Константин почувствовал, неясное беспокойство. Интуиция подсказывала, что ничего хорошего от разговора с замполитом ожидать не стоит. Он доел суп, и отправился в кабинет Захарова.
— Разрешите войти, — спросил он, открывая дверь.
— Войдите, — буркнул замполит, не отрывая взгляда от каких-то бумаг.
Захаров сидел за своим столом, заваленным папками. Он демонстративно не поднимал глаз, пока Константин не доложил о прибытии.
— Садитесь, Белкин, — наконец произнёс он, указав на стул, — и потрудитесь доложить, — Захаров отложил в сторону бумаги, и поднял взгляд на Константина, — что за бардак вы развели у себя в батальоне.
— Какой бардак, товарищ подполковник? — Константин прямо посмотрел в глаза Захарову, — у нас никакого бардака нет.
Эдуард Антонович усмехнулся, откинувшись на спинку стула.
— Не прикидывайтесь, Белкин. До меня дошли сведения о пьянстве, халатности и прочих прелестях в батальоне, заместителем командира которого вы являетесь. Я был лучшего мнения о вас.
— Мелкие нарушения дисциплины бывают, согласен с вами, а вот насчёт пьянства, это клевета, товарищ подполковник, — твердо ответил Константин, — я слежу за дисциплиной в батальоне, и все эти обвинения – ложь.
— Ах, клевета? – Захаров поднял бровь. – А как насчет инцидента с самовольным оставлением части рядовым Травкиным? А ещё систематическими опозданиями на утреннюю поверку? Это тоже клевета?
Константин нахмурился. Об этих случаях он знал, но считал их незначительными проступками.
— Рядовой Травкин покинул часть по личным обстоятельствам, но был возвращен в тот же день. Опоздания на поверку были единичными случаями, и виновные понесли наказание, — ответил он, стараясь сохранять спокойствие.
— Единичные случаи, говорите? — Захаров барабанил пальцами по столу, — что ж, майор, я вас предупредил. Если ситуация не изменится, к вам будут приняты самые серьезные меры. Развели понимаешь. Или думаешь если разок побывал там, — Захаров кивнул куда-то себе за спину, — получил внеочередное звание, и теперь можешь ничего не делать. Со мной этот номер не пройдёт. Будешь и дальше так служить, останешься вечным майором. Никаких повышений больше не будет. Это я тебе гарантирую.
У Константина руки сами собой сжались в кулаки. Ему очень хотелось врезать по этой наглой довольной роже. Но пришлось сдерживаться. Он молча смотрел на замполита, чувствуя, как внутри закипает злость. Понимал, Захаров придирается, ищет повод, чтобы прицепиться. Возможно, дело было в его вчерашнем разговоре со Светланой на крыльце штаба. Поэтому важно было не поддаваться на провокацию и сохранять спокойствие.
— Я понял вас, товарищ подполковник, — ответил Константин, стараясь говорить ровным голосом, — приму все необходимые меры для устранения указанных недостатков. Дисциплина в батальоне будет усилена, и все виновные в нарушениях будут наказаны в соответствии с уставом.
Захаров, с довольным видом откинулся на спинку стула, наблюдал за реакцией Константина, потом встал и произнёс.
— Вот и отлично, майор. Я надеюсь, вы понимаете всю серьезность ситуации. Армия – это не место для разгильдяйства и вседозволенности. Здесь должна быть дисциплина и порядок. И я лично буду следить за тем, как вы справляетесь со своими обязанностями. Можете идти.
Константин резко развернулся и вышел из кабинета замполита, стараясь не дать волю своим эмоциям. Он чувствовал себя так, словно его облили грязью.
«Сволочь, — в душе у Константина всё кипело, — Афганом упрекать вздумал. Ты там и близко не был, чтобы судить о том, что и как. Сидел в Германии на тёплом местечке, с которого турнули, и теперь учит тут нас жизни. Держиморда полковая». В расположение батальона он вернулся в мрачном настроении. Собрал всех командиров рот и провел жёсткий разбор полётов.
— О всех ваших косяках, — Константин старался говорить как можно спокойнее, — уже доложили замполиту. И он обещал лично, заняться нашим батальоном. Вам нужны такие проблемы?
Командиры рот, потупив взгляды, слушали молча, понимая, что на этот раз дело серьёзное. Замполит просто так не станет вмешиваться, значит, кто-то постарался доложить ему о всех грехах батальона в самых мрачных красках. Константин обвел взглядом притихших офицеров. Он знал, что среди них есть и те, кто недолюбливает его, возможно, даже завидует его должности и боевому опыту. Но сейчас, глядя на их встревоженные лица, он понимал, что они, как и он, не хотят проблем с замполитом.
— Я не знаю, кто и что ему наплел, — продолжал Константин, — но теперь нам всем придётся отвечать. Поэтому, я требую навести порядок в ротах в кратчайшие сроки. Никаких опозданий, никакой халатности. Чтобы через неделю у меня все было идеально. Поняли?
Командиры рот, как один, подтвердили готовность выполнить приказ. Константин знал, что сейчас главное — не допустить новых проступков. Замполит только этого и ждет.
После совещания, он вызвал к себе сержанта Морозова, самого опытного и уважаемого старослужащего в батальоне. Он знал, что Морозов держит в руках неформальную власть и может повлиять на ситуацию.
— Морозов, — начал Константин, — ты видишь, что происходит. Замполит копает под нас. Если мы не наведем порядок, нам всем будет плохо. Я прошу тебя, помоги мне. Надо заткнуть все дыры, чтобы Захарову не к чему было придраться.
Морозов, выслушав Константина, кивнул. Он понимал серьезность ситуации и был готов помочь. Сержант пообещал поговорить с бойцами, провести разъяснительную работу и пресекать любые нарушения дисциплины. Константин знал, что на Морозова можно было рассчитывать.
А вечером было совещание у командира части. Полковник Платонов выглядел озабоченно.
— В штаб округа, — говорил он, — поступил доклад. В котором говорится о том, что в нашей части творится форменный бардак. Поэтому со дня на день, приедут проверяющие.
Полковник обвел присутствующих взглядом, и Константин понял, что ситуация хуже, чем он предполагал. Не просто замполит решил прицепиться, дело приняло масштаб куда больший. Проверка из штаба округа – это серьезно, и если найдут нарушения, то полетят головы.
— Я не хочу, чтобы из-за чьей-то халатности пострадала вся часть, — продолжал Платонов, — поэтому, у вас есть неделя, чтобы навести порядок. Сделайте все, что в ваших силах, чтобы проверяющие остались довольны. Иначе пеняйте на себя.
Расходились все из кабинета Платонова в подавленном настроении. Довольным остался один Захаров, он пошёл к себе что-то весело насвистывая.
— Кажется я догадываюсь, откуда ноги растут у этой проверки, — мрачно произнёс Капитан Тарасов.
— А я и подавно, — усмехнулся Константин, — замполит перед этим совещанием вызвал меня к себе, и полчаса читал мораль о доблести и чести. Афганом, меня упрекал, дескать на былых заслугах выезжаю.
— Ну, теперь понятно, кто докладчик, — кивнул Тарасов. — Захаров решил подсидеть Платонова, а заодно и по тебе проехаться. Зависть задушила, ты офицер с боевым опытом, а он – штабная крыса. Поэтому надо подготовиться к проверке так, чтобы проверяющие не нашли ни одного нарушения.
— Я с тобой полностью согласен, — кивнул Константин.
Эдуард вернулся домой в приподнятом настроении, но зайдя на кухню, и найдя там только пустые кастрюли, помрачнел.
— Светлана, — позвал он жену.
— Чего тебе, — отозвалась она из соседней комнаты.
— Почему у нас снова в доме нечего жрать?
— А ты что, голодный?
Светлана вошла на кухню, дуя на накрашенные ярким малиновым лаком ноготки. Одета она была в полупрозрачный пеньюар, который не скрывал её прелести, а даже наоборот, подчёркивал.
— А разве не видно? Я только что с совещания, и не обедал вообще-то. А ты чем занималась целый день?
— Тем же что и всегда, — ответила она и выплыла из кухни.
— Понятно, — Захаров пошёл за ней следом, — лежала на диване и пялилась в потолок.
— А хоть бы и так, тебе то, что, — хмыкнула она.
— У нас проверка через неделю поэтому будь добра, не трепи мне нервы, — прикрикнул Эдуард.
— Ты же эту проверку и организовал. Так чего теперь пузыри пускаешь, — съязвила Светлана.
— Да, проверка будет по моей докладной в штаб. Я не собираюсь сидеть тут и смотреть, как часть превращают в неизвестно что. Поэтому добьюсь, чтобы Платонова сняли с должности, и ещё кое-кого с ним заодно.
— На чужое место нацелился, — она презрительно посмотрела на него, — только у тебя вряд ли что выйдет. Ты же ноль, бездарность. Только и можешь, что интриги устраивать. Держался за счёт моего хорошего отношения с твоим бывшим начальством. А теперь всё, я тебе помогать больше не буду.
Эдуард побагровел от гнева.
— Ах, вот как ты заговорила! — процедил он сквозь зубы, — напомнить ещё раз, из-за кого мы теперь здесь торчим? И вообще, если я такой никчёмный, зачем тогда замуж за меня пошла?
Светлана рассмеялась, но в её глазах не было веселья.
— Ты был мне нужен, Эдик, только как инструмент, для достижения цели, как можно лучше устроится в жизни. А теперь ты сломался, вряд ли твоя карьера будет и дальше такой успешной, как до этого. Проверки он устраивает, доклады строчит. Ничего ты этим не добьёшься. И не надо мне тут сказки рассказывать про твою высокую цель — спасти армию от разгильдяйства.
Эдуард сжал кулаки, готовый наброситься на Светлану. Но взял себя в руки.
— Вот что милочка, — процедил он сквозь зубы, — хватит сидеть у меня на шее. Завтра пойдёшь на работу.
— Интересно, куда это, кухаркой в столовую?
— В библиотеку, там у них форменный бардак, нужно навести порядок. А заодно и приглядишь за этой клушей.
— За кем? — Светлана уставилась на мужа.
— За женой майора Белкина, любительницей мелкобуржуазной поэзии.
(Продолжение следует)