О хрупкости

Обычно не задумываются, что право, как таковое, не важно, на вещи или действия, всегда является правом на действия, в том числе относительно вещи – это условное согласие социума, что оно у тебя есть, закрепленное властными полномочиями государства. Ленинское понятие государства, как аппарата насилия, подразумевает, в том числе, насилие в отношении поддержания этого общественного согласия, зафиксированное в законах и выполняющееся, как судебной (правосудной), законодательной, так и исполнительной ветвями власти.

Один из маркеров кризиса государственности - неспособность и/или нежелание властей поддерживать принятое общественное согласие, приводящее, как минимум, к смене основных установок общественного согласия, иногда к смене государственности, реже, как век назад, к смене общественной формации – общественного строя.

До момента надлома, обществу трудно поверить, что социальный договор может быть таким хрупким. Потерявшие право собственности (на его примере просто нагляднее) в начале прошлого века, вряд ли были к этому готовы, но изменившийся характер общественного договора не оставлял никаких шансов.

Происходящее можно было бы считать кризисом локальной государственности, если бы это не было мировым трендом. Фиксирующиеся проблемы международного права и правоприменения, являются лакмусом глобальной стагнации государственности.

Как не вспомнить в этой связи, что ещё Кропоткин отмечал, что государство - это всего лишь одна из форм организации общества и задавался вопросом «как можно сравнивать постоянное со случайным», размышляя, что если иного пути мы ещё не видим, это не является свидетельством невозможности его появления. Анархисты-идеалисты (не путать с вульгарным анархизмом, который подсунули социуму) декларировали основной принцип такой организации общества, как духовных высокоразвитых людей, в котором каждый, делая шаг, задумывается о том, чтобы не причинить ущерб другим, ибо тем нарушается их свобода, опираясь на известный тезис "свобода одного не должна нарушать свободу другого" с единственно успешной формой власти - власти над самим собой.

Единственные попытки в государственном масштабе вырастить общество духовных высокоразвитых людей закончились в момент предательства исторического Предназначения, когда идея из разряда «вечного» была заменена на удовлетворение потребностей тела. У нас есть эта поворотная точка: 27 января 1959 года случился доклад Хрущева на 21 съезде, фиксировавший социализм построенным и менявший вектор на удовлетворение материальных потребностей. Казалось бы, что плохого, если люди станут жить сытнее и лучше? В ложности тезиса о «свершившемся» социализме. Даже при высокой субъектности некоторой части общества, до социума духовных высокоразвитых людей, обладающих властью над самим собой, было ещё далеко, а без власти над самим собой, повышение благосостояния превращается в бесконечное оскотинивающее потребление, лишающее субъектности. Это и есть та самая история предательства первородства за чечевичную похлебку.

И чем дальше мы уходим от той «попытки», тем больше расчеловечиваемся, утрачивая осознанность происходящего, и всё очевиднее, что мировой тренд на системный слом государственности ведет отнюдь не к всеобщему благоденствию, это расплата за многочисленные исторические предательства.

Хребет этой новой организации общества уже проступает, духовности, общности, справедливости, развития… – их там нет, а насилия гораздо больше.

Меня несколько успокаивает лишь понимание, что «насилие является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым. Само насилие есть экономическая потенция».

Маркс сформулировал этот тезис, имея ввиду неизбежность революционного насилия, не подозревая, что он относится к обществу в целом.

Пережить бы.

#размышЛИСмы