первая часть
После обеда Игорь объявил, что хочет прогуляться — посмотреть посёлок. Вера дёрнулась, чтобы встать, но он остановил её жестом.
— Сиди! Помоги матери с посудой!
— Я сам!
Он вышел, и дом словно вздохнул с облегчением. Вера подняла глаза на мать, и губы её задрожали.
— Мама!
— Тихо, — Надежда схватила дочь за руку. — Он может вернуться! Говори шёпотом. Ты готова бежать?
Вера неуверенно помотала головой.
— Не знаю. Не было возможности написать тебе. Телефон он забрал на следующий день после нашего визита. Сказал, что я слишком много болтаю с посторонними.
— Господи, Верочка!
Надежда обняла дочь, прижала к себе.
— Что он с тобой делает?
— Не здесь, мама. Не сейчас. Он скоро вернётся.
— Слушай меня внимательно.
Надежда отстранилась, взяла лицо дочери в ладони, заглянула в глаза.
— Вечером я скажу, что мне плохо с сердцем. Завтра утром попрошу тебя остаться на несколько дней. Ты должна убедить его, что это необходимо. Сможешь?
Вера кивнула, и в её глазах вспыхнула надежда.
— А потом?
— Потом мы уедем. Далеко. К тёте Люде. Он не найдёт тебя там.
— Мама, он будет искать. Он… он говорил, что если я попытаюсь уйти, он…
Вера не закончила, но Надежда поняла.
— Не бойся. Мы справимся. Я не позволю ему забрать тебя снова.
Послышались шаги на крыльце, и они отпрянули друг от друга. Когда Игорь вошёл на кухню, Надежда мыла посуду, а Вера вытирала тарелки — картина семейной идиллии.
— Хороший у вас посёлок, — сказал Игорь, усаживаясь за стол. — Тихий. Спокойный. Только делать тут нечего.
— Нам хватает, — ответила Надежда, не оборачиваясь.
— Ну, кому что нравится.
Он достал телефон, уткнулся в экран. Вера воспользовалась моментом, чтобы сжать руку матери. Надежда сжала в ответ.
Вечером, как и планировалось, Надежда начала жаловаться на недомогание. Сначала просто потирала грудь, морщилась. Потом попросила Веру принести таблетки от давления. Игорь наблюдал с ленивым равнодушием.
— Вам бы к врачу, Надежда Петровна, — сказал он. — В вашем возрасте с сердцем шутить нельзя.
— Да ничего страшного, — отмахнулась она. — Бывает иногда. Пройдёт.
— Мама, может, правда врача вызвать?
Вера играла свою роль идеально — в голосе звучала искренняя тревога.
— Не надо. Просто устала. Пойду лягу пораньше.
Она ушла в свою комнату, легла на кровать, прислушиваясь к звукам в доме. Голоса в гостиной: Игорь что-то говорил Вере — та отвечала односложно. Потом шаги, скрип двери. Тишина.
Надежда лежала без сна, глядя в темноту. Где-то за стеной, в соседней комнате, её дочь лежала рядом с человеком, который причинял ей боль. И Надежда ничего не могла сделать. Пока.
Но завтра всё изменится. Должно измениться.
Под утро она всё-таки задремала, и ей приснился страшный сон. Она бежала по длинному тёмному коридору, а за спиной слышались тяжёлые шаги. Вера звала её откуда-то издалека, но голос становился всё тише, пока не затих совсем.
Надежда проснулась от стука в дверь.
— Надежда Петровна, — голос Игоря был нетерпеливым. — Завтрак готов?
Она села на кровати, пытаясь прийти в себя. За окном светало — серый рассвет пробивался сквозь занавески.
— Сейчас иду, — отозвалась она хрипло.
Пора было начинать второй акт. Она вышла из комнаты, намеренно держась за стену, словно ей трудно стоять. Вера сразу бросилась к ней.
— Мама, тебе лучше?
— Хуже, Верочка, — Надежда покачала головой. — Всю ночь сердце давило. Думала, до утра не дотяну.
Вера побледнела, и Надежда поняла: дочь не до конца уверена, притворяется мать или нет. Хорошо — так будет убедительнее.
— Надо врача вызвать, — сказала Вера. — Игорь, мы должны вызвать врача.
Игорь стоял в дверях кухни, скрестив руки на груди.
— Врача? В воскресенье? В этой глуши?
