Ирина просто хотела дорезать этот чертов лук. Больше ничего. Никакого мира во всем мире, никакой вечной любви — просто дорезать лук.
Ее левая рука дрожала. Мелко, подло, как будто не она, а кто-то чужой, сидит внутри и шатает скелет. Это была уже вторая ночь, когда она спала не больше четырех часов — отчеты на удаленке, младший заболел, старшая начала делать «проекты» в школу, и муж Сергей, который вот уже две недели «работал над стратегией» на диване.
— Ира, ты там застряла? — голос Сергея раздался из гостиной, ленивый, как осенний туман. — Есть охота.
Ирина даже не ответила. Нечем. Слова застряли где-то под ребрами и комом в горле. Она просто моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд на разделочной доске.
А потом — темнота.
Нет, не красивая, киношная, медленно наплывающая темнота. Просто резкий, грязный обрыв, как будто кто-то выдернул пробку. И уже через секунду она очнулась, лежа на кафельном полу. Пахнет луком, хлоркой и вот этим, знаете, холодным запахом беды.
Сергей стоял над ней, сложив руки на груди. Он не кинулся, не подхватил. Просто стоял. С идеальным, будничным раздражением на лице.
— Ты что, цирк устроила? — спросил он тихо, даже не повышая голоса. — Полный дом народа, дети сейчас проснутся, а ты тут валяешься.
Ирина попыталась подняться. Ватные ноги. А в голове только одна мысль: «Зачем? Зачем я при нем это сделала?» Это не боль — это пустота.
— Я… я просто устала, — выдавила она. Голос, как будто не ее, а старая пластинка заела.
— Устала? — Сергей рассмеялся. Коротко, беззлобно, но это было жестче любой пощечины. — Ты же сильная, не кисни. А кто не устает? Все устают. Ты же не развалишься. У тебя два часа на то, чтобы приготовить ужин и забрать детей из сада. И чтоб без твоих этих... драм.
Он пошел на кухню, открыл холодильник и, ничего не найдя, взял пакет чипсов. И отправился на диван. Работать над стратегией.
Ирина села. Привалилась спиной к холодному шкафу. Лук так и лежал, недорезанный. И она вдруг поняла, что дальше — нельзя. Нельзя так жить. Не потому, что муж плохой — просто она умирает внутри от этой бесконечной подлости, которую он называет «все так живут».
***
Ирина не сказала Сергею, зачем пошла к врачу. Сказала: «Куплю продуктов». Он даже не поднял головы из телефона. Ужин-то она, конечно, приготовила — дрожь в руках ушла, заменившись этим тупым, рабочим оцепенением. Как будто тело стало просто механизмом.
Врач была женщина лет пятидесяти, с усталыми, но внимательными глазами. Она посмотрела на Ирину поверх очков, когда та вернулась после всех ЭКГ и анализов.
— Ирина, вы вошли в режим, который убивает, — сказала она прямо, без всяких медицинских реверансов. — Ваше давление скачет, гормоны на нуле. Мы пока не говорим о чем-то страшном, но… если вы не остановитесь, последствия могут быть самыми печальными.
Она сделала паузу, давая это понять.
— Вам нужен покой. И, простите за прямоту, вам нужно, чтобы кто-то с вас снял хотя бы половину нагрузки.
Ирина кивнула. Слез не было. Она чувствовала холод по спине — вот так, знаете, от макушки до поясницы. Не от слов врача. От осознания, что она привезет этот диагноз домой, а там ее ждет анти-покой.
Вечером она решилась. Села напротив Сергея, когда он в очередной раз смотрел что-то на своем планшете, и положила перед ним пачку бумаг.
— Я была у врача, — сказала она тихо. — Мне нужно срочно снизить нагрузку. Я не могу так жить.
Сергей моргнул. Не сразу понял. Потом отложил планшет, медленно, чтобы показать, как он жертвует своим временем.
— Ну и что? — спросил он. — Что, теперь я должен пылесосить? Ты сама все усложняешь.
— Нет, не пылесосить. Врач сказал… что мне нужно лечение. И отдых. Отдых, Сергей.
— Лечение? — В его глазах впервые за вечер появился не сон, а осознанная злость. Будничная злость. — Ты что, серьезно? Мы тут едва концы с концами сводим, ты знаешь, сколько стоит мое обучение… А ты мне тут со своими болячками.
— Я могу заболеть по-настоящему! — Ком в горле снова вернулся.
Сергей встал. Подошел к окну, отвернулся.
— Послушай меня внимательно, Ир, — голос его был спокойный, даже умиротворяющий. — Я ценю, что ты сильная. Но если ты сейчас начнешь вот это — вот эти свои «драмы», болезни, отдыхи — то мне такая жена не нужна. Мне нужна здоровая жена, а не обуза. Я же не бью тебя. Другие терпят. Если ты не можешь справиться, найду ту, которая сможет.
Ирина посмотрела на его спину. Он не кричал, не бил посуду. Он просто спокойно, деловито, выставлял ей ценник. И этот ценник был: «Будь здоровой рабочей лошадью или убирайся». Не боль — пустота. Именно так умирают внутри.
***
Ирина не стала закатывать истерику. И не стала говорить Сергею, что уходит. Потому что он бы тут же превратился в жертву, в обиженного мужа, которого «предали в самый сложный момент».
Нет.
Она сделала все тихо, методично. В понедельник, когда он ушел в спортзал (единственное, что он делал для себя, не забывая об этом напомнить), Ирина собрала две сумки. Свои вещи. Вещи детей. Документы. Все свои бумаги, что лежали в общем шкафу. Взяла только то, что купила на свои, заработанные на удаленке, деньги. И самое главное — взяла его, Сергея, кредитную карту. Ту самую, которую он оформил как «на черный день» и за которой следил, как цербер.
Она вывезла детей к подруге, которая знала всю эту «драму» с диагнозом и будничным злом.
Когда она вернулась, чтобы оставить ключи, дом был пуст. Тишина. Она зашла в спальню. Открыла шкаф, достала старую рамку с их свадебной фотографией. Посмотрела. Он там еще был «сильным», а она — «неуставшей».
Ирина положила фотографию на кровать. Рядом — ключи. И маленькую, аккуратно сложенную записку: «Я выбрала себя и здоровье. Живи теперь сам». Никаких обвинений, никаких «ты должен был».
Она вышла и закрыла дверь. И впервые не оглянулась.
***
Сергей вернулся поздно. Увидел ключи, записку. Сначала не поверил. Подумал, что «драма», вернется. Позвонил. Телефон Ирины был выключен. Он разозлился. Чувствовал, как будто у него украли бесплатную рабочую силу. «Ну и дура. Посмотрим, как она без меня проживет».
Он прожил сам две недели. Обучение стратегиям не помогало найти носки, холодильник стал пустой, а в доме стоял холод, от которого Сергею почему-то было неуютно. Он звонил свекрови, но та, как ни странно, впервые не стала его жалеть: «Она же сильная была. Значит, ты ее достал».
А потом пришло оно. Не скан, не письмо. Просто уведомление от банка.
Сергей посмотрел на сумму. Потом еще раз. 480 тысяч рублей. «Оплата услуг частной клиники 'Здоровая Семья'».
У него сжалось в груди. Не боль — шок. Он позвонил в банк, пытаясь орать, что это мошенничество.
— Это верифицированная транзакция, — спокойно ответил оператор. — Кредитный лимит карты исчерпан. Сумма 480 тысяч рублей была списана в полном объеме. Сергей Владимирович, в связи с таким крупным списанием, обращаю ваше внимание: минимальный обязательный платеж на текущий месяц составит 35 тысяч рублей. Просим вас не забыть внести его до 15 числа в полном объеме, согласно вашему тарифу.
Только тогда Сергей понял. Это была ее цена. Цена за годы, когда он спокойно говорил ей: «Ты же не развалишься». Она взяла его «черный день» и превратила его в свой светлый. Оплатила себе не только лечение, но и билет в новую жизнь.
Он сидел посреди пустой квартиры, с телефоном в руках, глядя на проклятое банковское уведомление. И впервые, впервые не думал, как ему найти «здоровую жену». Он думал о том, как теперь будет выплачивать полмиллиона.
Спасибо что читаете истории на моем канале каждый день.
Особая благодарность за ваши классы, репосты и подписку на канал.