Физика — бессердечная наука. Инерция подхватила Машу, коробку и всё её содержимое.
— Ой! — вскрикнула Маша, картинно взмахнув руками, якобы пытаясь удержать равновесие.
Коробка накренилась. Банка с глиттером, лишенная фиксации крышкой, вылетела, ударилась о приборную панель и, словно маленькая пластиковая граната, сдетонировала.
Это был не просто взрыв. Это был Большой Взрыв вселенной гламура.
Облако мельчайшей, сверкающей, радужной пыли заполнило салон за долю секунды. Оно было везде.
Глиттер, подхваченный потоками воздуха от климат-контроля, закружился в безумном вальсе. Он оседал на белоснежной перфорированной коже сидений, забиваясь в каждую микроскопическую дырочку. Он проникал в ворс дорогого черного ковролина на полу. Он покрыл панель приборов ровным слоем диско-инея. Он залетел в дефлекторы обдува, в щели между кнопками, в динамики аудиосистемы.
И, разумеется, он осел на Элеоноре Витальевне.
Свекровь затормозила так резко, что сзади кто-то возмущенно посигналил. В салоне повисла тишина, в которой медленно, кружась в лучах солнца, оседали миллиарды блесток.
Элеонора медленно повернула голову. Её идеальная укладка теперь напоминала парик травести-дивы после бурной вечеринки. На ресницах, на носу, на воротнике бежевого пальто сверкало серебро.
Она открыла рот. На зубах тоже что-то блеснуло.
— Ты... — прошептала она. Голос сорвался на визг. — ТЫ ЧТО НАДЕЛАЛА, КУРИЦА БЕЗРУКАЯ?!
Маша сидела, присыпанная блестками, как снегурочка, и смотрела на свекровь с испуганным видом, за которым скрывалось дикое, первобытное торжество.
— Ой, мама... Какая неприятность! — пролепетала она. — Банка... Она сама! Вы так резко повернули... Я не удержала!
— Сама?! — заорала Элеонора так, что стекла едва не треснули. — Моя машина! Мой салон! Кожа! Это же... Это же...
Она провела пальцем по панели. Блестки размазались, но не исчезли. Они въелись в текстуру пластика намертво.
Глиттер — это герпес мира рукоделия. Однажды подцепив, ты не избавишься от него никогда.
— Вон! — взвизгнула свекровь. — Вон из машины! Сейчас же!
— Но Элеонора Витальевна, коробки... банкет...
— Плевать на коробки! Вали отсюда! Я на мойку! Срочно!
Маша выскочила из машины на обочину. Элеонора, буксуя и сверкая (во всех смыслах), рванула с места.
Маша стояла на тротуаре, отряхиваясь, и улыбалась. Она знала то, чего не знала свекровь. Этот глиттер был особенным. Ультра-мелким. Статическим. Его невозможно собрать пылесосом. Он прилипает ко всему, что имеет электрический заряд. А в современной машине заряда хоть отбавляй.
Элеонора Витальевна ворвалась на мойку как фурия.
— Люкс! Самый полный люкс! — орала она администратору. — Пылесос, химия, пар, всё что есть! Убрать это немедленно! Я плачу двойной тариф!
Три мойщика, матерясь сквозь зубы, два часа ползали по салону. Они пылесосили. Они терли тряпками. Они дули сжатым воздухом.
Но глиттер вел партизанскую войну. Стоило убрать его с сиденья, как он вылетал из ковролина. Стоило протереть панель, как он сыпался с потолка. Он забился в перфорацию кожи так глубоко, что достать его можно было только иголкой — по одной блестке за раз. В машине их было миллиардов пять.
— Хозяйка, мы сделали всё, что могли, — развел руками старший смены, вытирая пот. — Эта дрянь... она везде. Ей нужна полная разборка салона, перетяжка... Это на неделю работы.
— Какая неделя?! — взвыла Элеонора. — У меня банкет через час! Я должна быть королевой!
