оглавление канала, часть 1-я
Он нёсся огромными скачками по склону горы, перемахивая одним прыжком торчащие на его пути зубы скал. Коричневое небо тяжело давило набрякшими облаками, сбивая ритм дыхания. Поднимающаяся из глубин памяти ярость к извечному врагу застилала взор кровавой пеленой. Как они осмелились, жалкие твари, нарушить веками установленные границы?! Как посмели, нелепые тупые создания, напасть на того, кто был под защитой Великой Матери?! Сходу он сгрёб лапой одного и, не глядя, швырнул изо всей силы о ближайший камень. Послышался звучный хруст сломанных костей. Второй хрюковолк только успел пискнуть в его лапах, когда он одним движением жёстко переломил ему хребет. Третьего, подкрадывающегося к нему сбоку, полоснул когтями, и тот закрутился на месте, хрипя и давясь собственной кровью. Вражья кровь чёрными пятнами окрасила длинную шерсть. Он поднял голову к небу и заревел, выплескивая свой гнев и обжигающую ярость прямо в низкое коричневое небо. Горы ответили эхом и гулом летящих вниз по склону камней…
Кто-то тряс его за плечо. С придушенным криком он вскочил с кровати, заполошно молотя руками по воздуху, будто отбиваясь от невидимых врагов. Звонкая оплеуха заставила его голову мотнуться назад и больно припечататься к стене. Он обратно свалился на кровать. Пружинная сетка недовольно взвизгнула под тяжестью его тела. Пелена недавнего кошмара мигом спала с глаз, но сердце никак не хотело успокаиваться, а во рту всё ещё чувствовался кисловатый привкус, будто он и впрямь… Что? Что он и «впрямь», чёрт всех дери?! И тут он с удивлением увидел склоненные над собой и встревоженные лица Сурмы и Марата. Старик спросил с неподдельной заботой:
- Что с тобой, сынок? Али сон какой жуткий приснился?
Юрка сел на скрипучей кровати, протёр лицо ладонями. Пальцы всё ещё продолжали дрожать, а все внутренности вибрировали от пережитого, будто это всё и вправду случилось с ним: переломанные кости, коричневое небо и чёрная кровь на когтях. Его передернуло от ужаса и отвращения. Спросил охрипшим голосом с испугом:
- Я что, кричал?
Марат со стариком переглянулись. Парень присел рядом с ним на край кровати и, глядя на Юрку со скрытой настороженностью, проговорил:
- Если бы кричал… Ты рычал, выл и издавал какие-то утробные звуки, словно барс, пожирающий свою добычу. Что тебе приснилось?
По тону Юрка сразу понял, что это был непраздный вопрос. Уж очень встревоженные и настороженные лица были у обоих. Юрка смотрел на них поочерёдно перепуганными глазами, слабо понимая, что на самом деле произошло. Сон и явь смешались в его голове в одну неразборчивую кучу, вытащить истину из которой он никак не мог. Он только открыл было рот, чтобы рассказать всё, как услышал торопливые лёгкие шаги, и на пороге комнаты показалась Татьяна. В длинной белой ночной рубахе и накинутой на плечи цветастой шали, с распущенными по плечам светлыми волосами и бледным до синевы лицом – она напоминала привидение. В больших серых глазах металась испуганным зайцем тревога. Она вопросительно смотрела на мужчин.
Сурма поспешил её успокоить.
- Не волнуйся, дочка… Сон ему страшный приснился.
Но Танька этим не удовлетворилась. Посмотрела внимательно на друга. Юрка, всё ещё тяжело дыша, молча кивнул головой. Мол, всё так и есть. Но даже после его кивка девушка не уходила. Она будто чувствовала некую недосказанность и напряжение всей атмосферы в доме. Протиснулась бочком мимо старика и села на краешек кровати с другой стороны. Глядя на Юрку, тихо спросила:
- Так что тебе такого приснилось, что у всех такие испуганные физиономии?
Юрка, всё ещё пребывая в каком-то пограничном состоянии, провёл рукой по короткому ёжику волос и на выдохе произнес тихо:
- Цхал мне приснился…
Татьяна чуть подалась к нему и, стараясь заглянуть в глаза, шёпотом спросила:
- Амос?
Амосом звали цхала, который спас их в горах Тянь-Шаня, когда они все втроём с Нюськой попали там в переплёт. И с тех пор они считали его своим другом. Тяжело вздохнув, Юрик покачал головой:
- Нет. Не Амос… Какой-то другой цхал, дикий…
Все собравшиеся настороженно смотрели на него, ожидая продолжения, но он замолчал, собираясь с мыслями. А потом, когда пауза казалась уже невыносимой, вдруг с болью в голосе выпалил:
- Не так! Не «мне приснился цхал»! Я был этим самым цхалом!
Он несколько раз сделал вдох-выдох, стараясь взять себя в руки. А потом заговорил уже спокойнее:
- И я охотился на каких-то тварей, непонятно на кого похожих. Я называл их хрюковолки.
Он закончил говорить, боясь поднять взгляд. Чувствовал он себя неважно. Да чего уж там! Паршиво он себя чувствовал! Перед глазами ещё стояли окровавленные трупы этих жутких тварей со свинячьими пятаками вместо носов и чёрная кровь на бело-серой шерсти собственного тела. Его опять передернуло от отвращения. Татьяна успокаивающе положила руку ему на плечо и требовательно посмотрела по очереди на Сурму с Маратом. Те многозначительно переглядывались между собой, не произнося ни слова. И тут девушка не выдержала. После того как Марат вчера сообщил им, для чего тёмные за ними охотятся, нервы у неё были напряжены до предела. Она, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, спросила сквозь зубы, обращаясь к обоим: старику и его правнуку:
- Что это значит?! Вы же знаете! Почему Юрик видит себя цхалом?! Это другой мир, да?! Он его зовёт? Это тот мир, куда ушла Нюська?! И теперь их связь стала ТАКОЙ?! Или это что-то другое?!
И, уже не выдержав, сорвалась:
- Да не молчите вы, как пеньки, чёрт вас дери!! Ведь нужно что-то делать…
Она, гневно сверкая глазами, смотрела на мужчин. Сурма, не говоря ни слова, развернулся и вышел из комнаты. И вскоре они услыхали, как он там гремит посудой. Марат постарался успокоить девушку, произнеся спокойно и жёстко:
- Перестань дёргаться. Мы обязательно во всем разберемся…
И тоже, поднявшись, вышел из комнаты. Ребята остались одни. Татьяна, забравшись на кровать, поджала под себя босые ноги, обняла колени и, глядя в одну точку перед собой, заговорила тихим мрачным голосом, будто зачитывая приговор в суде:
- Это я во всём виновата… Не утащи я вас тогда с Нюськой в это проклятое урочище, ничего бы этого не было. Не было бы тёмных, цхалов и всего того кошмара, в котором мы оказались.
Уткнувшись в колени, глухо сквозь всхлип произнесла:
- И Нюська бы была сейчас с нами, и ей бы не пришлось жертвовать собой… А теперь…
Она подняла голову и посмотрела несчастными, полными слёз глазами на Юрку:
- Что нам делать, Юрик? Вся наша жизнь полетела в тартарары! И всё только из-за моей блажи набрать побольше урюка, провались он пропадом!!
И она с силой стукнула обеими ладошками по кровати. Панцирная сетка всхлипнула железным скрипучим звуком.
Юрка попробовал её успокоить, поглаживая по плечу и бормоча невнятное:
- Ну чего ты… Успокойся. И ни в чём ты не виновата. Так случилось… Что ж теперь-то…
Девушка уткнулась ему в плечо и тихонько заплакала. Жалобно, горько, словно маленький ребёнок, потерявший свою любимую игрушку. Юрик обнял подругу, а она прижалась к нему, вздрагивая всем телом от беззвучных рыданий.
В дверях появился Сурма с большой железной кружкой дымящегося отвара. Молча постоял на пороге, а потом проговорил тихо и веско:
- Запомни, доченька… Ничего просто так не бывает. Это – судьба. Она постелила вам под ноги эту дорогу. А уж как вы по ней пройдёте – зависит только от вас самих.
Каждое произнесённое им слово будто прибавляло сил. Татьяна перестала всхлипывать, с затаённой надеждой глядя на старика. Сурма протянул кружку Юрке и коротко бросил:
- Пей… Это поможет.
Потом задумчиво добавил:
- Но проблемы это не решит. Мы должны всё обсудить. Нужно понять, откуда приходят к тебе эти сны и в чём их смысл. Но я уже сразу могу сказать: твоя связь с Анной становится крепче. И в этом может крыться спасение.
Юрка послушно взял кружку и отпил несколько глотков. Отвар был горячим, пах смолой и какими-то травами. По телу сразу разлилось тепло. Он допил отвар весь до капли. Мир вокруг вдруг стал погружаться в туман, и его неудержимо потянуло в сон. Он услышал, словно сквозь вату, слова старика, обращённые к девушке:
- Пойдём… Ему нужно отдохнуть. Да и тебе бы это не помешало…
И всё. Он повалился на кровать, чувствуя, как чьи-то сильные руки укладывают его поудобнее и накрывают одеялом.
Наутро он проснулся совершенно бодрым. Если ему что-то и снилось после того, как он выпил снадобье, приготовленное Сурмой, то он этого не помнил. В доме тихо тикали часы на стене, и витал запах горьковатого березового дымка и свежеиспечённых оладий. Сразу захотелось есть. Он сел на кровати и посмотрел в окно. Серый день был ветреным, но дождя не было, и это почему-то вдохновляло. Постоянно сыплющийся с неба то дождь, то снег наводили уныние. На сердце камнем лежало воспоминание о том первом сне. Теперь он твёрдо знал: это Нюська его звала. Юрка был уверен, что тот цхал, в образе которого он был в своём видении, был где-то с ней рядом. А возможно, даже спас её от чего-то страшного и необратимого.
Он поднялся, надел брюки и босыми ногами прошлёпал по чисто вымытым деревянным плахам пола в кухню. Слух его не подвёл: в доме и вправду никого не было. Он выглянул в окно и увидел суетящихся рядом с сараем Марата и Татьяну. На столе, прикрытые чистой тряпицей стояла миска с горой уже немного остывших оладий, плошка со сметаной и кувшин с тёплым парным молоком. Он сел и с аппетитом позавтракал. Вернулся в комнату, оделся и вышел на улицу.
На крыльце, опираясь на свой корявый деревянный посох, сидел Сурма и строго, с прищуром следил за тем, как Марат с Татьяной управляются с его хозяйством.
Не оборачиваясь к вышедшему Юрику, спросил:
- Ну как ты? Получше?
Юрка кивнул, а потом понял, что старик сидит к нему спиной и видеть его кивка не может. Сел рядом с ним на ступеньках и проговорил тихо с чувством:
- Спасибо тебе… Твой отвар помог. Спал, как убитый.
Сурма вдруг резко повернул к нему голову и произнес веско:
- А теперь, сынок, расскажи-ка мне всё до мельчайших деталей, что ты видел в том сне, когда чувствовал себя цхалом.
