Представьте, что вы смотрите в зеркало и видите там чудовище. Не себя — а кого-то другого. Толпу, массу, «этих». Они смотрят на вас с завистью, они примитивны, они чужды.
Вы — другое. Вы — правильный. Примерно так выглядит мир через призму последних фильмов Андрея Смирнова. После просмотра его трилогии — «Жила-была одна баба», «Француз» и «За нас с вами» — остаётся странное послевкусие: будто побывал на званом ужине, где хозяин, улыбаясь, объясняет, почему все гости недостойны его бокала.
Что случилось с тем, кто снял «Осень»? Помните того Смирнова — лиричного, тонкого, автора «Белорусского вокзала»? Того, чей фильм «Осень» стал гимном хрупкости человеческих отношений? Куда он делся?
Перед нами другой художник — горький, язвительный, с чёткой иерархией: здесь — мы, избранные, носители культуры и ума, а там — они, народ, вечная проблема России. И эта история разделения стоит того, чтобы в неё вглядеться. Потому что она — не просто о кино. Она о том, как рождается пропасть.
«Жила-была одна баба» (2011) - Народ как тёмная, жестокая масса
Картина, которая могла бы быть трагической историей женщины на фоне крушения старого мира. Но стала чем-то иным.
Сюжет прост: молодая крестьянка Варя попадает в семью мужа как в ад. Её бьют, унижают, используют. Революция и строительство нового мира (в финале — затопление деревни водохранилищем) не несут освобождения — только новое насилие. Казалось бы, социальная драма. Но дьявол, как всегда, в деталях.
Ключевой акцент Смирнова:
Гротескная, почти карикатурная жестокость «мужиков». Их облик, речь, действия лишены какой-либо человеческой сложности. Они — воплощение природной, животной грубости.
Символическое затопление. Финал недвусмыслен: старый мир — тёмный и жестокий, но новый — бездушный и разрушительный механизм. Народ проигрывает в любом случае, потому что он изначально ущербен. Спасения нет ни в патриархальности, ни в прогрессе.
Отсутствие света. В традиционной русской деревне, даже в самой тяжёлой её истории, всегда находилось место свету: песне, шутке, взаимовыручке, вере. Здесь этого нет. Только грязь, насилие и безысходность.
«В каждом кадре — патологический взгляд на всё исконно русское. Это не исследование трагедии, это диагноз, поставленный сверху» — так мог бы сказать один из этнографов, изучавших крестьянский быт.
Фильм стал первым манифестом: народ — это проблема. Истоки всех бед — в его природной дикости. Век назад он был «не тот». Но что же дальше?
«Француз» (2019) - Интеллигенция как мученики, а КГБ как злые гномы
Если в первой картине народ был фоном для страданий, здесь он отходит на второй план. На авансцену выходит другая дихотомия: блестящая, европейская интеллигенция vs. тупое, параноидальное государство.
Сын русского эмигранта приезжает в СССР 1950-х найти отца. Он попадает в круг «думающих людей»: балерина, фотограф, философ. Все они — ходячие идеалы: тонкие, страдающие, читающие запрещённые книги. И всех их давит государство в лице карикатурных, почти комичных чекистов.
Здесь возникает несколько поразительных моментов:
Советская действительность как ад. Она показана исключительно через серость, страх и абсурд. Ни одного намёка на послевоенный энтузиазм, веру, созидание — только лагеря, доносы и страх.
Народ отсутствует. Он где-то там, за кадром. Это уже не субъект, а просто часть пейзажа, неотличимая от убогой советской реальности.
Кульминация откровения — слова отца-аристократа, сломленного системой: «Хорошо бы Трумэн сбросил сюда бомбу. И не простил, да». И сын — европеец, носитель «правильной» культуры — понимающе кивает. Это не шок, не ужас. Это разделение позиции: да, эта страна и её народ не заслуживают существования.
Фильм кричит: народ допустил эту власть, смирился с ней, а значит — соучастник. Страдать могут только «мы» — аристократы духа. Но что, если власть поменялась? Кто тогда враг?
«За нас с вами» (2023) - Апофеоз разделения
Самый откровенный и самый идеологически выверенный манифест. Действие — наши дни. В питерской коммуналке живут «правильные» люди: актриса, музыкант, их прислуга. Они — носители вкуса, образования, тонкой душевной организации.
А вокруг — «они».
Соседи, которые завистливо зыркают на их фарфор.
Пассажиры трамвая, чуждые и агрессивные.
Зять-«ватник», патриот и метростроевец — воплощение всего грубого, что есть в современной России.
Название фильма — ключ. Тосты «За нас с вами» повторяются, как мантра. А опущенное окончание — «...и с ними» — висит в воздухе. «С ними» — это не заздравный тост. Это клеймо. Они — не мы.
Цитаты из фильма звучат как приговор:
«Мы терпеливы, не выносим только трёх вещей: чужой ум, красоту и талант». Кто «мы»? Интеллигенция. А кто не ценит ум, красоту и талант? Ответ очевиден.
«Они привыкли к хозяину, это у них в крови». Народу приписывается рабская сущность как генетическая черта.
«В этой стране серьёзно заниматься философией может только психически неуравновешенный субъект». Страна (читай — народ и его выбор) враждебна высокому.
Финал закономерен: «правильные» герои дерзят правоохранителям и получают свои «десять лет ни за что». Они — новые мученики. Но от чего? От народа, который их не понимает и не ценит. От страны, которую они презирают, но в которой вынуждены жить.
Почему это важно? Не просто кино, а диагноз эпохи
Трилогия Смирнова — не случайность. Это кристаллизация одного из самых древних и болезненных русских конфликтов: разрыва между образованным классом и народом.
XIX век: «Лишние люди» страдали от непонимания «толпы».
Серебряный век: Интеллигенция мечтала о народе-богоносце, но боялась его хаоса.
Советская эпоха: Произошло насильственное смешение, породившее новые формы отчуждения.
Наши дни: Разрыв вернулся, но в новой форме — не преодоления, а непримиримого противопоставления.
Смирнов не предлагает диалога. Он рисует мир, где диалог невозможен в принципе. Народ в его картинах — статист, декорация, источник угрозы или объект презрения. В этом — главная слабость и бездарность (как ни парадоксально) этой замысловатой конструкции. За всей эстетической изысканностью, за щипками и укусами — пустота. Нет попытки понять, есть только желание осудить. Нет боли за общую судьбу, есть лишь нарциссическая боль от собственного «непризнания».
Что чувствует зритель? Эмоциональная карта просмотра
Неловкость. Будто вы случайно подслушали чужой разговор, где вас же и обливают грязью.
Отторжение. Даже если вы согласны с некоторой критикой, метод вызывает протест: это не анализ, это снобистский приговор.
Грусть. Не за героев, а за автора. Как тяжело, должно быть, жить в такой картине мира, где ты — островок света в океане тьмы.
Прозрение. Фильмы становятся зеркалом не для народа, а для той части интеллигенции, которая окончательно выбрала путь эмиграции на родине — духовного отделения от собственной страны и её людей.
Вместо заключения - Тосты, которые никто не услышит
Андрей Смирнов снимает тосты «За нас с вами» в пустом зале. Его герои пьют за свой узкий круг, отгородившись от «них». Но искусство — не про строительство стен. Великое русское искусство — от Пушкина до Тарковского — всегда было про боль за всех, про поиск общего языка, про преодоление пропасти. Да, через боль, через конфликт, через отчаяние.
Фильмы Смирнова — это памятник капитуляции. Капитуляции перед сложностью, перед диалогом, перед страшной и прекрасной путаницей, которая называется общая история и общая судьба.
Возможно, настоящая драма начинается не тогда, когда «правильные» люди получают свои десять лет. А тогда, когда они, подняв бокал «За нас с вами», навсегда отворачиваются от стука в дверь. От того самого «народишка», который, каким бы он ни был, — единственный, кто может этот бокал наполнить. Или разбить.
А что чувствуете вы, глядя на это зеркало, которое нам подставляет режиссёр? Узнаёте ли в нём себя — или видите того самого «другого», с которым не хотите пить за одним столом?
У нас появился телеграмм канал, подписывайтесь туда! А еще мы появились в одноклассниках! Ну а на этом все. Спасибо, что дочитали до конца! Пишите свое мнение в комментариях и подписывайтесь на канал!
Тоже интересно: