Утро началось с тихого всхлипывания за тонкой стенкой. Таня открыла глаза, и на секунду её сознание, привыкшее к тишине и порядку, утонуло в липкой панике. Потом всё вернулось. Она вспомнила скорую, бледное лицо сестры, испуганные глаза Вани.
Таня срочно набрала номер больницы и на вопрос о состоянии её сестры усталый голос врача ей ответил.
— Аппендэктомия прошла успешно, но была перфорация. Перитонит. Пациентка слишком долго терпела, игнорировала симптомы. Видимо, сильный стресс спровоцировал обострение и притупил болевой порог. Сейчас опасность миновала, но восстановление будет долгим. Минимум две недели у нас, потом — ограниченный режим.
«Две недели. До самого Нового года», — мысленно повторила Таня. Не «пару дней», как наивно надеялась Люба, врываясь к ней в дом с сыном. «Боже, — пронеслось в голове холодной волной. — Что мне с ним делать?»
Таня встала, надела теплый домашний костюм, будто доспехи, и вышла в гостиную. Ваня сидел на диване, точно на том же месте, где его оставили ночью. Он был одет в старую пижаму, смятую после сна. Мальчик не плакал уже, просто смотрел перед собой пустыми, красными от слёз глазами. На полу валялась его синяя куртка, будто он пытался собраться, но сил не хватило.
— Доброе утро, — сказала Таня, и её голос прозвучал неестественно громко в тишине.
Ваня вздрогнул и медленно поднял на неё взгляд. В его глазах был немой вопрос, от которого у Тани сжалось сердце. Но она не знала языка детской боли. Она знала язык инструкций и графиков.
— Ты уже умылся? — спросила она деловым тоном.
Мальчик молча покачал головой.
— Иди умойся а потом завтрак.
Ваня послушно поплёлся в ванную. Таня, оставшись одна, глубоко и долго вздохнула. «Всё будет хорошо, — сказала она себе, утешая. — Нужна система. Чёткий план. Дети, как и сотрудники, функционируют лучше в условиях структурированной среды».
Пока Ваня возился в ванной, она накрыла на стол. Йогурт, гранола, яблоко, аккуратно нарезанное дольками. Её обычный завтрак. Она поставила перед Ваней тарелку и стакан воды.
— Ешь. В 8:00 я начинаю работу, до обеда не отвлекай меня на перекусы.
Ваня уставился на еду, потом снова на тётю.
— А когда мама вернётся? — спросил он тоненьким голоском, в котором дрожали слёзы.
Таня села напротив, сложив руки на столе.
— Ваня, твоя мама в больнице. Ей провели операция. Врачи всё сделают правильно. Она вернётся, когда поправится. Это займёт… время. А пока ты будешь жить здесь. Со мной.
— А сколько времени? — прошептал он.
— Не знаю. Скорей всего недели две — честно сказала Таня. Она решила, что ложь — неэффективна. — Примерно до Нового года.
Ваня кивнул, проглотил комок в горле и медленно потянулся к яблоку. Он откусил маленький кусочек и долго жевал, глядя в тарелку.
— Чтобы эти две недели прошли… продуктивно для нас обоих, — продолжила Таня, чувствуя себя нелепо, но продолжая, — нам нужны правила. Я работаю. У меня очень важная работа. И мне нужна тишина и порядок. Поэтому наше расписание будет таким: подъём в семь утра. Завтрак. Затем я работаю а у тебя развивающие занятия. Обед в тринадцать ноль-ноль. Прогулка. Ужин в девятнадцать. Отбой в двадцать один ноль-ноль.
Ваня слушал, широко раскрыв глаза. Возможно, он не всё понимал, но тон был ясен: здесь всё серьёзно.
— А мультики? — робко спросил он.
— Мультфильмы, особенно современные, — сказала Таня, — это, как правило, низкопробный контент, который не развивает, а лишь засоряет сознание. Мы купим тебе хорошие, познавательные книги с картинками. Энциклопедии.
Лицо мальчика стало совершенно растерянным. Он отложил яблоко, сжал маленькие кулачки на коленях и, глядя куда-то мимо Тани, спросил так тихо, что она едва расслышала:
— А мама говорит, что мультики учит нас верить в чудо?
Таня замерла. Казалось, воздух в комнате стал гуще. Она смотрела на этого хрупкого, испуганного человечка, который в свои шесть лет спрашивал её не про мультики, а про чудо. Что ему ответить? Что чудес не бывает? Что мир строится на отчётах, графиках и рациональных решениях? Его мама лежит в больнице, он в чужом городе у строгой тётки, которая говорит с ним, как начальник цеха. Может, вера в чудо — всё, что у него осталось?
Она откашлялась, сломав тягостную паузу.
— Чудо… конечно тогда можно мультик, — наконец выдавила она, и это прозвучало глупо даже в её ушах. — Но сначала — дела. Поел? Иди одевайся. Нам нужно в магазин.
Поехал он плохо, молча и покорно. Таня чувствовала себя космонавтом, высадившимся на неизвестной планете, населённой одним маленьким, грустным аборигеном.
Супермаркет с утра был немного спокойнее, но новогодний декор по-прежнему кричал со всех сторон. Таня, ведя Ваню за руку, твёрдо направилась к отделу с книгами. Но тут она почувствовала, как его пальчики слабо дёрнулись в её ладони.
Ваня остановился как вкопанный перед огромной витриной кондитерской. Там, за стеклом, творилась сахарная сказка: пряничные домики, покрытые белой глазурью «снегом», леденцовые трости, марципановые ёлочки и фигурки. И среди них — армия шоколадных пряничных человечков с глазками-бусинками и улыбкой из глазури.
Восторг, чистый детский, зажёгся в его глазах. Он прильнул носом к холодному стеклу, заворожённый. И в этом взгляде не было жадности, не было «хочу!». Было восхищение перед целым миром сладкого волшебства, который кто-то создал.
Таня посмотрела на него, потом на витрину. В её душе что-то дрогнуло. Он потерял сегодня всё: дом, маму, ощущение безопасности. Ей вспомнились её собственные детские слёзы, когда родители ссорились, а мир казался враждебным. Разве тогда её утешали развивающими энциклопедиями?
— Хочешь одного такого человечка? — услышала она свой голос, который прозвучал неожиданно мягко.
Ваня резко обернулся, не веря своим ушам. Он кивнул, едва заметно.
— И… и какао? — прошептал он, как о великой милости. — Мама мне делала…
Таня вздохнула. «Один раз — не считается. И какао — не сахарный наркотик, в конце концов».
Через пять минут они выходили из отдела, и Ваня, забывшись, крепко сжимал в руке бумажный пакетик с пряничным человечком, а в другой сумке лежала банка хорошего какао и молока. Мальчик теперь шёл бодрее, поглядывая по сторонам. Он заметил огромную светящуюся снежинку под потолком и показал на неё тёте: «Смотри!». Увидел ростовую фигуру Деда Мороза у входа и засмеялся — тихо, но это был живой смех. Значит мальчик оттаивает…
Дома Таня, нарушив все свои правила о полезных обедах, сварила какао. Знакомый, глубокий шоколадный аромат заполнил кухню, смешавшись с запахом корицы и имбиря от пряника, который Ваня осторожно грыз, сидя на высоком стуле.
Таня помешивала молоко в кастрюльке, и вдруг этот запах поднял из глубин памяти что-то тёплое и почти забытое….
Маленькая кухня в родительском доме. Иней на окне рисует сказочные леса. На плите шипит кастрюлька с густым какао. Мама, улыбаясь, перекладывает на тарелку ещё тёплое, домашнее печенье в форме звёздочек и ёлочек, посыпанное сахарной пудрой, похожей на снег. Любка уже тянет ручонки к тарелке. «Потерпи, пусть остынет!» — смеётся папа, поправляя провода от гирлянды на ещё не украшенной ёлке. И Таня, старшая, важная, помогает маме наливать какао в большие чашки с зайчиком и медвежонком на боку…
Это было. Было же? Не только нотации и осуждения. Было и это. Тёплый огонёк в промозглой зимней тьме. Почему она забыла? Почему вычеркнула, оставив только плохое?
— Тётя Таня, молоко убежит, — тихо сказал Ваня.
Таня вздрогнула, оторвалась от воспоминания. Какао уже поднималось пеной к краям кастрюли. Она быстро сняла её с огня, разлила по кружкам. Села напротив племянника.
— Вкусно? — спросила она, отхлебнув из своей чашки. На вкус оно было… удивительно правильным. Тёплым, успокаивающим.
Ваня кивнул, оставив на верхней губе шоколадные усы.
— Очень вкусно, как у мамы!
После какао и пряника Ваня, окончательно ожил. Он сидел на ковре в гостиной и разглядывал книжки, которые Таня всё-таки купила — про динозавров и космос. Таня села за ноутбук, пытаясь погрузиться в цифры годового отчёта. Но её мысли путались. Вместо колонок с расходами она видела Ванины глаза у витрины. Вместо сумм — мамины руки, лепящие звёздочки из теста.
К вечеру Ваня снова притих, стал поглядывать на дверь. Тоска вернулась. Таня закончила рабочий блок и закрыла ноутбук. Она посмотрела на часы. До «отбоя» по её суровому расписанию оставался час. Она вспомнила его вопрос: «А когда мы будем верить в чудо?»
— Ваня, — сказала она. Он поднял на неё глаза. — У меня есть идея. Давай посмотрим… один мультфильм. Только один. Он старый. В нём может быть… немного чуда.
Она нашла в онлайн-кинотеатре «Снеговика-почтовика». Бледная рисовка, знакомые картинки из её детства. Они устроились с Ваней на диване. Мальчик притих, прижав к груди плед. Таня села рядом, отстранённо, будто просто выполняла обязанность.
Но по мере того как на экране разворачивалась простая история про снеговика, что-то в ней менялось. Таня, как в детстве снова окунулась в добрую историю, про то, как несколько детей накануне Нового года пишут письмо Деду Морозу с просьбой прислать им ёлку к празднику, а потом лепят Снеговика, который должен отнести письмо в волшебный лес. Много приключений и опасностей ожидало Снеговика и щенка Дружка в лесу, но они выполнили свою миссию. А когда утром малыши вышли во двор, их встречают нарядная ёлка и славный Снеговик-почтовик.
Ваня заворожено следил за приключениями героя, а Таня ловила себя на том, что знает каждую реплику, каждый поворот сюжета. Она смотрела не глазами взрослой, а глазами той самой девочки с чашкой какао, которая тоже верила, что снеговик может ожить, а Дед Мороз — настоящий.
— Снеговик добрый! А Дружок очень храбрый, — тихо сказал Ваня.
От этих слов Тане самой было странно — на глазах стояла предательская влага. От глупого старого мультика.
— Моя мама тоже храбрая? — спросил Ваня, глядя на неё.
Таня обняла его за плечи, коротко, неловко, как умела.
— Очень. Она борется. Как Снеговик и Дружок. И она вернётся.
Укладывая его спать на диване, она поправила одеяло. Ваня, уже почти спящий, прошептал:
— Тётя Таня… а мы завтра… тоже будем верить в чудо? Хоть немножко?
Таня выключила свет, оставив гореть только маленький ночник.
— Завтра, — сказала она в темноту уже не так строго, — да, наверное, будем. Спокойной ночи, Ваня. С мамой всё будет хорошо.
Она вернулась в свою спальню. За окном по-прежнему мигали холодные огни города. Но теперь в её идеально чистой, тихой квартире пахло шоколадом, корицей и чем-то неуловимо тёплым, почти домашним. А в ушах ещё звучала песенка из мультфильма, которую она не слышала лет двадцать. И почему-то ей уже не так отчаянно хотелось на Мальдивы.
Меня зовут Ольга Усачева, это 2 глава моей новой истории "Успеть до Нового года"
Как купить и прочитать мои книги целиком, не дожидаясь новой главы, смотрите здесь