Бокал с шампанским чуть не выскользнул из рук Айгуль, когда она услышала шипение свекрови. Лариса Владимировна наклонилась к ней под видом поправить воротник платья и процедила:
— Сиди молча и не позорь семью своим акцентом. Здесь приличные люди, не хватало ещё, чтобы они услышали твою татарскую речь.
Банкет был в самом разгаре. Юбилей компании «СтройИнвест» — пятнадцать лет на рынке, триста гостей, оркестр, икра на столах. Муж Айгуль — Дмитрий — работал здесь начальником отдела продаж, и приглашение на корпоратив было обязательным.
— Мама, перестань, — тихо сказал он, услышав последние слова.
— А что я такого сказала? Правду. Пусть лучше молчит, чем открывает рот.
Айгуль сидела неподвижно, глядя в тарелку. Семь лет. Семь лет она слышала это — про акцент, про «деревенское происхождение», про то, что сын «мог бы найти кого-то получше». Привыкла? Нет. Просто научилась молчать.
Она приехала в Москву из Казани двадцать лет назад — учиться на переводчика. Русский знала с детства, но татарский был первым, родным, и лёгкий акцент остался навсегда. Не сильный — едва заметный, как тень. Но свекровь слышала его в каждом слове.
— Добрый вечер, дамы и господа! — голос ведущего перекрыл шум зала. — Рад приветствовать вас на юбилее нашей компании! Сегодня с нами особый гость — президент немецкого концерна «Бауэр Групп» господин Клаус Вебер!
Аплодисменты. К микрофону вышел высокий седой мужчина в дорогом костюме.
— И по традиции господин Вебер скажет несколько слов. Переводить будет... — ведущий заглянул в бумажку. — Айгуль Рашидовна Соколова. Прошу на сцену!
Лариса Владимировна поперхнулась шампанским.
— Что?!
— Это я, — Айгуль встала, поправила платье. — Извините, мне нужно работать.
Она шла через зал — мимо столов с икрой, мимо удивлённых лиц, мимо свекрови, которая сидела с открытым ртом. Поднялась на сцену, встала рядом с немецким президентом.
— Гутен абенд, герр Вебер, — сказала она по-немецки. — Готовы?
— Готов, — он улыбнулся. — Рад снова работать с вами, фрау Соколова.
Снова. Потому что это была не первая их встреча. Айгуль переводила для «Бауэр Групп» уже три года — на переговорах, конференциях, официальных приёмах. Клаус Вебер лично просил именно её, потому что «фрау Соколова — лучший переводчик, с которым я работал».
Он начал речь — на немецком, о партнёрстве, о планах, о будущем. Айгуль переводила — чётко, профессионально, без единой запинки. Её голос звучал по залу — тот самый голос с лёгким акцентом, который свекровь считала позором.
Дмитрий смотрел на жену и не мог поверить. Он знал, что она работает переводчиком. Знал, что у неё хорошая работа. Но не представлял — насколько хорошая.
— Мама, — прошептал он. — Ты знала, что она... такого уровня?
Лариса Владимировна молчала. Лицо её было красным, руки теребили салфетку.
Речь закончилась аплодисментами. Клаус Вебер пожал руку Айгуль, сказал что-то по-немецки. Она рассмеялась — легко, свободно. Потом спустилась со сцены и вернулась к своему столу.
— Извините, что отлучилась.
— Ты... — Лариса Владимировна не могла подобрать слов. — Ты переводчик президента компании?!
— Не только этой. Я работаю с несколькими крупными концернами. Немецкий, английский, французский. И татарский, конечно, — она улыбнулась. — Тот самый, который вас так раздражает.
— Но почему ты никогда не говорила?!
— Вы никогда не спрашивали. Вы только говорили — молчи, не позорь, сиди тихо.
К столу подошёл мужчина в дорогом костюме — генеральный директор «СтройИнвеста».
— Айгуль Рашидовна! Рад наконец познакомиться лично. Клаус мне столько о вас рассказывал!
— Взаимно, Сергей Павлович.
— Дмитрий, почему ты скрывал, что твоя жена — такой специалист? Мы бы давно привлекли её к переговорам!
— Я... — Дмитрий покраснел. — Не знал деталей.
— Не знал?! — директор удивлённо поднял брови. — Странно. Ну ничего. Айгуль Рашидовна, у меня к вам деловое предложение. Не здесь, конечно — позвоните в понедельник, обсудим.
Он ушёл. За столом повисла тишина.
— Дима, — Лариса Владимировна повернулась к сыну. — Ты правда не знал?
— Знал, что она переводчик. Но не знал... масштаба.
— Потому что никогда не интересовался, — тихо сказала Айгуль. — Ты и твоя мама. Для вас я всегда была «татарочкой с акцентом». Не человеком — ярлыком.
— Это неправда!
— Правда, Дима. За семь лет ты ни разу не спросил, как прошёл мой рабочий день. Ни разу не поинтересовался, над чем я работаю. Ни разу не пришёл на мои выступления — а их было много.
— Я был занят...
— Все заняты. Но находят время для того, что важно.
Лариса Владимировна молчала. Смотрела на невестку — так, будто видела впервые.
— Айгуль, я... — она запнулась. — Я не знала.
— Не знали — или не хотели знать? Вы решили, что я — никто. Девочка из Казани, которая приехала охотиться на московских женихов. И никакие факты не могли изменить вашего мнения.
— Это не так...
