мокрую Лену с сумкой и затащила внутрь.
— Господи, ты вся промокла! Иди, раздевайся, я чай поставлю.
Лена разделась, переоделась в сухое. Катя принесла чай, они сели на диван. Лена рассказала всё — про синяки, про свекровь, про Дмитрия.
Катя слушала молча. Потом обняла её.
— Ты правильно сделала, что ушла.
— Не знаю, — Лена уткнулась лицом в её плечо. — Может, надо было остаться. Попробовать ещё раз.
— Сколько можно пробовать? — Катя отстранилась, посмотрела ей в глаза. — Лен, он тебя бьёт. Это не лечится обещаниями.
— Но он же мой муж.
— И что? Муж не имеет права тебя бить. Никто не имеет.
Лена молчала. Знала, что Катя права. Но где-то внутри сидел страх — а вдруг она не справится одна? Вдруг это действительно она во всём виновата? Вдруг надо было просто терпеть, как свекровь говорила?
— Что я теперь буду делать? — спросила она тихо.
— Для начала отдохнёшь. Поживёшь у меня, сколько надо. Потом найдёшь жильё, работу. Разведёшься с ним.
— А если он не даст развод?
— Даст, — Катя сжала её руку. — Через суд, но даст. Главное — не возвращайся к нему.
Лена кивнула. Но знала — будет тяжело. Дмитрий не из тех, кто сдаётся просто так. Он будет звонить, писать, приходить к Кате. Будет обещать, клясться, может быть даже плакать.
И самое страшное — она может поверить. Снова.
Прошла неделя. Дмитрий звонил каждый день, по десять раз. Лена не брала трубку. Он писал сообщения — сначала злые, потом умоляющие, потом снова злые. Она не отвечала.
На восьмой день пришла Надежда Павловна. Позвонила в дверь Кати, та открыла.
— Лена здесь? — спросила свекровь.
— Здесь, — Катя не пустила её на порог. — Но она не хочет с вами разговаривать.
— Мне надо с ней поговорить. Это важно.
Лена вышла в коридор. Посмотрела на свекровь через плечо Кати.
— Что вам нужно?
— Поговорить, — Надежда Павловна шагнула вперёд, но Катя преградила путь.
— Говорите отсюда.
Свекровь поджала губы, но кивнула.
— Лена, вернись домой. Дима с ума сходит. Не ест, не спит. Работу забросил.
— Это его проблемы.
— Твои тоже. Ты же его жена.
— Я была его женой, — поправила Лена. — Теперь не знаю.
— Лена, ну что ты? — Надежда Павловна вздохнула. — Из-за одной ссоры семью рушить?
— Это не ссора, — Лена шагнула вперёд. — Он меня бил. Регулярно. Вы же видели синяки.
— Ну бывает, — свекровь махнула рукой. — Мужчины всякие бывают. Мой покойный муж тоже меня иногда...
Она осеклась. Лена посмотрела на неё внимательно.
— Тоже вас бил?
Надежда Павловна отвела взгляд.
— Ну... Иногда. Когда выпьет. Но я же терпела. Не бегала по подругам.
— И это правильно? — Лена не верила услышанному. — Вы считаете, что правильно терпеть побои?
— Семью надо беречь, — свекровь подняла голову. — Разводов в нашей семье не было никогда.
— Потому что все молчали и терпели?
— Потому что понимали — семья важнее, — Надежда Павловна сделала шаг назад. — Ладно. Я сказала, что хотела. Остальное твой выбор.
Она развернулась и ушла. Катя закрыла дверь, обернулась к Лене.
— Ну вот. Теперь всё понятно.
— Что понятно?
— Откуда у Дмитрия такое поведение. Он же видел, как отец мать бил. Для него это норма.
Лена прислонилась к стене, закрыла глаза. Всё встало на свои места. Поэтому свекровь отвернулась. Поэтому сказала, что Лена сама виновата. Потому что сама так жила. Сама терпела. И хотела, чтобы Лена тоже терпела.
Но Лена не хотела такой жизни. Не хотела быть той, кто молчит и прячет синяки под тональным кремом. Кто оправдывает мужа перед соседями. Кто учит своих детей, что бить — это нормально.
Она открыла глаза, посмотрела на Катю.
— Завтра пойду к юристу. Подам на развод.
— Правильно, — Катя обняла её. — Я с тобой.
Лена кивнула. Внутри был страх — огромный, парализующий. Но был и крошечный огонёк надежды. Что всё получится. Что она справится. Что будет жить по-другому.
Без побоев. Без оправданий. Без свекрови, которая отворачивается от правды.
По-своему.
☀️
Подпишитесь, чтобы не пропустить истории, которые удивляют и заставляют задуматься 🔍💬
За каждым поворотом сюжета здесь скрыто что-то, что может изменить взгляд на жизнь.
📅 Новые рассказы каждый день с непредсказуемыми концовками.
Сейчас читают: