оглавление канала, часть 1-я
Юрку слегка передёрнуло от перспективы опять нырнуть в тот кошмар. Но, понимая, что это была не обычная прихоть чудаковатого старика, послушно прикрыл глаза. И тут же перед его внутренним взором встала оскаленная морда с окровавленными клыками, со свинячим пятаком вместо носа. Преодолевая отвращение, он заговорил тихо, стараясь припомнить всё до самых мелких и, казалось бы, совсем незначительных вещей, наподобие цвета окружающих камней и неба. Сурма слушал молча, не прерывая и не задавая вопросов. Только когда Юрка стал рассказывать ему о своих (точнее, о чужих) мыслях во время нападения, старик его остановил. Спросил, не скрывая удивления:
— Ты так и подумал? Как они посмели напасть на того, кто находится под покровительством Великой Матери?
Юноша открыл глаза и молча кивнул головой, глядя на хозяина хутора так, будто чувствуя свою вину перед ним неведомо за что. Сурма запустил пятерню в свою бороду и принялся её теребить. Юрка уже заметил, что он это делал только тогда, когда бывал очень сильно чем-то озадачен. Казалось даже, что старик перестал его замечать вовсе. Но только Юрка собрался тихонько встать и удалиться, как Сурма вдруг тихо произнёс себе под нос:
— Это не может быть она… Покровительство Великой Матери… Хм… Я слыхал об этом, но для этого человек должен пройти испытание, которое пока ещё никто не сумел выдержать. Нет… Это не может быть Анна. Цхал думал о ком-то другом. Тогда почему? — Он бросил быстрый взгляд на замершего в неловкой позе Юрика и спросил уже чуть громче, теперь точно обращаясь к нему: — Если это не связано с Анной, то почему тебе всё это приснилось, а? Или всё-таки как-то связано?
Юрке показалось, что вопрос прозвучал риторически, но на всякий случай пожал плечами. Старик вздохнул тяжело и пробормотал невнятное:
— Надо бы с лесом посоветоваться. Лес… он помнит многое, чего даже я не помню. Может, что и подскажет… — И он, тяжело опираясь на свой посох, поднялся с крыльца и зычным голосом позвал: — Марат! Ступай сюда…
Когда юноша подбежал, чуть запыхавшись и уставился на деда с молчаливым вопросом, Сурма коротко проговорил:
— Остаёшься за старшего. Мне нужно уйти. Василий вернётся — пускай тебе всё расскажет, что узнал. Меня не ждите, если потребуется срочное вмешательство. И это… Присмотри за ним. Больно горяч… — Уже развернувшись, чтобы войти в дом, посмотрел на продолжавшую хлопотать возле сарая Татьяну и, пряча улыбку в усы, проговорил: — За хозяйство не переживаю, вижу, что в надёжных руках.
Сурма собирался недолго. Уже минут через пятнадцать он вышел из дома в своём старом, чуть вытертом брезентовом плаще, из-под которого виднелась меховая душегрейка. За плечами — обычный походный вещмешок, почти пустой, в руках — привычный корявый посох. Буркнув невнятное «прощевайте», скрылся за углом дома.
Юрка, проследив за стариком взглядом, тихо проговорил:
— А нам опять ждать и бездействовать… — Хлопнул кулаком по колену и сердито проговорил: — Ну терпения же уже никакого нет! Сколько нам ещё сидеть тут и прятаться. А Нюська там… Я уверен, она в опасности… Этот сон…! Это наверняка от неё. Или как-то связано с ней! — И он посмотрел на Марата, будто ожидая подтверждения своим словам или, по крайней мере, что тот сейчас предложит какой-нибудь план действий.
Но юноша молчал, задумчиво продолжая смотреть в ту сторону, куда ушёл Сурма. Потом, словно очнувшись, обернулся к Юрику и проговорил сдержанно:
— Думаю, ждать осталось недолго…
Юрка с надеждой глянул на него и вдруг спросил:
— Ты что-нибудь знаешь, кто такая эта «Великая Мать»? Я знаю, что так называют богиню многие племена на севере. А вот в сочетании с цхалами? Кто она такая для цхалов? Ты знаешь?
Марат внимательно посмотрел на Юрку. Взгляд у него был задумчивым и одновременно ищущим. Казалось, он хочет проникнуть в голову парня, чтобы прочитать его мысли. Юрка глаз не отвёл, смотрел прямо, ожидая ответа на свой вопрос. Через несколько мгновений Марат заговорил тихо. Голос его звучал неуверенно, когда он произнёс:
— Я знаю одну легенду… Когда я был совсем маленьким, мне рассказывал её мой отец перед сном. Что в ней правда, а что выдумка — не берусь судить…
Он не успел договорить, как совсем рядом раздался насмешливый и чуть язвительный голос Татьяны:
— Опять тут что-то колдуете без меня, да?
Мужчины резко обернулись. Видок у Танюхи был ещё тот! Цветастый платок съехал с головы назад, в светлых растрёпанных волосах застряли соломинки и сухие листочки. Щёки на холоде раскраснелись, и стали ярче видны все её веснушки, с которыми она уже много лет упорно и совершенно бесполезно боролась. Глаза ярко блестели. Пухлые губы чуть кривились в ироничной усмешке. Зная хорошо свою подругу, Юрка бы смело мог сказать, что она что-то задумала. И это настораживало и одновременно пугало его. Он торопливо проговорил, будто оправдываясь:
— Да ничего мы не «колдуем». Тем более без тебя. Вот, Сурму проводили. А Марат собрался рассказать нам легенду. Может, что полезное из неё и узнаем.
