Дарья Десса. "Игра на повышение". Роман
Глава 139
Мы обнялись. Это было не страстное, а осторожное, почти робкое объятие. Я почувствовала запах её духов – легкий, цветочный, и тепло тела, уткнулась лицом в плечо и почувствовала, как по щеке потекла слеза.
– Прости меня, доченька, – прошептала она, обхватив меня руками. – Прости, моя девочка.
– Не понимаю, – сказала я, отстраняясь, чтобы посмотреть ей в глаза. – Почему? Почему ты ушла? Почему не искала меня?
– Я всё объясню, – сказала она, вытирая слезы. – Но не здесь. Трофим Егорович, спасибо вам огромное.
Охранник музея стоял, смущенно переминаясь с ноги на ногу. Его старое, изборожденное морщинами лицо светилось искренней радостью, смешанной с тревогой. Он был единственным человеком в Невьянске, который, казалось, не судил Ольгу, а просто радовался нашему воссоединению.
– Что вы, Ольга Сергеевна, – смущенно пробормотал он, поправляя форменную фуражку. – Я… просто рад, что вы нашлись. И Алина…
– Мы должны уехать, Трофим Егорович, – сказала Ольга Сергеевна, беря меня за руку. – Нам нужно добраться… Простите, не скажу куда.
Он понимающе кивнул. В его глазах не было осуждения, только тревога.
– Будьте осторожны, берегите себя, и дай Бог, Ольга Сергеевна, чтобы у вас всё было хорошо, – его голос чуть дрогнул. – И вы, Алина. Я… я буду молиться за вас. Спасибо за ту сумму… Он при Иноземцевой постеснялся говорить.
Я, понимая это, подошла к нему и крепко обняла. Это был жест искренней благодарности человеку, который видел в нас не преступниц или беглянок, а просто двух женщин, нашедших друг друга. А уж то, что он отыскал альбом с вырезками и, самое главное, медальон, было вообще бесценным.
– Спасибо вам, Трофим Егорович, – сказала я, чувствуя, как его старые руки неуклюже похлопали меня по спине. – Вы настоящий друг.
Ольга Сергеевна кивнула, её глаза были влажными.
– Прощайте, Трофим Егорович.
Он только махнул рукой, не в силах говорить. Мы поспешили на железнодорожной станции, чтобы поскорее покинуть Невьянск, некогда ставший для моей мамы местом ссылки.
– Давай лучше не на поезде, – вдруг попросила она, когда проходили мимо автобусной остановки. – Там всё-таки камеры, проверка билетов. Меня, опять же, кто-то случайно может узнать. Лучше на автобусе. Заодно будет время поговорить.
– Да, конечно, – согласилась я.
Нам повезло: первый автобус из Невьянска в Екатеринбург отходил буквально через двадцать минут. Мы купили билеты и сели в салон. Я с нетерпением ждала, когда начнётся наш первый совместный путь, – в голове роились десятки вопросов. Когда автобус наконец тронулся, я сказала, пристально глядя на Иноземцеву (мне по-прежнему было трудно, как когда-то Леднёву, называть ее мамой:
– Теперь расскажи мне всё. С самого начала.
Она глубоко вздохнула, глядя на проносящиеся мимо сосны и березы.
– Я уже просила прощения за то, что оставила тебя, Алина. Тридцать лет назад. Это было самое страшное решение в моей жизни. Но я должна была, поверь. Всё дело во Владимире Кирилловиче Леднёве. Он тебе знаком?
– Более чем. Я работаю его заместителем в рекламной компании «Проспект».
Иноземцева поражённо уставилась на меня. Пришлось рассказать ей вкратце всё, начиная с момента возвращения из Захлюстинска и новости о слиянии с холдингом «Вертикаль». Потом не забыла упомянуть о том, что в один прекрасный момент Владимир Кириллович признался в том, что он мой отец и даже показал справку о проведённой экспертизе ДНК.
Когда Ольга Сергеевна это услышала, ее подбородок задрожал, она стиснула пальцы в кулаки, но постаралась себя сдержать.
– А теперь скажите: почему он так хотел тебя, – я сама не заметила, как перешла на «ты», – найти? Из-за денег? – спросила, пристально глядя в глаза спутницы.
– Из-за денег, конечно, – горько усмехнулась она. – Но не только. Фонд «Надежда»… Ты знаешь о нём?
– Я знаю всё. Про тебя, Леднёва и Звенигородского, про Курносова и даже про то, как Кольцов помог тебе бежать сюда.
Иноземцева грустно улыбнулась.
– Я не ожидала, что у меня родится такая умница. Я поражена. Ты вся в своего отца.
– Спасибо, и всё-таки?
– Итак, фонд «Надежда» формально был создан для помощи детям-сиротам. На самом деле использовался, только я не сразу это поняла, для отмывания денег и вывода их за рубеж на оффшорные счета. Понять это мне помог твой родной отец.
– Леднёв?! – поразилась я.
Ольга Сергеевна отрицательно покачала головой.
– Нет, Алина. Твой настоящий папа – Дмитрий Тарасович Острожин, доктор физико-математических наук.
Я сидела, раскрыв рот.
– Мы познакомились за два года до того проклятого дня, когда мне пришлось всё бросить и бежать, оставив тебя на пороге детдома. Мы познакомились с Димой случайно, я шла по улице, мимо проезжала машина. Там в одном месте была большая лужа, водитель видимо хотел меня окатить с головы до ног, но некий мужчина прыгнул между нами и закрыл меня. Грязная вода залила его от затылка до пяток, на меня не попало ни капельки, – Ольга Сергеевна усмехнулась. – Так мы и познакомились. Я узнала, что Дима работает в закрытом НИИ, изучает какие-то сложные процессы, но говорить о них не может, – государственная тайна. Мы стали встречаться, потом жить вместе. Поженились тайком ото всех…
– А как же родители?
– Они ничего не узнали, – улыбнулась Иноземцева. – У меня со своими отношения складывались не слишком хорошо, – они прочили мне в женихи сына своих друзей, сильно давили. Потому я и сбежала в Москву. У Димы уже никого не осталось: сначала ушёл отец-фронтовик, за ним вскоре мама. Однажды я сидела дома, разбирая бумаги Фонда, Дима читал напротив книгу. Посмотрел на документы и сказал вдруг: «Оля, неужели ты ничего не видишь?» «Что именно?» «Это же мошенническая схема», – он подошёл, показал, объяснил. Как ему это удалось, спросишь ты? Очень просто: твой папа был умница, очень проницательный человек. Больше скажу: порой мне казалось – он настоящий гений. Так вот, в тот вечер я была в ужасе. На следующий день позвонила Марку Курносову и сказала, что мне нужно с ним встретиться. Когда увиделись, сообщила о своём открытии. Он, казалось, всё знал и попросил меня держать язык за зубами.
Вскоре меня вызвали к себе Леднёв и Звенигородский. Разумеется, Курносов им обо всём доложил. Они хотели узнать, как мне удалось так просто понять всё, что они старательно скрывали. Я тогда взяла и ляпнула, что это заслуга моего мужа. В НИИ он разработал… скажем так, уникальный алгоритм, который мог быть использован для чего угодно – от сверхбыстрых вычислений до шифрования данных. Это он мне сам объяснил в общих словах спустя полгода после женитьбы. Проболтался, мы немного выпили…
– Господи, зачем же ты… – прошептала я.
Ольга Сергеевна сокрушённо покачала головой.
– Ты права. Глупее этого поступка представить трудно. Я своими руками разрушила собственную судьбу. Просто в тот момент очень гордилась своим Димой, вот и выдала на-гора.
Леднёв и Звенигородский, которые в то время были быстро богатеющими бизнесменами, хотели использовать Диму для своих теневых операций. Они предложили ему огромные деньги. Он отказался.
– И тогда они решили получить это силой? Давить через тебя?
– Да. Поначалу придумали хитрый план: подставить. Причём руками Курносова. Но не сработало: оказалось, Марк уже давно воровал, переводя деньги на счёт в испанском банке, и собирался вскоре эмигрировать. Не успел. Леднёв приказал его схватить и казнить.
