Телефон лежал на столе экраном вверх. Уведомление высветилось ровно в тот момент, когда я проходила мимо с пакетами из магазина. «Солнышко, жду тебя. Надень то красное». Сообщение исчезло через секунду, но я успела прочитать. Успела почувствовать, как внутри что-то оборвалось — тихо, почти незаметно, как нитка, которую тянули слишком долго.
Пакеты выскользнули из рук. Апельсины покатились по полу, один за холодильник, второй к дивану. Я стояла и смотрела на этот чертов телефон, а в голове крутилось только одно: красное платье себе я никогда не покупала.
За окном метель превратила город в размытую акварель. Декабрь выдался злым — температура скакала от минус пятнадцати до нуля, снег то таял, то снова сыпал, превращая дороги в каток. Я вышла на балкон, прижалась лбом к ледяному стеклу. Внизу люди торопились домой, кутались в пуховики, скользили по тротуарам. У всех были свои жизни, свои проблемы. А у меня — чужое сообщение на телефоне мужа.
Семь лет. Семь чертовых лет я строила эту семью. Работала на двух работах, когда он «искал себя». Оплачивала его курсы по маркетингу, потом по SMM, потом еще какую-то ерунду про личностный рост. Верила, что он найдет свое место. Верила, когда он говорил, что любит меня, что я — его опора.
Телефон завибрировал снова. Я вернулась в комнату, взяла его. Еще одно сообщение: «Ты же помнишь про ресторан? Я уже столик забронировала».
Руки дрожали. Хотелось швырнуть эту штуку об стену, посмотреть, как она разлетится на куски. Но вместо этого я аккуратно положила телефон обратно и начала собирать апельсины. Один, второй, третий. Механически, как робот.
Антон вернулся через час. Я слышала, как он возился в прихожей, стягивал ботинки, ругался под нос — наверное, шнурок запутался. Обычный вечер. Обычный муж.
— Валь, ты дома? — крикнул он, и я вздрогнула.
Голос у него был приятный, мягкий. Я влюбилась в этот голос когда-то на первом курсе, когда он читал стихи на каком-то студенческом вечере. Тогда мне казалось, что за таким голосом может скрываться только хороший человек.
— На кухне, — ответила я, удивляясь собственному спокойствию.
Он прошел в комнату, взял телефон со стола, сунул в карман джинсов. Быстро, привычно. Интересно, сколько раз он так делал? Сколько раз я не замечала?
— Что на ужин? — спросил Антон, заглядывая на кухню. Лицо обычное, даже улыбка какая-то. — Пахнет вкусно.
Я жарила котлеты. Стояла над плитой и переворачивала их лопаткой, а в голове прокручивался план. Не кричать. Не устраивать сцену. Сначала узнать всё.
— Скоро будет готово, — сказала я. — Иди, помой руки.
Он послушно ушел в ванную. Я смотрела ему вслед и думала: вот так просто? Вот так обыденно? Ты изменяешь мне, а потом приходишь домой и спрашиваешь, что на ужин?
Мы ели молча. Игорь что-то листал в телефоне, изредка ухмыляясь. Наверное, она писала ему. Его «солнышко». Интересно, сколько ей лет? Как она выглядит? Что он ей говорит обо мне?
— Антош, — позвала я, и он поднял глаза. — У тебя всё нормально?
— А? — он нахмурился. — Да, конечно. А что?
— Просто ты какой-то... рассеянный в последнее время.
Он пожал плечами, откусил кусок котлеты.
— Работа достала. Клиенты зае... замучили с правками. Всё переделывать заставляют по сто раз.
Работа. Он работал фрилансером, брал заказы на создание сайтов. Деньги приносил, но нестабильно — то густо, то пусто. Основной доход был мой: я руководила отделом продаж в строительной компании, зарплата плюс проценты. Хорошие деньги. На эти деньги мы снимали трехкомнатную квартиру в новостройке, ездили в отпуск, купили машину.
На эти деньги он, видимо, покупал красные платья своей любовнице.
— Может, отдохнуть съездим? — предложила я. — На каникулах. Куда-нибудь в теплые края?
Антон поперхнулся, закашлялся.
— Сейчас? — он потянулся за водой. — Валь, ну это дорого же. Давай после Нового года как-нибудь.
— У нас есть деньги, — возразила я. — Я получила премию. Хорошую.
— Знаю, — кивнул он. — Но давай отложим? Вдруг что-то понадобится.
Что-то понадобится. Или кому-то. Его солнышку, например.
Я встала из-за стола, начала убирать посуду. Антон снова уткнулся в телефон, пальцы быстро бегали по экрану. Печатал, улыбался. У меня внутри всё сжалось в тугой комок.
— Антон, кто это? — спросила я, стараясь говорить ровно.
— Что? — он даже не поднял голову.
— С кем ты переписываешься?
Теперь он посмотрел на меня. В глазах мелькнуло что-то — настороженность, раздражение.
— С клиентом. А что такое?
— Просто интересно, — я пожала плечами. — Ты улыбаешься. Клиент смешной?
— Валентина, ты серьёзно сейчас? — он откинулся на спинку стула. — Я работаю. Поддерживаю хорошие отношения с заказчиками. Это нормально.
Нормально. Всё нормально. Я ненормальная, раз спрашиваю.
— Извини, — сказала я. — Просто устала, наверное.
Он кивнул, снова уткнулся в экран. А я стояла у раковины, смотрела на его затылок и думала: когда это случилось? Когда я стала для него невидимой? Когда он перестал меня видеть?
Ночью я не могла уснуть. Лежала рядом с ним, слушала его ровное дыхание и думала, думала, думала. Телефон он положил на тумбочку, как всегда. Раньше я никогда не лезла в его переписки — считала это неправильным, унизительным. Но сейчас...
Я осторожно потянулась, взяла телефон. Подсветка экрана осветила спальню тусклым голубоватым светом. Пароль я знала — дата нашей свадьбы. Он никогда не менял его.
Экран разблокировался. Я открыла мессенджер, пролистала чаты. И вот оно — «Снежаночка». Сердечко рядом с именем. Переписка длинная, сообщения каждый день.
«Милый, я скучаю». «Когда увидимся?» «Спасибо за сережки, они волшебные». «Я люблю тебя».
Я листала и листала, а внутри поднималась волна — холодная, тяжелая. Вот он пишет ей комплименты, которые давно не говорит мне. Вот обсуждают встречу в ресторане. Вот она жалуется, что устала ждать, что хочет большего.
«Когда ты её бросишь?» — написала она позавчера.
Я замерла, стала читать дальше.
«Не торопи меня, солнце. Всё будет, но не сейчас». «Почему не сейчас?» «Сложно объяснить. Нужно время». «Ты её любишь?» «Нет, конечно нет. Но просто так взять и уйти — это не по-человечески».
Значит, не по-человечески. А врать мне каждый день, тратить мои деньги на любовницу — это по-человечески.
Пальцы сами полистали дальше, к более старым сообщениям. И тут я наткнулась на голосовое. Нажала «воспроизвести», прижала телефон к уху.
Голос Антона, приглушенный, будто он говорит из ванной или с балкона:
«...да она тупая и глупая! Ну ничего, главное, что зарабатывает, поэтому кормушку эту не брошу. Потерпи немного, Снеж. Куплю тебе на Новый год то колечко, что хотела. Только не психуй, ладно? Я же с тобой, а не с ней...»
Я выронила телефон. Он упал на одеяло, экран погас. В темноте я сидела неподвижно, обхватив себя руками. Кормушка. Тупая и глупая.
Семь лет. Семь лет я была кормушкой.
Слезы не шли. Просто сидела в темноте и смотрела в никуда. А за окном выла метель, швыряла снег в стекла, и мне казалось, что весь мир сжался до размера этой спальни, этой кровати, где я лежу рядом с человеком, который меня предал.
Антон что-то пробормотал во сне, повернулся на бок. Я смотрела на его лицо — спокойное, расслабленное — и не узнавала. Кто этот мужчина? Что он делает в моей постели? В моей жизни?
Завтра. Завтра я решу, что делать. Завтра я...
Но завтра не наступило так, как я думала.
Утром я встала раньше Антона. Сварила кофе, села за ноутбук. Руки не дрожали больше — внутри появилась какая-то холодная ясность, как будто что-то щелкнуло и встало на место.
Кормушка. Значит, кормушка.
Первым делом я зашла в банковское приложение. Наш общий счет, куда я переводила деньги на общие расходы. Сорок три тысячи рублей. Перевела всё на свой личный счет. Потом открыла вклад, на котором лежали накопления — двести двадцать тысяч. Тоже перевела.
Кредитка была оформлена на меня, но Антон пользовался ей свободно — я дала ему дополнительную карту. Заблокировала её через приложение. Пусть попробует расплатиться за свидание сегодня.
Дальше. Квартиру мы снимали по договору, который я подписывала. Платила тоже я. Написала хозяйке: «Здравствуйте, Вера Петровна. Хочу предупредить, что с первого января я выезжаю. Последний месяц оплачу до конца декабря, как и договаривались. Спасибо за всё».
Антон вышел из спальни, когда я уже заканчивала четвертую чашку кофе.
— Доброе утро, — зевнул он, потянулся. — Ты рано сегодня.
— Работы много, — ответила я, не отрывая глаз от экрана. — Кофе в турке.
Он налил себе, сел напротив. Взял телефон, начал листать. Я наблюдала за ним краем глаза. Он печатал что-то, улыбался. Наверное, желал доброго утра Снежаночке.
— Антон, — сказала я спокойно. — Нам надо поговорить.
Он поднял глаза, насторожился.
— О чем?
— О нас. О деньгах. О будущем.
Он отложил телефон, нахмурился.
— Что случилось?
— Ничего не случилось, — я сделала глоток кофе. — Просто я приняла решение. Буду больше думать о себе. Меньше вкладываться в других.
— Это... хорошо, — медленно сказал он. — Ты и должна о себе думать.
— Вот именно. Поэтому я решила: с января начну откладывать половину зарплаты. На будущее. На себя.
Лицо Антона слегка вытянулось.
— Половину? Но... нам же надо квартиру оплачивать, продукты, коммуналку...
— Нам? — я прищурилась. — А сколько ты зарабатываешь в месяц, Антон?
Он замялся.
— Ну... по-разному. В этом месяце было тридцать тысяч примерно.
— Тридцать тысяч, — повторила я. — А я зарабатываю сто двадцать плюс премии. И трачу на общий быт восемьдесят. Ты не находишь, что несправедливо?
— Валь, ну я же стараюсь...
— Стараешься, — кивнула я. — Вижу, как стараешься. Ладно, неважно. С января новые правила. Я плачу за себя, ты — за себя. Пополам всё.
Он молчал, переваривая информацию. А я встала, взяла сумку.
— Мне на работу. Увидимся вечером.
В офисе я работала на автомате. Звонки, встречи, переговоры — всё шло как обычно, но в голове крутился план. Я не собиралась просто уйти. Нет. Я хотела, чтобы он понял. Чтобы оба они поняли.
В обед я написала Снежане. Нашла её в соцсетях через переписку в телефоне Антона — он оставил его утром дома, и я сфотографировала нужные мне скриншоты.
Снежана оказалась миловидной блондинкой лет двадцати пяти. Работала администратором в салоне красоты, судя по профилю. Фотографий море — в ресторанах, в новых платьях, с букетами. На мои деньги.
«Здравствуйте, Снежана, — написала я с фейкового аккаунта. — Хочу сделать вам предложение. Готова заплатить десять тысяч за информацию об Антоне Соколове. Он мой должник, ищу его активы и связи. Если поможете — переведу деньги сразу».
Ответ пришел через двадцать минут.
«А что вы хотите узнать?»
Идиотка. Даже не проверила, не подумала.
«Всё. Где работает, какие у него счета, недвижимость, связи. Вы с ним близко знакомы?»
«Это мой молодой человек, — ответила она. — Но он женат. Собирается разводиться, правда долго тянет. У него ничего нет, он работает фрилансером. Живет в съемной квартире с женой».
«С женой? Они вместе живут?»
«Пока да. Но он говорит, что скоро всё решит».
Я усмехнулась. Бедная дурочка. Верит каждому слову.
«Спасибо за информацию. А вы не знаете, на чьи деньги он вам подарки дарит?»
Пауза. Потом:
«На свои, конечно».
«Уверены? А если я скажу, что всё, что он вам дарил последние полгода, куплено на деньги жены?»
«Вы врете».
«Хотите доказательства? Могу скинуть выписки по картам. Все покупки — серьги, платья, рестораны — оплачены с карты, оформленной на Валентину Соколову. Это его жена. А он пользуется дополнительной картой».
Она перестала отвечать. Я подождала минут десять, потом написала еще:
«Кстати, насчет того кольца, которое он обещал на Новый год. Боюсь, не получится. Карту заблокировали. Денег у него нет. И не будет».
Прочитала. Не ответила. Зато заблокировала аккаунт.
Вечером Антон вернулся злой.
— Валя, что за ерунда с картой? — рявкнул он прямо с порога. — Я пытался оплатить заказ, а она не проходит!
— Заблокировала, — спокойно сказала я, не отрываясь от телефона.
— Как заблокировала?! Почему?!
— Потому что это моя карта. Моими деньгами я распоряжаюсь как хочу.
Он стоял посреди комнаты, красный, злой. А мне было почти смешно.
— Валентина, какого черта?! У меня заказ горит, я должен хостинг оплатить!
— Твои проблемы, — пожала я плечами. — Используй свои деньги.
— У меня нет сейчас!
— Ну вот и накопи. Или у своей Снежаночки попроси взаймы.
Он замер. Лицо побелело.
— Что?
— Не прикидывайся, — устало сказала я. — Всё знаю. Про переписки, про встречи, про подарки на мои деньги. Про то, что я для тебя — тупая и глупая кормушка.
Тишина. Он стоял, открыв рот, и молчал. А потом начал оправдываться. Что это не то, что я думаю. Что Снежана ничего не значит. Что это просто так вышло. Что он меня любит.