Она посмотрела на часы. Времени не было. Пришлось ехать так.
Внешне она отряхнулась, переоделась в сменное платье (которое висело в чехле в багажнике и чудом уцелело), поправила макияж. Вроде бы ничего.
Она села в машину. В салоне всё еще предательски посверкивало, но основной ужас вроде бы убрали.
Жара стояла невыносимая. Июль, пробки, нервы. Элеонора чувствовала, как по спине течет пот. Ей нужно было охладиться и успокоиться перед выходом к гостям.
Она нажала кнопку запуска двигателя.
Система климат-контроля, стоявшая на паузе, ожила. Вентиляторы раскрутились до максимума, нагнетая ледяной воздух.
И тут сработала мина замедленного действия, о которой Маша знала, а мойщики забыли. Воздуховоды.
Та самая банка рассыпалась прямо над центральной консолью. Глиттер затянуло внутрь системы вентиляции. Он осел на лопастях, в патрубках, на фильтре.
— Вввввух! — сказал кондиционер.
Из четырех дефлекторов прямо в лицо, на высокую прическу, на декольте и на вечернее платье Элеоноры вылетело концентрированное облако серебряной пыли.
Это был финальный залп. Контрольный выстрел в голову её имиджа.
Элеонора зажмурилась. Она даже не закричала. У неё просто закончился воздух.
Она сидела в машине премиум-класса, похожая на дешёвую елочную игрушку, которую уронили в клей. Блестело всё: ресницы, брови, мочки ушей, шея. Платье из благородного темно-синего бархата превратилось в костюм Филиппа Киркорова.
Телефон зазвонил. Это был администратор ресторана.
— Элеонора Витальевна, гости собрались, все ждут только вас!
Ехать домой переодеваться было поздно. Отменять банкет — позор.
Элеонора вышла из машины у парадного входа ресторана. Швейцар, открывая дверь, на секунду завис, глядя на это сияющее чудо.
— С юбилеем, мадам... Вы сегодня... ослепительны.
Элеонора прошла в зал с прямой спиной, скрипя зубами так, что было слышно.
— О! — пронеслось по залу. — Какой смелый образ! Какой... блестящий стиль!
Она просидела весь вечер, не смея пошевелиться, потому что при каждом движении с неё сыпалась сверкающая перхоть. Маша, сидевшая в дальнем конце стола, смотрела на свекровь и ела салат с аппетитом.
— Мама, вы сегодня просто сияете, — сказала она громко во время тоста. — Прямо звезда!
Машину отмыть так и не удалось.
Ни один детейлинг-центр не давал гарантии. «Проще сжечь и купить новую», — мрачно шутили мастера, глядя на забитую перфорацию кресел. Блестки вылетали из кондиционера еще полгода. Они появлялись на деловых костюмах Элеоноры перед важными встречами. Они находились в её документах. Они преследовали её как призрак Машиной мести.
Элеонора Витальевна попыталась продать кроссовер. Но покупатели, видя этот «диско-тюнинг», крутили пальцем у виска или требовали скидку в половину стоимости.
— Женщина, у вас тут что, единорог взорвался? — спрашивали перекупы. — Это же неликвид. Кто на таком ездить будет?
Пришлось ездить самой. Каждый день садясь в свой «стерильный храм», который теперь напоминал гримерку бурлеск-шоу, Элеонора вспоминала невестку. Ругала её последними словами, называла неряхой, вредительницей.
Но коробки с декором возить больше не просила. И про чистоту в квартире Маши теперь помалкивала. Потому что поняла: у этой «чучундры» в руках даже детская поделка может стать оружием массового поражения.
А Маша... Маша купила сыну новый набор блесток. На всякий случай. Пусть стоят на полке. Как сдерживающий фактор ядерной войны.
Подписывайтесь на Telegram скоро там будет много интересного!
РОЗЫГРЫШ!!!
Всем большое спасибо за лайки, комментарии и подписку) ❤️
Навигация по каналу Юля С.
Ещё рассказы: