Валентина Сергеевна мыла посуду, когда зазвонил телефон. Незнакомый номер. Она вытерла руки о полотенце, взяла трубку.
— Алло.
— Здравствуйте. Это Валентина Сергеевна Морозова?
— Да, я. А вы кто?
— Меня зовут Елена. Мы не знакомы, но мне нужно с вами поговорить. Это касается вашей дочери.
Валентина Сергеевна напряглась. Сердце ёкнуло.
— Что с дочерью? Что случилось?
— Ничего страшного. Просто... это сложно объяснить по телефону. Можем встретиться?
— Где? Когда?
— Сегодня, если можно. В три часа. Кафе «Ромашка» на Садовой знаете?
— Знаю. Буду.
Повесила трубку. Стояла, держась за раковину. На душе кошки скребут. Что могло случиться? С Ксюшей вроде всё нормально было. Звонила позавчера, говорила, что всё хорошо.
Посмотрела на часы. Полдень. До встречи три часа. Доделала посуду, переоделась. Надела серую кофту, джинсы. Посмотрела в зеркало. Лицо усталое, морщины глубокие. Пятьдесят восемь лет, а выглядит на все шестьдесят пять.
За окном моросил дождь. Октябрь выдался промозглым. Взяла зонт, вышла из дома.
В кафе пришла без двадцати три. Заказала чай, села у окна. Ждала. Нервничала. Крутила салфетку в руках.
Женщина вошла ровно в три. Лет сорока, в строгом пиджаке, волосы собраны. Оглядела зал, увидела Валентину Сергеевну, подошла.
— Валентина Сергеевна?
— Да. Садитесь.
Елена села напротив. Заказала кофе. Они помолчали, пока официантка принесла заказ.
— Так что случилось? — спросила Валентина Сергеевна.
Елена отпила кофе. Поставила чашку.
— Ваша дочь Ксения взяла кредит на мой паспорт.
Валентина Сергеевна замерла.
— Что? Как это на ваш паспорт?
— Я потеряла документы три месяца назад. Сумку украли. Заявление в полицию писала, паспорт восстанавливала. А неделю назад мне позвонили из банка. Сказали, что я не плачу кредит. Я удивилась, говорю, какой кредит, я ничего не брала. Они говорят, что месяц назад был оформлен кредит на сто тысяч рублей на моё имя.
— Господи. И что?
— Я поехала в банк. Подняли документы. Там была копия моего старого паспорта, который украли. И заявление на кредит. С подписью. Не моей, конечно. Но внешне похоже.
— И как вы поняли, что это Ксения?
Елена достала из сумки папку. Открыла, показала фотографию с камеры наблюдения.
— Это запись из банка. В день оформления кредита. Посмотрите.
Валентина Сергеевна взяла фото. Всмотрелась. Да, это Ксения. Волосы покрашены в тёмный, но лицо узнаваемое.
— Это она, — прошептала Валентина Сергеевна.
— Я так и думала. Я нашла вас через знакомых. Узнала, что у вас дочь Ксения. Попросила фото в соцсетях посмотреть. Совпало.
Валентина Сергеевна отложила фотографию. Руки дрожали.
— Я не знала. Клянусь, я не знала, что она такое делает.
— Я не думала, что вы в курсе. Просто хотела с вами поговорить. Понять, что делать дальше.
— А вы в полицию обращались?
— Да. Написала заявление. Но там сказали, что процесс долгий. Могут год разбираться. А деньги банку платить надо сейчас. Мне начисляют штрафы, пени. Кредитная история портится.
— Ужас какой. А сколько уже долг?
— Сто пять тысяч с процентами. Я могу заплатить, но это удар по бюджету. У меня ипотека, дети.
Валентина Сергеевна закрыла лицо руками. Стыдно было. Перед этой женщиной, перед самой собой.
— Елена, простите. Я не знаю, что сказать. Ксения... она у меня непростая. Всегда проблемы какие-то. Но до такого...
— Валентина Сергеевна, я не хочу вас обвинять. Вы же не виноваты. Просто хотела узнать, может, вы с ней поговорите. Убедите вернуть деньги.
— Да у неё нет денег! Она никогда не работала толком. То одно бросит, то другое. Живёт с парнем каким-то, он тоже без работы.
— Но она же как-то собиралась кредит платить? Брала же на что-то.
— Не знаю. Наверное, думала, что никто не узнает.
Елена вздохнула. Допила кофе.
— Ладно. Я понимаю, что вы тут бессильны. Просто хотела предупредить. Будет суд. Возможно, Ксению привлекут к ответственности. Мошенничество с паспортными данными — это статья.
— Тюрьма?
— Возможно. Или условный срок. Зависит от суда.
Валентина Сергеевна побледнела. Тюрьма. Ксюша в тюрьме. Господи.
— Елена, может, как-то можно решить? Я могу заплатить часть. Не всё, конечно. Но что-то накоплено.
— Валентина Сергеевна, это не ваш долг. Зачем вам платить за дочь?
— Она моя дочь. Я не могу бросить её.
Елена посмотрела на неё. В глазах сочувствие.
— Я понимаю. Но даже если вы заплатите, это не отменит заявление в полицию. Дело уже открыто.
— А если я заплачу, вы заявление заберёте?
— Не знаю. Мне надо подумать.
Они просидели ещё немного. Потом Елена встала.
— Мне пора. Вот мой номер. Позвоните, когда поговорите с дочерью.
Дала визитку. Валентина Сергеевна взяла. Они попрощались. Елена ушла.
Валентина Сергеевна осталась одна. Сидела, смотрела в окно. За стеклом дождь усилился. Люди спешили, прячась под зонтами.
Достала телефон. Набрала Ксению. Та ответила не сразу.
— Алло, ма.
— Ксюша, нам надо встретиться. Срочно.
— Чего случилось?
— Встретимся, расскажу. Можешь сейчас?
— Ну, могу. Через час подъеду к тебе.
— Хорошо. Жду.
Приехала домой. Поставила чайник. Ходила по кухне, не находила себе места. Думала, что сказать дочери. Как начать.
Ксения пришла через полтора часа. В рваных джинсах, куртке-косухе. Волосы тёмные, короткие. На лице пирсинг.
— Привет. Чего такая серьёзная?
— Садись. Чай будешь?
— Давай.
Валентина Сергеевна налила чай. Поставила перед дочерью. Села напротив.
— Ксюш, ты кредит брала недавно?
Ксения насторожилась.
— Какой кредит?
— Не ври. Мне женщина звонила. Говорит, ты на её паспорт кредит оформила.
Ксения побледнела. Отвела взгляд.
— Не знаю, о чём ты.
— Ксюша! Она мне фотографию показала. Из банка. Там ты. Не отпирайся!
Ксения замолчала. Крутила чашку в руках.
— Ну и что теперь?
— Как что? Она в полицию заявление написала! Тебя посадить могут!
— Да ладно. Не посадят. Первый раз же.
— Первый раз? А может, ты ещё где-то так делала?
Ксения не ответила. Валентина Сергеевна почувствовала, как внутри всё холодеет.
— Господи. Ты что, это не первый раз?
— Ма, ну откуда у меня деньги? Паша не работает. Я тоже. Надо же как-то жить.
— Так работай! Нормально устройся, зарабатывай!
— Меня никуда не берут. Я пробовала. Везде опыт нужен, образование. А у меня ничего нет.
— А так лучше, да? Воровать чужие паспорта? Кредиты оформлять?
— Я не ворую. Я нахожу потерянные. Или покупаю у других. Там схема есть.
Валентина Сергеевна закрыла глаза. Схема. У дочери схема. Мошенническая.
— Ксюша, ты понимаешь, что это преступление? Тебя реально посадить могут.
— Не посадят. Сроки маленькие дают. Условные.
— А ты не боишься?
Ксения пожала плечами.
— Боюсь. Но что делать? Деньги нужны.
— На что нужны? На что ты сто тысяч потратила?
— На разное. Паше на мотоцикл дала. Себе одежду купила. Еда, развлечения. Да всё ушло.
Валентина Сергеевна встала. Прошлась по кухне. Остановилась у окна.
— Та женщина хочет деньги обратно. Говорит, если заплатишь, может забрать заявление.
— У меня нет денег.
— А у меня есть. Немного. Тридцать тысяч накопила. Могу отдать.
Ксения посмотрела на мать.
— Ма, зачем? Это не твой долг.
— Ты моя дочь. Я не могу смотреть, как тебя сажают.
— А сама как жить будешь? Пенсия копеечная.
— Проживу. Главное, чтобы ты была на свободе.
Ксения опустила голову. Молчала. Потом сказала тихо:
— Спасибо, ма.
— Не за что спасибо. Только обещай, что больше так не будешь.
— Обещаю.
Но Валентина Сергеевна не верила. Знала дочь. Обещает сейчас, а через месяц опять за своё возьмётся.
На следующий день позвонила Елене.
— Здравствуйте. Это Валентина Сергеевна.
— Здравствуйте. Поговорили с дочерью?
— Да. Она призналась. Говорит, что у неё нет денег вернуть. Но я могу дать тридцать тысяч. Это всё, что есть. Если согласитесь, я переведу сегодня же.
Елена помолчала.
— Хорошо. Но это только часть. Остальное как?
— Не знаю. Может, по частям? Ксюша обещала устроиться на работу. Будет платить помесячно.
— Валентина Сергеевна, вы же понимаете, что она не будет платить? Она не работает и работать не хочет.
— Хочет. Обещала.
— Ладно. Давайте так. Вы переводите тридцать тысяч. Я напишу расписку, что получила эти деньги. Остальное попробуем решить через суд. Если Ксения будет гасить долг, я не буду настаивать на тюрьме.
— Спасибо. Большое спасибо.
Валентина Сергеевна перевела деньги в тот же день. Сняла все накопления, отправила на счёт Елены. Осталась без копейки до пенсии.
Вечером пришла Ксения.
— Ма, ты правда отдала ей тридцать тысяч?
— Да. Отдала.
— Зачем? Это же твои деньги. На лекарства, на еду.
— Потому что ты моя дочь. И я не хочу, чтобы тебя посадили.
Ксения обняла мать. Стояли так на кухне. Валентина Сергеевна гладила дочь по голове.
— Только больше так не делай. Слышишь? Устройся на работу. Любую. Хоть уборщицей.
— Хорошо, ма. Постараюсь.
Но Валентина Сергеевна знала, что это пустые обещания. Ксения не изменится. Будет искать лёгкие деньги. Будет попадаться. Рано или поздно сядет.
А она что сделает? Снова отдаст последнее? Снова будет выгораживать?
Но иначе нельзя. Потому что это дочь. Родная. И деваться некуда.
Прошло две недели. Ксения не звонила. Валентина Сергеевна сама позвонила.
— Ксюш, ты как? Работу нашла?
— Пока нет, ма. Ищу.
— А на собеседования ходила?
— Ходила. Нигде не берут.
— А может, попробовать в другой сфере? Не только продавцом или кассиром. Есть же ещё варианты.
— Ма, ну какие варианты? У меня образования нет, опыта нет. Кому я нужна?
— Ксюш, ну попробуй хотя бы. Ради меня.
— Хорошо, ма. Попробую.
Повесила трубку. Валентина Сергеевна сидела на кухне. Смотрела в окно. На улице темнело. Осень переходила в зиму. Скоро снег пойдёт.
Позвонила Елена.
— Валентина Сергеевна, здравствуйте. Хотела предупредить. Суд назначен на следующую неделю. Ксению вызовут. Если не придёт, будет хуже.
— Я скажу ей. Она придёт.
— Хорошо. И ещё. Остальные деньги. Вы сказали, что дочь будет гасить. Она платила?
— Нет ещё. Она работу ищет. Как только найдёт, сразу начнёт платить.
Елена вздохнула.
— Валентина Сергеевна, я понимаю, что вы верите дочери. Но она не будет платить. Она не работает и работать не собирается. Я уже видела таких. Они обещают, а потом исчезают.
— Ксюша не такая.
— Такая. Простите, но это правда. Вам лучше приготовиться к тому, что она получит срок.
— Нет. Она исправится. Я знаю.
Но сама не верила. Голос дрожал. Елена слышала это.
— Ладно. Увидимся в суде.
Повесила трубку. Валентина Сергеевна осталась одна. Села за стол. Положила голову на руки. Хотелось плакать, но слёзы не шли.
В день суда Ксения не пришла. Валентина Сергеевна ждала её у здания суда. Звонила. Не отвечала. Написала. Не прочитала.
Зашла в зал одна. Села на лавку. Слушала, как зачитывают дело. Как Елена даёт показания. Как судья задаёт вопросы.
Ксению объявили в розыск. Дали ей условный срок с обязательством выплатить долг. Если не выплатит, срок станет реальным.
Валентина Сергеевна вышла из суда. Стояла на крыльце. Было холодно, ветер трепал волосы. Позвонила дочери. Снова не ответила.
Написала: «Где ты? Почему не пришла?»
Ответ пришёл через час: «Ма, прости. Не смогла. Страшно было. Уехала к Паше в деревню. Переждём там».
Валентина Сергеевна прочитала. Убрала телефон. Пошла к остановке.
Дома легла на кровать. Лежала, смотрела в потолок. Думала о том, что дочь стала преступницей. Что скрывается. Что когда-нибудь её поймают. Посадят.
А она что? Будет ждать? Надеяться? Снова выгораживать?
Но иначе нельзя. Потому что это дочь. Единственная. И какой бы она ни была, бросить нельзя.
Так и живёт. Одна. Без денег. Без надежды. Ждёт, когда Ксения вернётся. Или не вернётся. Или опять влипнет во что-то.
А выхода нет. Только ждать. И терпеть. И любить. Даже когда любить больно. Даже когда любовь разрушает. Потому что материнское сердце не умеет бросать. Оно умеет только прощать. Снова и снова. До самого конца.
☀️
Подпишитесь, чтобы каждый день погружаться в атмосферу настоящей жизни 🌿
Мои истории — как короткое путешествие в чью-то судьбу. И, может быть, в свою собственную.
📅 Новая история каждый день, без прикрас и искусственного блеска.
Сейчас читают: