— Мы не поедем, с тобой скучно сидеть, — сказала дочь, щёлкнула замком и шагнула в темноту подъезда. Дверь тихо хлопнула, будто из вежливости.
Ирина постояла секунду, держа в руках уже завязанный пакет с яблоками и пирожками. Даже внучке хотела запечь — с корицей, как та любила. На кухне чайник продолжал гудеть, пока не стих сам, без внимания.
Она поставила пакет обратно на табурет, тяжело опустилась рядом. Всё просто: не хотят — не хотят. Только вот в груди будто кто-то острым пальцем нажал. И не отпускает.
На улице моросил мелкий дождь, «серое небо провисло до самого подоконника», как она когда-то говорила мужу. Уже третью неделю он жил у новой, а Ирина привыкала к звуку холодильника по ночам. Тихо, ровно, как дыхание чего-то живого.
— Скучно ей, — пробормотала она, растирая пальцем кружку с остывшим кофе. — Интересно, когда это я успела стать скучной?
В квартире пахло мокрой шерстью — соседская собака часто забегала, когда кошки на лестничной клетке шумели. Запах почему-то навевал что-то о доме, где живут другие, не она.
Телевизор бормотал новости вполголоса. Она щёлкнула пультом — и снова тишина. Как будто дом облегчённо выдохнул.
Вечером Ирина всё же позвонила дочери.
— Таня, я же борщ сварила. Ты хоть баночку возьми, остынет же, — сказала без укора, просто так, привычно.
— Мам, давай потом, ладно? Мы устали.
— Ну хоть внучке передай, она обещала помочь мне с геранью.
— Мам. Ну правда. Нам некогда.
Гудки пошли после короткого щелчка. Как раньше, когда Таня убегала из подъезда, не дождавшись, пока мать спустится.
Ирина вздохнула, достала контейнер с борщом, отлила себе половину, остальное вылила. Зачем хранить, если некому есть?
На столе осталась записка из старой тетради внучки: «Не забудь позвать на ёлку». Декабрь только начинался.
На следующий день она поднялась ни свет ни заря. Не спалось. Водопровод шумел, кран подкрутила — не помогло.
Одела старый серый свитер, натянула пальто, вышла. На улице мокрый снег расползался по тротуару, как кисель.
Она шла к автобусной остановке без мысли, зачем. Просто шаги грели.
Автобус прибыл переполненный, втиснулась — запах чужих курток, пар, соль на сапогах.
— Задерживай дверь! — крикнула кондукторша.
Ирина улыбнулась от этой живой суеты, давно не слышанной.
Доехав до рынка, зашла под навес, купила семечек, для привычки. Продавщица кивнула:
— Давненько вас не видела.
— А я всё дома… — отозвалась Ирина и вдруг поняла, что это «дома» теперь звучит пусто.
Возвратившись, разулась — пол опять скрипнул. Подумала, что пора бы позвонить сантехнику. Да и обои отошли за батареей. Батареи, к слову, еле теплились.
Она включила чайник, поставила вариться картошку. «Хотя бы запах будет», подумала.
За окном прохожие торопились, кто-то смеялся.
Фоном проскрипела дверь на лестничной площадке. Голоса: Таня пришла. Ирина замерла.
— Мам, — голос дочери. — Ты дома?
Она не крикнула «да». Просто подошла и открыла.
Таня стояла растерянная, за спиной внучка — хмурая, с телефоном в руках.
— Мы... просто за зарядкой.
— Ну, возьми, — тихо.
Тишина такая, что даже тиканье часов слышно.
Внучка бегло оглядела комнату, понюхала воздух:
— Опять борщ.
— А что, он мешает?
Таня нахмурилась:
— Мам, не начинай.
Ирина шагнула ближе.
— Я и не начинаю. Просто спрашиваю.
Таня взяла провод, бросила короткое «пока» и вышла.
Ирина закрыла за ней дверь.
На подоконнике стоял старый цветок в банке из-под майонеза — вянул. Полила остатком чая.
Ближе к вечеру зазвонил телефон.
— Мам, — Таня говорила быстро, — ты не могла бы завтра посидеть с Лизой? Мне срочно на совещание.
— А не скучно ей будет со мной сидеть? — спокойно.
Молчание на линии. Отдалённое дыхание.
— Мам, ну ты чего обиделась?
— Нет, просто спрашиваю.
— Хватит язвить.
Ирина медленно опустила трубку.
Не звонила больше.
Ночью её разбудил странный звук: будто шаги внизу, у подъезда. Ветром хлопнула форточка, занесло капли.
Она подошла, выглянула — стояла Танина машина. Свет из салона выхватывал силуэт Тани, с телефоном у уха. Рядом незнакомый мужчина.
Они смеялись. Потом поцеловались и укатили.
Ирина долго стояла в темноте. Не от ревности, не от осуждения — просто в голове резануло: «так вот почему всё время некогда».
Села за стол. Написала короткое сообщение: «У меня не получится завтра с Лизой. Уезжаю».
Куда — не знала. Но хотелось хоть раз, без объяснений, без разрешения.
Она вытащила старый чемодан, обтерла пыль, сложила вещи. На кухне остыл чайник, за окном опять моросило.
Откуда-то тянуло запахом мокрой шерсти — сосед выпустил собаку. Зашаркали её лапы по лестнице.
Чемодан стоял у двери. Телефон мигнул:
«Это всё из-за него? Мне нужно объяснить!»
Ирина не ответила.
Села, положила ладонь на крышку чемодана и вдруг — тихий звонок в дверь.
За ним — пауза. Потом ещё один. Настойчивый.
Она подошла, глянула в глазок — и застыла.
Под дверью стояла не Таня.
Продолжение рассказа — 99 рублей
(обычная цена 199 рублей, сегодня со скидкой в честь Черной Пятницы)