Лариса впервые увидела Павла на сайте знакомств. Она почти машинально пролистывала анкету вниз, пытаясь уловить что-то, что отличало бы его от десятков похожих мужчин, которые писали ей одну и ту же вымученную фразу: "Привет, как дела?".
Его профиль, честно говоря, едва ли можно было назвать оригинальным. В нём было всего четыре фотографии. Одна из которых представляла собой смазанное селфи в машине. А две остальные, судя по фону, были сделаны на чужой даче, куда Павел явно приезжал только в гости. Потому что человек, живущий там постоянно, не стал бы фотографироваться на фоне проржавевшей лестницы, ведущей на чердак.
Но было в нём что-то такое, что остановило Ларису. Возможно, некое внутреннее спокойствие, не вызывающее, не уверенное в себе до наглости, а именно спокойствие, свойственное людям, которые давно перестали изображать из себя тех, кем не являются.
Он честно написал:
"Мне сорок пять, работаю мастером в сервисе, люблю простые вещи: вкусный чай, хорошую музыку и людей, с которыми приятно молчать".
После череды мужчин, которые пытались казаться богаче, влиятельнее, моложе и ярче, чем в реальности, эта простота почему-то показалась ей глотком свежего воздуха.
Они переписывались недолго - неделю, может быть полторы. Он не делал вид, что стремится произвести впечатление, но при этом в его сообщениях чувствовалась какая-то тёплая, почти бытовая забота: "Ты доехала?", "Не замёрзла?", "Поела хоть?".
Когда он предложил встретиться, Лариса долго не раздумывала. Ей хотелось живого общения, хотелось увидеть человека, а не буквенный набор в телефоне. К тому же он выбрал приятное место - небольшое кафе с мягким светом и старинными деревянными панелями на стенах. Место, куда обычно приходят не для того, чтобы показать себя, а чтобы поговорить.
Павел пришёл первым. Лариса подошла чуть позже. Мужчина оказался выше, чем она представляла, и гораздо мягче в движениях. Он немного растерянно, но искренне, улыбнулся, и эта искренность успокоила её больше, чем любые подготовленные фразы.
Они сели за стол, и Павел сразу уткнулся в меню. Лариса заметила, что он держит его неправильно, вертит в руках пытается понять, где у страницы верх (очень забавная ситуация).
Он водил пальцем по строкам, морщил лоб, а затем, поднимая глаза на Ларису, как будто пытался разглядеть подсказку на её лице.
- Ты уже выбрала? - спросил он, стараясь выглядеть естественно.
- Смотрю, - мягко ответила она, хотя меню давно знала наизусть - была здесь несколько раз с подругой.
Он снова вернулся к карте блюд, но спустя минуту вдохнул так, будто его окончательно выбили из равновесия.
- Слушай… - он наклонился чуть ближе и почти заговорщицки прошептал. - Может быть, скажешь, где тут горячее? Они так странно всё написали… Я уже третий раз смотрю, ничего не пойму.
Лариса перевернула меню и слегка наклонила голову:
- Павел… ты его вверх ногами держишь.
Он замер. Потом медленно повернул лист. И так же медленно, очень серьёзно, сказал:
- А… вот оно что.
Она улыбнулась. Как улыбаются, когда человек рядом делает что-то по-детски трогательное, не пытаясь казаться умнее. Павел смутился, а затем засмеялся.
И именно в этот момент Лариса почувствовала, что это свидание может оказаться удивительно тёплым - до тех пор, пока он не произнёс то, что перевернуло весь вечер.
Когда официант принёс воду и аккуратно положил на стол салфетки, Павел будто немного ожил. Выпрямился, заговорил чуть увереннее и даже сделал попытку пошутить, правда, эта попытка оказалась настолько неловкой, что Лариса лишь улыбнулась из вежливости. Он рассказывал о своей работе в сервисе, о том, как его раздражают клиенты, которые приходят "умничать", и особенно - те, кто пытается что-то проверить или уточнить, будто он недостаточно компетентен.
Лариса слушала внимательно, потому что давно научилась распознавать, что именно человек говорит между строк - где у него слабые места, где гордость, где страхи. Павел же говорил так, как будто давно никому не рассказывал о себе именно по-человечески, без попытки произвести впечатление.
Официант подошёл к ним снова, принимая заказ. Лариса выбрала пасту с овощами, а Павел, не глядя, ткнул пальцем в первое, что увидел, и, когда официант уточнил, желает ли он гарнир, Павел замялся так, будто его спросили о чём-то строго личном.
- Давайте… картофельное что-то… ну, это ваше… - произнёс он жестом, будто подписывал важный документ, - …рекомендованное.
Официант кивнул, а Лариса заметила, что Павел снова смутился, словно его поймали на чём-то простом, что мужчина его возраста должен уметь делать автоматически.
Чтобы снять напряжение, Лариса начала рассказывать историю о своей работе,о том, как недавно один коллега пытался объяснить ей, как правильно пользоваться Excel, хотя она сама обучала этому новых сотрудников. Павел слушал, и казалось, что ему действительно интересно, но стоило разговору перейти к тому, что Лариса много читает - и не просто читает, а обожает анализировать, разбираться, уточнять, копаться - как её собеседник заметно сник.
Он стал задумчивым, отвёл глаза, словно что-то примерял к себе, а затем, едва дождавшись, пока она закончит фразу, неожиданно выдал:
- А ты, я смотрю… умная, да?
Лариса чуть приподняла бровь, потому что вопрос прозвучал не как комплимент, а как осторожное предупреждение. Она ответила нейтрально:
- Мне нравится учиться. И понимать, почему вещи работают так, а не иначе.
Павел сразу поморщился, будто выпил что-то кисло-солёное.
- Понимать… учиться… анализировать… - он почти передразнил. - Знаешь, Лариса… честно тебе скажу…
Павел поёрзал на стуле, поправил вилку, проверил телефон, словно пытался выиграть несколько секунд перед чем-то важным.
И вот тогда прозвучала та самая фраза - брошенная легко, но с той уверенностью, которая появляется у людей, считающих, что они сказали истину, проверенную жизнью:
- Я вообще не люблю умных женщин. С ними так голова болит.
Он это произнёс так, будто сказал очевидное, не требующее пояснений.
Как будто это было правилом хорошего тона - не перегружать мужчину интеллектом.
Лариса замерла лишь на секунду, и не от обиды - скорее от удивления, что взрослый мужчина сорока пяти лет всерьёз считает ум недостатком. Она даже не сразу нашла, что ответить, потому что в её голове этот тезис просто не складывался в какое-либо логичное предложение.
Павел, увидев её паузу, решил развить мысль:
- Ну правда. Умные - они всё время думают, что-то анализируют, спрашивают. С ними сложно. Мужчине надо отдыхать.
Лариса сделала глоток воды, рассматривая, как в стакане колышется лимонная долька, и почувствовала - вот сейчас начинается самое интересное, потому что её внутренний голос шепнул: не обижайся, не спорь - лучше посмотри, что он скажет дальше.
Павел ведь не закончил.
И он действительно продолжил, не дожидаясь её реакции:
- Вот бывшая у меня была, - он понизил голос, будто рассказывал секрет. - Вечно с вопросами, с советами. Что-то читала, что-то изучала. Я так устал от этого. Женщина должна быть… ну… попроще.
Он посмотрел на Ларису, словно проверяя, не начинает ли она возражать.
Но она лишь мягко улыбнулась, потому что знала: в таких моментах лучше позволить человеку договорить всё до конца. Чтобы понять его полностью.
И Павел, почувствовав, что ему дали пространство, уверенно сделал шаг дальше - шаг, который окончательно объяснил, почему он так настороженно отнёсся к её рассказам.
Павел сделал ещё один осторожный вдох, словно собираясь признаться в чём-то сокровенном, хотя признание это скорее раскрывалось с не самой выгодной для него стороны.
- Понимаешь, Ларис… - начал он и наклонился вперёд, будто опасаясь чужих ушей, - умная женщина - это тяжело. С ней всё время надо держать себя в тонусе, что-то доказывать, что-то объяснять. Она же сразу видит, где ты не разбираешься, где не знаешь. А я… ну… не люблю, когда меня проверяют.
С каждой его фразой Лариса всё яснее понимала, что перед ней сидит человек, который путает женскую осознанность с конкуренцией, любопытство - с угрозой, а интеллект - с попыткой его унизить.
Он продолжал говорить, не замечая, как его слова складываются в портрет мужчины, давно застрявшего между привычками, страхами и собственным представлением о комфорте:
- Мне нужна такая, чтобы… ну… слушала. Чтобы не спорила. Чтобы поддерживала. Чтобы не задавала этих ваших умных вопросов. Чтобы была… женственная, мягкая, спокойная. Ну чтобы мне с ней легко было.
Последнюю фразу он произнёс почти шёпотом, но с такой искренностью, что Лариса вдруг почувствовала не раздражение, а лёгкое человеческое сострадание.
Не жалость - нет. А именно понимание его внутренней логики: он не пытался доминировать или учить её жизни, он просто боялся выглядеть недостаточно хорошим.
Но всё же забывать себя она не собиралась.
Она аккуратно положила вилку, посмотрела на Павла вдумчиво, с лёгким теплом, будто перед ней был человек, который сам не замечает, как роет себе эмоциональные ямы.
- Павел, - произнесла она мягко, - ты знаешь… умные - они ведь не для того, чтобы мужчине было тяжело. Они для того, чтобы вместе было интересно.
Он напрягся, будто ждал подвоха.
- А насчёт "голова болит"… - Лариса чуть улыбнулась. - От глупых разговоров она тоже болит. Иногда даже сильнее.
Павел нахмурился, не сразу поняв, шутка это или нет. Лариса продолжила, уже чуть увереннее:
- И ещё. Когда рядом с женщиной мужчине приходится "держать себя в тонусе", как ты сказал… иногда это не минус, а подарок. Это значит, что рядом с ней люди растут. И становятся лучше.
Его взгляд метнулся по её лицу, словно он пытался угадать, насколько серьёзно она всё это произносит.
Официант поставил перед ними тарелки, и на несколько секунд разговор прервался.
Павел взял в руки нож, но так и не начал есть - перебирал её слова в голове, пытаясь примерить их на себя.
Лариса видела, что он немного растерян. Это не была попытка его задеть - она просто поставила зеркало. И его собственные убеждения вдруг выглядели в нём слишком маленькими.
Он откашлялся:
- Это ты… тонко сказала, конечно. Но я… ну… привык иначе. Мне спокойнее, когда всё просто.
- Просто - это не всегда лучше, - ответила Лариса. - Иногда "просто" - это когда ты сам себе уменьшаешь жизнь, чтобы не напрягаться.
Она произнесла это не нравоучительно, а тихо, будто констатировала факт.
И Павел впервые за вечер не перебил, не спорил, не переводил разговор - он просто слушал.
И именно в этот момент Лариса поняла: он неплохой человек, просто очень далёкий от неё. Её интерес к нему улетучился так же, как запах свежего кофе, когда закрывают кофейню на ночь: мгновенно и окончательно.
Она убрала локон с лица и решила поставить точку.
- Павел, спасибо за вечер. Правда. Но мне всё-таки ближе те, кто не боится женщин, у которых есть мозги, вопросы и собственные мысли. Я не умею быть "попроще", и учиться этому не собираюсь.
Он нахмурился, будто хотел что-то возразить, но так и не нашёл подходящих слов.
Она же спокойно поднялась, улыбнулась и добавила:
- Поверь, умные женщины - не про боль в голове. Они про то, что с ними можно говорить не только о картофельном гарнире.
И ушла лёгким шагом, ощущая странную смесь облегчения и уверенности - она снова выбрала себя.
А за её спиной Павел ещё долго сидел над остывающей едой, пытаясь понять, в какой момент разговор перестал быть безопасным и превратился в столкновение с реальностью, в которой женщина не обязана быть удобной, чтобы быть нужной.