Осеннее солнце слепило глаза, отражаясь от бампера впереди стоящего джипа. Лена опустила козырек и нервно постучала пальцами по рулю. Пробка на проспекте Мира стояла намертво уже сорок минут. В салоне её красной «Мазды» пахло ванилью и немного пылью — на мойку заехать времени не было уже вторую неделю.
Эта машина была её личной территорией. Купленная не в кредит, а на скопленные потом и кровью, она значила для Лены больше, чем просто кусок железа. Это был её аттестат зрелости и независимости. В тридцать два года Лена точно знала цену вещам и людям.
Мама, Галина Петровна, позвонила еще в обед. Голос звенел от возбуждения: «Приезжай, Леночка, срочно! У нас такие новости! Я курник испекла, твой любимый, стынет уже!». Отказать было нельзя — обиды хватит на полгода. Лена включила поворотник и, заметив окно в потоке, резко перестроилась в правый ряд, сворачивая во дворы.
В родительской квартире было душно. В прихожей Лена едва не перецепилась через огромные, растоптанные кроссовки неизвестного бренда. Из кухни доносился звон посуды и смех сестры.
— А, Леночка! Явилась наконец! — Галина Петровна выплыла навстречу, вытирая руки о цветастый передник. Глаза горели, щеки раскраснелись. — Мой руки скорее, Викуля извелась вся!
На кухне царила атмосфера праздника. Посреди стола возвышался румяный курник, вокруг — тарелки с нарезкой. Вика, младшая сестра, сидела с видом победительницы, демонстративно положив руку на стол так, чтобы было видно кольцо с фианитом. Рядом развалился парень — хозяин тех самых кроссовок. Худощавый, с редкой бородкой и бегающим взглядом.
— Знакомься, это Стас, — прощебетала Вика. — Мой жених!
— Станислав, — парень привстал, но тут же сел обратно, протянув Лене влажную ладонь. — Фотохудожник.
— Очень приятно, — Лена села на краешек стула, чувствуя, как внутри нарастает напряжение. — Значит, к свадьбе готовимся?
— Да! — Вика аж подпрыгнула на стуле. — Через два месяца! Мы хотим настоящую зимнюю сказку. Стас придумал концепцию: «Ледяное королевство». Хаски, сани, фотосессия в загородном клубе, я в платье со шлейфом, расшитым жемчугом...
Лена взяла кусок пирога. Есть не хотелось, но нужно было занять рот, чтобы не ляпнуть лишнего.
— Звучит масштабно, — заметила она. — И дорого.
Повисла пауза. Стас вдруг очень увлеченно начал ковырять вилкой в тарелке. Галина Петровна тяжело вздохнула и села напротив старшей дочери, сложив руки в замок.
— Вот ты всегда так, Лена. Сразу о деньгах. Нет бы за сестру порадоваться. У девочки первый раз в жизни такое событие, а ты калькулятор включаешь.
— Мам, свадьба — это расходы. Ресторан, кортеж, «королевство» это ледяное. Кто платит? Стас?
Фотохудожник закашлялся. Вика метнула на сестру злобный взгляд.
— У Стасика сейчас период творческого поиска, — быстро сказала она. — Не сезон для съемок. Но у него огромный потенциал!
— Мы всё посчитали, — перебила мать, переходя к делу. — Нужно миллион двести. Чтобы не хуже, чем у людей. У Стаса родня из Тамбова, их надо встретить, разместить, автобус заказать. Не можем же мы ударить в грязь лицом.
Лена отложила вилку.
— Миллион двести? Мам, откуда у нас такие деньги? Деньги со страховки папиной еще пять лет назад ушли на ремонт дачи, пенсия у тебя обычная.
Галина Петровна посмотрела на Лену тем самым взглядом, которым в детстве заставляла отдавать любимые игрушки младшей сестре.
— У нас нет. А ты, Лена, начальник. Получаешь хорошо. Живешь одна, детей нет, на что тебе тратить? Мы тут посоветовались... Ты ведь поможешь сестре? Это святое.
Лена почувствовала, как закипает раздражение. Опять. «Лена, уступи», «Лена, помоги», «Лена, ты старшая».
— Мам, у меня нет миллиона. Я только закрыла кредит за ремонт. На счету есть тысяч сто — это моя подушка безопасности. Я могу подарить их на свадьбу. Но миллион — это невозможно.
Вика надула губы, готовая вот-вот расплакаться.
— Я так и знала! Тебе просто жалко! Ты завидуешь, что я замуж выхожу, а ты одна кукуешь со своей работой!
— Вика, тихо, — мать махнула рукой, но смотрела только на Лену. — Не прибедняйся, дочь. Мы же видим. Одежда дорогая, косметологи, машина вон какая под окном стоит. Кстати, о машине.
Сердце Лены пропустило удар.
— Стас узнавал, — продолжила Галина Петровна будничным тоном, будто просила передать соль. — Твою «Мазду» сейчас можно продать очень выгодно. Миллиона полтора дадут смело. Рынок сейчас такой, цены выросли.
В кухне стало так тихо, что слышно было, как тикают часы в коридоре.
— Вы хотите, чтобы я продала машину? — тихо спросила Лена.
— Не хотим, а просим войти в положение! — голос матери стал жестче. — Продай машину или квартиру, если надо! Но деньги на свадьбу сестры найди! Неужели тебе кусок железа дороже счастья родной крови? Вика беременна, между прочим! Ей нельзя нервничать!
Беременность была козырным тузом. Обычно после этого аргумента Лена сдавалась. Она посмотрела на Стаса, который при словах о продаже машины оживился и перестал сутулиться. Посмотрела на сестру, которая уже мысленно тратила эти деньги.
— Нет, — твердо сказала Лена.
— Что «нет»? — не поняла мать.
— Я не буду продавать машину.
— Как ты можешь?! — Галина Петровна схватилась за сердце, картинно закатывая глаза. — Отец бы со стыда сгорел, если бы видел эту жадность! Мы тебя вырастили, а ты...
— А я, мама, работаю с третьего курса. Я сама оплачивала свою заочку, потому что вы платили за курсы визажиста для Вики, которые она бросила через две недели, потому что «на ногах стоять тяжело». И машину эту я купила сама.
— Попрекаешь? — прищурилась мать. — Родную мать куском хлеба попрекаешь?
— Факты излагаю. Я помогу с организацией. Найдем кафе поскромнее, платье в аренду возьмем. Будет красиво и по средствам.
— Не хочу я поскромнее! — взвизгнула Вика. — Я хочу, чтобы Ленка Соколова из параллельного класса лопнула от зависти! Стас сказал, мы достойны лучшего!
— Ну раз Стас сказал, пусть Стас и заработает, — Лена встала. — Спасибо за курник.
— Уйдешь сейчас — можешь не возвращаться, — ледяным тоном бросила мать ей в спину. — Эгоистка. Всю жизнь только о себе думаешь.
Лена вышла в коридор, чувствуя, как дрожат руки. Она быстро обулась, слыша, как на кухне рыдает Вика, а Стас бубнит что-то успокаивающее.
Сев в машину, она не сразу смогла вставить ключ в зажигание. Было горько. Не от того, что денег попросили, а от того, что её собственным комфортом готовы были пожертвовать, не задумываясь, ради прихоти.
Вечером она поехала к Андрею. Он был её коллегой, начальником IT-отдела, и единственным человеком, с кем можно было просто помолчать. Андрей варил кофе — крепкий, без сахара, как она любила.
— Миллион двести, — повторила Лена, сидя на его кухне и грея руки о чашку. — И машину продать.
Андрей покачал головой. Он был мужчиной практичным и немногословным.
— Это не помощь, Лен. Это спонсирование инфантилизма. Если они хотят свадьбу, пусть берут кредит на себя и платят. А требовать от тебя продать имущество... Это за гранью.
— Мама сказала, я эгоистка.
— Мама манипулирует. У Вики есть муж, пусть он решает финансовые вопросы. Ты не обязана.
Следующие две недели превратились в испытание на прочность. Телефон Лены разрывался. Звонила мать, писала Вика проклятия в мессенджерах, даже тетя Люба из Саратова прислала голосовое сообщение, где стыдила племянницу за черствость.
«У сестры тонус матки из-за тебя! Если выкидыш случится — это на твоей совести будет!» — написала мать в среду.
Лена выпила валерьянку и заблокировала их номера. Временно. Ей нужно было выдохнуть. Она взяла отпуск за свой счет и уехала на Байкал. Давно хотела увидеть это мощное озеро именно осенью, когда ветра срывают листву, а вода становится темно-свинцовой.
Там, стоя на берегу и слушая шум волн, она поняла простую вещь: она имеет право быть «плохой». Она имеет право не спасать тех, кто хочет просто ехать на её шее.
Вернулась она за два дня до даты свадьбы. От общих знакомых узнала, что торжество всё-таки будет, но масштаб урезали. С матерью она не общалась.
В день свадьбы Лена долго думала, идти или нет. Решила поехать к ЗАГСу. Просто посмотреть издалека. Всё-таки сестра.
У ЗАГСа толпился народ. Вика была в платье — не том, заоблачном, а попроще, с рюшами, которые её полнили. Но выглядела счастливой. Стас, в мешковатом костюме, уже с утра был навеселе и громко смеялся, размахивая руками.
Галина Петровна, в новом бархатном платье, командовала гостями. Заметив Лену, стоявшую у своей машины, она поджала губы, что-то шепнула Вике. Сестра резко обернулась, увидела Лену и демонстративно отвернулась, задрав нос.
К Лене подошла тетя Люба.
— Явилась? — прошипела она вместо приветствия. — Полюбоваться? Мать в долги вогнала, бессовестная. Пришлось Гале кредит брать, чтобы перед людьми не позориться. Теперь на старости лет ярмо на шее.
— Я никого не заставляла, тетя Люба, — спокойно ответила Лена. — Можно было просто расписаться.
— Тьфу, — тетка махнула рукой и поспешила к автобусу — старенькому «Пазику», который наняли вместо лимузина.
Лена смотрела им вслед. Ей было не больно. Было чувство освобождения. Она села в машину, где её ждал Андрей.
— Поехали? — спросил он.
— Поехали. Я хочу пельменей. Домашних.
— Будут тебе пельмени.
Жизнь вошла в спокойное русло. Лена и Андрей стали жить вместе. Он перевез к ней свои вещи, и квартира наполнилась запахом мужского одеколона и уютом. Они планировали отпуск, обсуждали ремонт на балконе.
О семье Лена ничего не слышала три месяца. А потом, одним зимним вечером, раздался звонок с городского номера.
— Лена... — голос матери был неузнаваемым. Тихим, надломленным.
— Что случилось, мам?
— Беда, дочка. Стасик наш... Сбежал.
— Как сбежал?
— А так. Собрал вещи, пока Вики дома не было, забрал все деньги подаренные, что остались, и укатил. Написал записку, что он творческая личность, ему свобода нужна, а пеленки его задушат.
Мать заплакала. Горько, по-старушечьи.
— Но это еще не всё, Лена. Он кредитов набрал. На меня. И на Вику. Брал телефоны наши, якобы поиграть или позвонить, а сам через приложения оформлял. Я же пароли не прятала, свои же люди... И Вика сама на себя брала, чтобы свадьбу оплатить. Теперь коллекторы звонят. Долгов почти миллион. Леночка, помоги! Нам есть нечего, Вике рожать через месяц...
Лена смотрела в темное окно. Снег падал крупными хлопьями, укрывая двор.
— Мам, — сказала она ровным голосом. — Денег на кредиты я не дам.
На том конце провода повисла тишина.
— Как не дашь? — прошептала мать. — Родную сестру в беде бросишь? К нам же придут, описывать всё будут...
— Вы взрослые люди. Вы сами брали кредиты, сами давали пароли. Нужно идти в полицию, писать заявление на Стаса. Я помогу составить, найду адвоката. Я куплю продукты, куплю коляску и кроватку ребенку. Голодать вы не будете. Но платить за вашу «сказку» я не стану.
— Жестокая ты, — всхлипнула мать. — Камень у тебя вместо сердца.
— У меня сердце на месте, мам. Просто голова тоже включилась.
На следующий день Лена отпросилась с работы пораньше. Она заехала в супермаркет, загрузила полную тележку продуктов: мясо, крупы, фрукты, молочку. Потом заехала в детский магазин и купила хорошую, добротную коляску и комплект на выписку.
Дверь открыла Вика. Она осунулась, под глазами залегли тени, живот огромным шаром выпирал вперед. Увидев сестру с пакетами, она закусила губу, но дверь открыла шире.
В квартире было тихо и пахло корвалолом. Галина Петровна сидела в кресле, глядя в одну точку.
Лена молча занесла продукты, поставила в коридоре коробку с коляской.
— Вот, — она положила на тумбочку конверт. — Тут немного наличных, на первое время. Завтра приедет юрист, я договорилась, он поможет составить заявление в полицию.
Она повернулась к выходу.
— Лена, — тихо позвала Вика.
Лена обернулась.
— Он правда был таким... ничтожеством? Сразу?
— Сразу, Вик. Но ты хотела сказку.
— Дорого мне эта сказка обошлась, — Вика горько усмехнулась и провела рукой по животу. — Прости меня. За машину. И за всё.
Лена кивнула.
— Ничего. Справимся. Ребенка поднимем.
— Ты не продашь её? Машину? — вдруг спросила сестра.
— Нет. Она мне нужна. Чтобы к вам ездить, продукты возить.
Выйдя из подъезда, Лена глубоко вдохнула морозный воздух. Ей вспомнилось, как тетя Люба проболталась на свадьбе про золотые серьги — подарок отца Лене на совершеннолетие. Оказалось, мать с Викой сдали их в ломбард, чтобы оплатить тот самый автобус для гостей. Они даже не спросили Лену, просто взяли из шкатулки, которая осталась в родительском доме.
Тогда, у ЗАГСа, ей хотелось кричать. А сейчас... сейчас осталось только спокойное понимание. Она не даст себя использовать. Никогда больше. Но и бросать их, глупых и несчастных, она не станет. Просто любовь теперь будет другой. Дистанционной.
Лена села в машину, завела мотор. «Мазда» отозвалась уверенным гулом. Впереди была долгая дорога домой, к Андрею, к теплу и нормальной жизни. И руль этой жизни был только в её руках.
У меня есть другие рассказы.