– А деньги?
– Видимо, остались там же, в Испании. Скорее всего, поскольку Марк был бездетным, достались его сестре и племяннику – Олегу. Он тогда был совсем маленьким.
«Так вот что связывает двух Курносовых! И откуда у молодого бизнесмена Олега Курносова столько денег – Марк был его дядей!», – подумала я.
– Потом случилась трагическая история, – Ольга Сергеевна тяжело вздохнула, ее лицо омрачилось. – То есть сначала в нашей семье была большая радость – я узнала, что беременна, но когда шёл первый триместр… Дима умер от инфаркта. Прямо на рабочем месте. Он и прежде говорил мне, что у него сердце пошаливает, но отказывался обращаться к врачу. А однажды мне позвонили и сказали… в общем, вот так…
Некоторое время мы ехали молча, потом Иноземцева заговорила снова.
– Я с трудом пережила утрату Димы. Мне было очень плохо, но я жила лишь потому, что во мне росла другая жизнь, моего малыша.
– А Леднёв и Звенигородский?
– Расстроились, конечно, то есть сделали вид. Затем начали ухаживать за мной. Каждый по-своему. Они решили, видимо, что устранить меня – слишком глупо, я должна была знать суть алгоритма, изобретённого Димой. Но решили действовать каждый независимо от другого. Делали дорогие подарки, водили по ресторанам. Я понимала: ещё немного, и моя беременность станет очевидной, и тогда неизвестно, что будет дальше. Получилось же нечто трагическое. Леднёв решил, что у меня со Звенигородским роман, что я от него забеременела, а раз так, то и секретом своего покойного мужа поделилась. Взял, да и избавился от Андрея Владимировича. Но на самом деле причина…
– Но ведь его тело так и не нашли? – перебила я.
– Думаю, и никогда не найдут. Скорее всего, люди Леднёва его просто уничтожили. Сожгли или растворили в кислоте. Ты можешь подумать, что я обманываю и на самом деле сблизилась с этими бизнесменами. Нет. Моё сердце принадлежало только Дмитрию. Но знаешь, Звенигородский, – она приблизилась ко мне и перешла на шёпот, – при всей его сомнительной репутации, был честнее Леднёва. Он увидел, как Владимир Кириллович использует фонд для отмывания грязных денег. Однажды пришёл ко мне и сказал, что не может допустить, чтобы все деньги уходили мимо. Сам вырос в детском доме и понимал, насколько сироты нуждаются в помощи.
Ольга Сергеевна взяла меня за руку.
– Мы с Андреем Владимировичем разработали план. Перевели оставшиеся 150 миллионов долларов на оффшорный счет. На Каймановы острова. Это были деньги, которые Леднёв уже считал своими. Код, который ты нашла, – это логин и пароль. Не к разработкам Дмитрия, которые так навсегда и остались в том НИИ под тремя замками, а к этим деньгам.
– И Леднёв узнал?!
– Узнал. Он понял, что деньги ушли. Пришел в ярость и убил Звенигородского. Вот истинная причина. Решил, что Звенигородский – мой любовник и сообщник: и алгоритм заполучил, и деньги украл. Следующей должна была стать я.
Голос Иноземцевой дрожал.
– Я была в ужасе. Знала, что не смогу скрыться с тобой. Он бы нашел нас обеих, а потом использовал тебя, чтобы добраться до меня и до денег. Поэтому я приняла решение. Самое страшное. Оставила тебя на пороге детского дома. Знала, что там тебя будут искать в последнюю очередь, и надеялась, что Леднёв ничего не сможет сделать хотя бы с тобой.
– И ты сбежала в Невьянск, – прошептала я.
– Да. Витя Кольцов, влюблённый в меня с института, помог. Пятнадцать лет назад купил квартиру в Невьянске. Она стала моим тайным убежищем. Я жила там, как призрак. Сменила имя, внешность. Не искала тебя, потому что боялась, что любой мой шаг приведет Леднёва к тебе. Жила только одной мыслью: когда-нибудь вернуться и отомстить Леднёву за свою разрушенную жизнь.