— Есть дежурный фельдшер, — прошептала Надежда. — Но не надо никого вызывать. Просто… Верочка, ты не могла бы остаться на пару дней, присмотреть за мной? Я боюсь одна.
Она смотрела на дочь, вкладывая в взгляд всю свою любовь, всю надежду. Вера поняла. Повернулась к мужу.
— Игорь, пожалуйста. Это моя мама. Я не могу её бросить в таком состоянии.
Игорь молчал, и в его глазах Надежда видела расчёт. Он взвешивал варианты. Думала о том, как это будет выглядеть, если он откажет. О том, что скажут соседи, если узнают. О своей репутации заботливого мужа.
— Пожалуйста, — повторила Вера, и голос её дрогнул. — Всего пару дней.
Игорь вздохнул, и Надежда затаила дыхание.
— Ладно, — сказал он наконец. — Оставайся. Но в среду я приеду за тобой.
И чтобы была готова. Вера кивнула, не поднимая глаз.
- Спасибо.
Он подошёл к ней, взял за подбородок, заставил посмотреть на себя.
- Веди себя хорошо, - сказал он тихо, но Надежда услышала угрозу в каждом слове.
- Я буду звонить. Каждый день. И ты будешь отвечать.
- Буду, - прошептала Вера. Он поцеловал её грубо, собственночески, и отступил.
- До среды, Надежда Петровна! Выздоравливайте!
Он вышел, и через минуту послышался звук отъезжающей машины. Надежда и Вера стояли неподвижно, боясь поверить. Потом Вера бросилась к матери, обняла, разрыдалась.
- Мама! Мамочка! Спасибо! Тихо, девочка моя, тихо!
Надежда гладила дочь по волосам, и собственные слёзы текли по щекам. - Мы справились. Но это только начало.
Они простояли так долго, обнявшись посреди прихожей, пока слёзы не иссякли. Потом Надежда отстранилась, взяла лицо дочери в ладони.
- Теперь рассказывай. Всё рассказывай. Мне нужно знать, с чем мы имеем дело.
Вера кивнула, вытирая глаза. Они прошли на кухню, сели за стол. Надежда поставила чайник, достала варенье, привычные движения, которые помогали справиться с дрожью в руках.
- Сначала всё было хорошо, - начала Вера тихо.- Первый месяц. Он был таким внимательным, заботливым. Цветы каждый день, подарки, комплименты. Я думала, вот оно, наконец-то. Наконец-то мне повезло.
Она замолчала, и Надежда не торопила. Ждала.
- Потом начались мелочи. Он не любил, когда я разговариваю с подругами. Говорил, что они на меня плохо влияют. Не любил, когда я задерживаюсь на работе. Говорил, что скучает. Мне казалась это забота. Это любовь. Я ведь так хотела, чтобы меня любили, мама.
- Я знаю, доченька.
- А потом он предложил выйти за него. Так быстро, так неожиданно. Сказал, что не может жить без меня. Что хочет, чтобы я была рядом всегда. И я согласилась. Как дура согласилась.
Чайник закипел, и Надежда разлила чай по чашкам. Вера обхватила свою ладонями, грея руки, хотя в доме было тепло. После свадьбы всё изменилось.
- Он сказал, что мне не нужно работать. Что он будет обеспечивать семью. Я обрадовалась устала от своей работы, от начальника самодура. А потом поняла, что он просто хотел запереть меня дома.
- Когда он впервые тебя ударил?
Вера вздрогнула, отвела глаза.
- Через две или три недели после свадьбы. Я опоздала с ужином. Он пришёл с работы, а стол не накрыт.
Я просто заболталась по телефону с Катей, моей бывшей коллегой. Он выхватил телефон, швырнул об стену. А потом… Она не закончила, но и так было понятно.
- Почему ты не ушла сразу.
- Он извинялся. Плакал. Говорил, что сам не понимает, что на него нашло. Клялся, что больше никогда. И я поверила. Снова поверила, как идиотка. Как с Димой.
Надежда протянула руку, накрыла ладонь дочери своей.
- Ты не идиотка. Ты просто хотела верить в лучшее. В этом нет ничего плохого.
- Есть мама. Есть. Потому что потом было снова. И снова. Каждый раз по разному поводу. Неправильно сварила кофе. Не так посмотрела. Слишком долго была в магазине.
Он находил причины.
- А документы? Когда он забрал документы?
- Месяц назад. Сказал, что так надежнее все в одном месте. А на самом деле просто хотел, чтобы я не могла уйти. Без паспорта далеко не уедешь. Надежда встала, подошла к окну. Дождь прекратился, но небо оставалось серым, тяжёлым.
- Почему ты не позвонила мне раньше? Почему не написала?
- Я стыдилась, мама, голос Веры дрогнул. Стыдилось признаться, что снова попала в ту же ловушку. Ты ведь предупреждала меня про Диму. Говорила, что нельзя так быстро выходить замуж. А я не слушала. И вот опять. Верочка, Надежда обернулась, я никогда тебя не осуждала. И не буду осуждать. Ты моя дочь. Я люблю тебя.
Вера заплакала снова тихо, беззвучно. Слёзы катились по щекам. Капали на стол.
Я так боялась, мама. Каждый день. Каждую минуту. Боялась сказать не то, сделать не так. Боялась его взгляда, его голоса. Я забыла, каково это не бояться. Надежда вернулась к столу, обняла дочь. Я знаю это чувство, Верочка. Знаю лучше, чем ты думаешь. Вера подняла глаза.
- Папа?
Надежда кивнула.
- Твой отец никогда меня не бил. Но он умел причинять боль другими способами. Словами. Взглядами. Молчанием. Тридцать лет я жила как в клетке, боялась лишний раз вздохнуть. И только когда его не стало, начала понимать, что так жить нельзя. Почему-то и никогда не рассказывала. Стыдилась.
Как и ты сейчас. Думала, сама виновата. Недостаточно стараюсь, недостаточно хорошая жена. Он ведь так умел повернуть, всегда я была виновата во всём. Вера покачала головой.
- Я не знала, мама. Думала, у вас все нормально. Думала, только мне не везёт с мужчинами.
- Нет, доченька. Просто мы обе выбирали тех, кто умеет притворяться. Тех, кто носит маску до поры до времени. Но это не наша вина. Это их выбор причинять боль. Не наш.
Они допили чай в молчании. Потом Надежда встала, деловито расправила плечи.
- Так! Времени у нас мало. До среды нужно тебя отсюда увезти. Я договорилась тетей Людой, она примет тебя, сколько потребуется.
- Мама, он будет звонить. Каждый день. Если я не отвечу.
- Ответишь. Отсюда. Скажешь, что мне хуже, что не можешь отойти от моей постели. А в понедельник, когда он будет на работе, мы уедем.
- А если он приедет раньше? Если заподозрит?
Надежда помолчала. Эта мысль не давала ей покоя с самого начала.
- Тогда будем импровизировать. Но я не позволю ему забрать тебя. Не позволю, слышишь?
Вера кивнула. И в её глазах впервые за долгое время мелькнула надежда.
- Спасибо, мама. Я не знаю, что быть делала без тебя.
- Ты бы справилась. Ты сильнее, чем думаешь. Просто иногда нам всем нужна помощь. После обеда пришла Тамара с пирогом и новостями. Она обняла Веру так крепко, что та ахнула.
- Деточка, как же ты исхудала. Одни кости остались.
- Тетя Тома, я в порядке.
- В каком ты порядке? На тебя смотреть больно. Ничего, откормим. У Людки там коровы, козы, молоко парное. Отъешься за месяц.
Они сели втроём за кухонный стол, как в старые времена, когда Вера была маленькой и Тамара приходила в гости каждую субботу.
Надежда смотрела на дочь и подругу, слушала их разговор, и сердце её сжималось от горькой нежности.
- План такой, - Тамара перешла к делу. - В понедельник утром мой Василий отвезёт вас на станцию. Оттуда поезд в 9.40. Билеты я уже купила, вчера ездила в город.
Тома, - спасибо тебе.
Надежда почувствовала.
Как к глазам подступают слёзы.
- Не знаю, как я тебя отблагодарю.
- Отблагодаришь тем, что сама приедешь к Людке, когда всё уляжется. Нечего тебе тут одной сидеть.
- А ты?
- А я тут останусь. Если этот твой зятёк приедет искать, скажу, что понятия не имею, куда вы делись. Пусть попробует со мной поспорить.
Вера слабо улыбнулась. Тамара была женщиной грозной, высокая, с громким голосом и характером, который не сломали ни тяжёлая работа, ни непутёвый первый муж, ни болезни.
— Тётя Тома, вы не боитесь?
- Чего мне бояться? Я на своей земле, в своём доме. А он — никто. Пустое место. Таких я на своём веку навидалось.
продолжение