Рассказ из книги "Байки Павлычева"
Так было
Герман Илларионович Бочкарёв всегда был человеком… особенным. Особенно в вопросах употребления водки. Стойкость его к этому напитку поражала даже видавших виды товарищей. Казалось, что его организм просто отказывается воспринимать алкоголь как угрозу – настолько невозмутимо он держался после солидных возлияний.
И вот однажды – уже в московскую пору его жизни – мы с Мишенёвым решили навестить Геру. Приехали, нашли его кабинет… А он, как увидел нас, так прямо расцвёл:
– Пошли ко мне в кабинет!
Заходим. Гера гостеприимно распахивает руки:
– Садитесь, ребята!
И тут же – фокус-покус! – открывает холодильник. А там… водка, закуска, всё как положено. «Ну, – думаю, – классика жанра!»
Только мы расположились, дверь открывается – кто-то зашёл по делу. Гера, не теряя ни секунды, показывает на меня:
– Это мой учитель. Мы с ним вместе начинали работать.
Я вздрогнул. Но что тут стесняться: химичить действительно я его научил! Но Гера, он всегда был таким: если решал кого-то похвалить, то делал это щедро. А потом случился теперь уже хрестоматийный эпизод из наших профессиональных баек. Зашёл разговор про утечки бензола. Тема серьёзная, все нахмурились, начали взвешивать слова. И тут Гера… просто встал.
– Что вы говорите? Бензол?.. – произнёс он с таким видом, будто мы тут про погоду беседуем.
Разворачивается к доске – и одним движением мелом выводит структурную формулу бензола. Чисто, чётко, без запинки.
– Температура кипения его вот такая-то, – продолжает он, называя цифру с точностью до десятых. – Чего вы хотите? Снизьте температуру!
Тишина. Абсолютная. Все смотрят на доску, на формулу, на Геру – и не верят своим глазам. «Ну, – думаю, – это он всех ошарашил». А ведь ничего сверхъестественного тут не было. Просто память у него была феноменальная. Я-то знал это давно, потому и ученический отпуск ему не давал. Зачем? У него всё и так в голове аккуратно разложено, каждая деталь на своём месте.
В те времена техникумы давали настолько основательную базу, что выпускники спокойно мыслили на уровне институтских ребят. Я много с кем общался – и все как на подбор: знают, понимают, могут объяснить. А Гера – он вообще был из редкой породы людей, которые не просто помнят, а видят химию. Кстати, о памяти. Я вот, к примеру, до сих пор помню полную схему всех технологических стадий синтина. И знаете что? В ней – красота. Она напоминает музыку с старых патефонных пластинок: каждая реакция звучит как нота, каждый аппарат становится частью единого ансамбля. Всё взаимосвязано, всё работает в унисон. И когда смотришь на эту схему целиком, осознаёшь: это и есть гармония!
А Гера… он такой же. В нём тоже была эта гармония – между знаниями, опытом и тем особым чувством, которое позволяет не просто знать, а понимать химию на уровне инстинкта. Так что когда он нарисовал на доске формулу бензола, никто из нас не удивился по-настоящему. Мы-то знали: это просто Гера, наш друг.