Императоров принято изображать величественными: в орденах, с лентами, на коне или троне. Но этот портрет стоит особняком. На нас смотрит не «Хозяин земли Русской», а уставший человек с удивительно мягкими и печальными глазами.
Валентин Серов, самый честный и проницательный портретист эпохи, считал эту работу своей удачей. Но родилась она из полного провала.
Творческий тупик
В 1900 году Серов получил заказ на портрет Николая II. Сеансы проходили долго и мучительно. Художник, который обычно видел людей насквозь и писал быстро, на этот раз зашел в тупик.
Он старался, царь терпеливо позировал, но на холсте получалась просто парадная маска. Не было жизни, не было характера. Серов, будучи перфекционистом, начал раздражаться на самого себя.
В какой-то момент нервы художника не выдержали. Он опустил кисть и честно признался Императору:
«Не выходит, Ваше Величество. Придется сеансы прекратить. Простите, не могу».
Момент истины
Николай II, который был человеком деликатным и скромным, искренне расстроился. Ему нравилась манера письма Серова, и он надеялся на результат. Император, одетый в простую офицерскую тужурку Преображенского полка, с сожалением вздохнул, сел за стол и безнадежно положил руки перед собой. Он посмотрел на художника чистым, грустным взглядом, в котором читалось: «Ну вот, и здесь не получилось...».
И тут Серова словно током ударило.
Он увидел не монарха, а простого человека. Без пафоса, без золота, немного растерянного и одинокого под грузом огромной империи. — Есть! — воскликнул Серов. — Вот так и сидите!
«Домашний» император
Портрет был написан на одном дыхании. Он получился удивительно интимным, «камерным». Николай II изображен здесь не как царь, а как интеллигентный офицер. Акцент сделан на глазах — серо-голубых, добрых, но с печатью какой-то тревоги. Художники и критики позже назовут этот взгляд пророческим: словно Николай уже тогда предчувствовал трагический финал своей семьи и страны.
Сами Романовы считали этот портрет лучшим изображением Николая. Хотя императрица Александра Федоровна пыталась вмешиваться и просила «подправить» лицо супруга, Серов наотрез отказался менять хоть мазок. Он знал, что поймал истину.
К сожалению, оригинал, написанный с натуры, погиб в 1917 году — в революционном хаосе солдаты разорвали его штыками в Зимнем дворце. Но, к счастью, Серов успел сделать авторскую копию. Именно она сейчас хранится в Третьяковской галерее, позволяя нам заглянуть в глаза последнего императора России.