И он бросил быстрый, почти умоляющий взгляд на юношу. Мол, выручай, дружище. А тот стоял, прислонившись спиной к столбику навеса над крыльцом, сложив руки крестом на груди, и, словно китайский божок, загадочно улыбался. Татьяна картинно перевела взгляд с одного на другого, хмыкнула, пробурчав себе под нос:
— Детский сад, ей-Богу! — И добавила чуть внятнее: — Чего на холоде-то сидеть? Пойдёмте в дом. Чаю хоть, что ли, горячего выпьем. Там и беседу продолжим… — И принялась палочкой счищать с высоких галош прилипшую грязь.
Предложение было дельным. И мужчины дружно потянулись за Татьяной в дом. Марат сразу кинулся подкидывать дрова в печь, а Юрик, изображая бурную деятельность, схватил пустое ведро и рванул к колодцу. Он так спешил, что чуть не опрокинул по дороге ведро с водой на себя, споткнувшись об неизвестно откуда вылезший корень. Но обошлось. Уже через полчаса они сидели все втроём за столом и прихлёбывали из кружек горячий отвар из корней лесной клубники.
Юрик не выдержал первым. Ему почему-то казалось, что эта легенда, которую собрался рассказать Марат, прольёт хоть лучик света на его страшный и непонятный сон. А Марат, как назло, не спешил с рассказом, деловито поедая остывшие оладьи и запивая их ароматным отваром. Поставив свою кружку на стол, Юрка требовательно спросил, обращаясь к парню:
— Ну…? Не тяни, Марат. Рассказывай.
Юноша спокойно сделал ещё один глоток из своей кружки, отставил её в сторону и, облокотившись локтями на стол, спросил, будто дразня:
— Ты думаешь, это важно?
Юрик сердито засопел, собираясь ответить что-нибудь резкое. Ему казалось, что Марат нарочно тянет время, испытывая его терпение. А после сегодняшней ночи терпения у Юрки оставалось на кончике иглы, как смерти у Кощея. Почувствовав его напряжённое состояние, тут же влезла Татьяна. Положив успокаивающе ладонь на его руку, она рассудительно проговорила:
— Важной может быть любая мелочь. Пока не услышим — не узнаем. Так что хорош выпендриваться, рассказывай. Сам видишь, нервы у всех ни к чёрту. А мы сейчас должны быть как никогда сплочёнными. Так что, начинай, слушаем…
Марат хотел сначала в ответ на призыв девушки съехидничать, мол, давно ли ты такой разумной стала, но потом передумал. Татьяна была права. Нервы и вправду у всех были натянуты, как струна. Он заговорил тихо, чуть нараспев, точно так, как рассказывал ему когда-то отец:
— Когда цхалы были совсем дикими и жили в своём прекрасном мире, не зная ничего, кроме охоты, с небес к ним спустились крылатые люди. Они были стройны и красивы. Лица их светились внутренним светом Великого Знания. Они приняли цхалов за зверей и не хотели делиться с ними своей мудростью. И только одна из них, Великая Мать, помогла народу цхалов прозреть. Она дала им испить священного напитка, и цхалы прозрели. Великая Мать учила их правильно охотиться, строить жилища, заниматься ремеслами. Но главное — она научила их любви. И жизнь народа изменилась. Настала пора благоденствия. Но из неведомых миров пришли враги, которые захватили землю цхалов. Они прогнали крылатый народ и убили Великую Мать. Но её высокий дух с тех пор пребывает с народом, сопровождая его во всех скитаниях и указывая верный путь.
Марат замолчал, и в комнате повисла какая-то звенящая, искрящаяся волшебством тишина. Первой эту паузу нарушила Татьяна. Она тихо прошептала:
— Красивая легенда. Но Амос нам такого не рассказывал… Точнее, не показывал. — Она сначала посмотрела по очереди на мужчин и спросила, пытаясь заглянуть в глаза Юрке: — Это тебе что-нибудь даёт? Я имею в виду твой сон… — пояснила она для верности.
Юрка всё ещё молчал, пребывая в раздумье, и она с нетерпением проговорила:
— Ну хоть что-то это проясняет в твоём сне? Хоть какой-нибудь намёк, что это может быть Нюська, а?
Он неопределённо пожал плечами. Ответил неуверенно:
— Не знаю… Мысль цхала, в чьём теле я очутился, была простой. — Он почти процитировал: — «Как эти твари посмели напасть на того, кто был под защитой Великой Матери». По-моему, к Нюське это отношения не имеет. Скорее всего, речь шла о сородиче. Ведь это цхалов облагодетельствовала Великая Мать. А Нюська-то тут при чём?
Он посмотрел вопросительно на Татьяну, а потом и на Марата. Судя по озадаченным лицам друзей, они были такого же мнения. Но что-то Юрику не давало покоя. Почему он оказался во сне в таком странном облике? Он уже понимал, что подобные видения просто так не возникают. Значит, кто-то пытается через этот сон ему что-то сказать? Только кто? И что сказать? Пока ничего не было понятно. Он обхватил голову двумя руками и почти простонал:
— Кто и зачем посылает мне эти образы?! У меня голова скоро треснет от всех бесполезных мыслей!
Марат попытался его успокоить.
— Погоди, Юра… Вернётся Сурма — что-нибудь наверняка прояснится…
Он ещё что-то хотел добавить, но на крыльце послышались торопливые шаги, и в дом вихрем ворвался Василий. Увидев всю компанию вместе, на выдохе произнёс:
— Марат…! Акка у них!