— Заткнись, — перебила я. — Просто заткнись. Мне противно тебя слушать.
— Валь, ну давай поговорим нормально...
— Говорить не о чем, — я встала, взяла куртку. — Я ухожу к подруге. А ты собирай вещи. До конца декабря можешь жить здесь — я оплатила. А с января — проваливай. Снимай что-нибудь сам. На свои тридцать тысяч.
— Ты не можешь меня выгнать!
— Могу. Договор на меня. Деньги мои. Ты здесь — гость. Который злоупотребил гостеприимством.
Я ушла, хлопнув дверью. На улице мороз крепчал, снег скрипел под ногами. Я шла и дышала полной грудью. Впервые за много месяцев — свободно, легко.
Через три дня Антон съехал. Забрал вещи, пока меня не было дома. Оставил ключи на столе. Даже записки не написал.
Снежана разорвала с ним через неделю — узнала я случайно, наткнувшись на её пост в соцсетях: «Никогда больше не свяжусь с женатым. Урок усвоен». Под постом куча комментариев подруг, которые жалели её и ругали мужиков.
А я сидела в той самой съемной квартире — теперь уже только моей — пила чай и смотрела в окно. Метель закончилась. Выглянуло солнце, и снег заблестел, чистый, свежий.
Семь лет назад я впустила в свою жизнь человека, который оказался предателем. Но теперь это закончилось.
Я больше не была чьей-то кормушкой. Я снова была собой.
Прошло два месяца
Февраль выдался на удивление теплым — снег таял, с крыш капало, город просыпался после зимней спячки.
Я сидела в кафе возле офиса, пила капучино и листала телефон. В соцсетях наткнулась на профиль Антона. Любопытство взяло верх — зашла посмотреть.
Последний пост был датирован неделей назад. Фотография: он стоит у какого-то подъезда с пакетами из магазина. Подпись: «Новая жизнь, новые возможности». В комментариях пусто. Ни лайков, ни поддержки.
Я усмехнулась. Новые возможности на тридцать тысяч в месяц. Интересно, где он теперь живет? Снимает комнату где-нибудь на окраине? Или вернулся к маме?
Телефон завибрировал. Сообщение от коллеги Леши: «Валь, мы сегодня после работы идем в новый бар на Маяковке. Присоединяйся?»
Раньше я бы отказалась. Сказала бы, что устала, что дома дела, что муж ждет. Теперь мужа не было. Дома была пустая квартира, тишина и свобода.
«Приду», — написала я.
Вечером мы сидели в том самом баре — модном, с кирпичными стенами и винтажными лампочками под потолком. Коллеги болтали, смеялись, делились новостями. Я пила вино и чувствовала, как внутри что-то оттаивает. Как будто долгая зима наконец закончилась не только на улице, но и в душе.
— Валь, а ты похорошела как-то, — заметила Настя из бухгалтерии. — Светишься прямо.
— Просто весна скоро, — отшутилась я.
Но она была права. Я чувствовала себя иначе. Легче. Сильнее. Будто сбросила с плеч тяжеленный рюкзак, который тащила годами, даже не замечая его веса.
Дома я включила музыку, налила себе чаю. Села у окна, смотрела на огни города. Раньше в этой квартире всегда присутствовал он — его вещи, его голос, его присутствие. Теперь здесь была только я. И это было хорошо.
Телефон снова завибрировал. Номер незнакомый.
«Валя, это я. Можем встретиться? Поговорить?»
Антон. Конечно. Люди всегда возвращаются, когда понимают, что потеряли.
Я смотрела на сообщение и думала: что он скажет? Что извинится? Что попросит второй шанс? Что понял, как был неправ?
А может, просто денег попросит.
«Нет», — написала я. Коротко, ясно.
«Валь, ну пожалуйста. Пять минут».
«Нет».
Заблокировала номер. Положила телефон экраном вниз.
Знаете, что самое смешное? Я не злилась больше. Не было ни обиды, ни боли, ни желания отомстить еще раз. Была только пустота на месте, где раньше он занимал слишком много пространства. И эта пустота постепенно заполнялась чем-то новым — моими планами, моими желаниями, моей жизнью.
Через месяц я поехала в отпуск. Одна. В Грузию, в горы. Стояла на краю ущелья, смотрела на заснеженные вершины и думала: вот оно, начало. Новый старт. Новый отсчет.
Антон остался где-то там, в прошлом, вместе со Снежаной и их жалкой историей. Два человека, которые пытались построить счастье на чужой боли и чужих деньгах. У них не вышло.
А у меня получилось. Я выбралась. Я освободилась.
И впервые за семь лет я была по-настоящему счастлива — просто потому что была собой. Не чьей-то женой, не чьей-то кормушкой, не чьей-то опорой.
Просто Валей.