— Так. Я показывала вам свои дипломы — вы сказали «купленные небось». Рассказывала о работе — вы перебивали и переводили разговор на Диму. Приглашала на конференцию, где выступала — вы «забыли».
— Я не помню...
— Конечно не помните. Потому что для вас это было неважно.
Банкет продолжался. Оркестр играл вальс, гости танцевали. А за одним столом в углу трое людей сидели молча, не глядя друг на друга.
— Что теперь? — наконец спросил Дмитрий.
— Не знаю, — ответила Айгуль. — Честно — не знаю.
— Ты хочешь... уйти?
— Хочу, чтобы меня уважали. Хочу, чтобы слышали. Хочу, чтобы мой акцент не был поводом для насмешек.
— Я никогда не насмехался!
— Ты молчал, когда насмехалась твоя мать. Это то же самое.
Лариса Владимировна встала.
— Мне нужно... выйти. Подышать.
Она ушла — быстро, почти бегом. Айгуль смотрела ей вслед и чувствовала странную пустоту. Не торжество — хотя могла бы. Не злорадство. Просто усталость.
— Я был идиотом, — сказал Дмитрий. — Все эти годы.
— Был.
— Прости меня.
— Не знаю, Дима. Слова — это легко. Сложнее — измениться.
— Я попробую.
— Посмотрим.
К их столу подошла женщина — элегантная, в дорогом костюме. Айгуль узнала её — директор крупного переводческого агентства.
— Айгуль Рашидовна! Прекрасная работа сегодня. Мы давно хотели предложить вам должность руководителя немецкого направления. Не готовы обсудить?
— Готова. Позвоните на неделе.
Женщина кивнула и отошла. Дмитрий смотрел на жену так, будто видел впервые.
— Руководитель направления?
— Да. Мне предлагали и раньше, но я отказывалась. Думала — семья важнее карьеры. Теперь не уверена.
— Айгуль...
— Дима, я люблю тебя. Правда люблю. Но я устала быть невидимой. Устала доказывать, что достойна уважения. Устала молчать, когда хочется кричать.
— Что мне сделать?
— Увидеть меня. Наконец-то увидеть.
Лариса Владимировна вернулась через полчаса. Глаза красные, тушь размазана. Она села за стол и долго молчала.
— Айгуль, — наконец сказала она. — Я была неправа.
— Да.
— Не просто неправа. Я была... жестокой. Несправедливой. Все эти годы.
— Да.
— Я не знаю, почему. Может, ревновала. Может, боялась потерять сына. Может, просто... привыкла считать себя лучше других.
— Может.
— Ты не простишь меня?
— Не знаю. Пока — нет. Может быть, потом. Когда увижу, что вы изменились.
— Я изменюсь.
— Все так говорят.
— Я докажу.
Айгуль посмотрела на свекровь — на эту женщину, которая семь лет отравляла ей жизнь. И увидела не врага — просто испуганного человека. Который боялся стать ненужным и потому нападал на всех вокруг.
— Хорошо, — сказала она. — Докажите.
Банкет закончился поздно. Они ехали домой втроём — в молчании, каждый думая о своём.
Прошли месяцы. Лариса Владимировна сдержала слово — перестала комментировать акцент, перестала критиковать, перестала относиться к невестке как к пустому месту. Было видно, что ей тяжело — привычки не меняются за день. Но она старалась.
Дмитрий тоже изменился. Стал спрашивать о работе, интересоваться делами, приходить на важные события. Впервые за семь лет — присутствовал на конференции, где Айгуль переводила для министра. Сидел в первом ряду, аплодировал громче всех.
— Ты гордишься мной? — спросила она потом.
— Всегда гордился. Просто... не умел показать.
— Теперь умеешь?
— Учусь.
Однажды вечером Лариса Владимировна пришла в гости — с тортом и странным выражением лица.
— Айгуль, я хотела кое-что показать.
Она достала из сумки книгу — учебник татарского языка.
— Я записалась на курсы. Хочу выучить хотя бы основы.
Айгуль смотрела на книгу и не могла поверить.
— Зачем?
— Чтобы понимать тебя. По-настоящему. Не только слова — но и то, откуда ты пришла. Кто ты есть.
— Это... неожиданно.
— Знаю. Но я много думала. О том, как вела себя все эти годы. О том, сколько боли причинила. И поняла — слова «прости» недостаточно. Нужны дела.
Айгуль молчала. Потом — впервые за много лет — обняла свекровь.
— Спасибо.
— Не за что. Это я должна благодарить. За терпение. За то, что не ушла. За то, что дала шанс.
Прошёл ещё год. Лариса Владимировна освоила татарский настолько, что могла поддержать простой разговор. На дне рождения Айгуль она произнесла тост — на татарском, с ужасным акцентом, путая падежи. Гости смеялись — не над ней, вместе с ней.
— Туган көнең белән! — сказала она. — С днём рождения!
Айгуль плакала. Не от обиды — от счастья.
Иногда нужно увидеть человека на сцене, чтобы понять его ценность. Иногда нужно услышать чужой акцент, чтобы полюбить свой. И иногда нужно выучить новый язык, чтобы наконец заговорить на одном.
Лариса Владимировна выучила. И впервые за много лет — они с невесткой поняли друг друга.
Без переводчика.
🔔 Чтобы не пропустить новые рассказы, просто подпишитесь на канал 💖
Самые обсуждаемые рассказы: