Светлана стояла у окна, сжимая в руках мятую салфетку. За стеклом плясали мартовские снежинки — последний привет зимы, который почему-то казался особенно злым и холодным. Телефон в её руке всё ещё хранил тепло от долгого разговора, который перевернул всю жизнь.
— Света, мне очень жаль, но я должна была тебе сказать, — голос подруги Оли звучал виноватым и растерянным. — Я видела Андрея вчера в кафе. Он был не один.
Не один. Два простых слова, которые разбили двадцатилетний брак на осколки.
Светлана прекрасно знала, кто была его спутницей — Катя, молодая сотрудница из отдела маркетинга, о которой муж последнее время упоминал подозрительно часто.
— Какая умная девочка эта Катенька, — повторял он за ужином. — Такие свежие идеи предлагает!
Свежие. Светлане было сорок два, и она внезапно остро почувствовала каждый прожитый год. Морщинки у глаз, мягкость в районе талии, усталость, которая не проходила даже после выходных.
Входная дверь хлопнула, и в прихожей послышались знакомые шаги. Андрей вернулся с работы на час позже обычного. Опять задержался. Опять важное обсуждение.
— Привет, — он прошёл мимо неё к холодильнику, даже не взглянув в её сторону.
— Как дела у Кати? — вопрос сорвался с губ прежде, чем Светлана успела себя остановить.
Андрей замер, держа в руке бутылку воды. Его плечи напряглись, и в этом движении было больше правды, чем в любых словах.
— О чём ты? — он обернулся, но взгляд скользил мимо.
— Оля видела вас вчера. В кафе на Тверской.
Повисла тишина. Холодильник негромко гудел, за окном шуршал снег, а между ними рос невидимый ледяной барьер. Андрей поставил бутылку на стол и вздохнул.
— Света, нам нужно поговорить.
— Да, наверное, нужно.
Они сели за кухонный стол, за которым когда-то завтракали всей семьей, помогали детям с уроками, планировали отпуска и мечтали о будущем. Андрей рассматривал свои руки, подбирая слова.
— Я не хотел, чтобы ты узнала именно так.
— А как ты хотел? Чтобы я вообще не узнала?
— Не знаю, — он поднял глаза. — Всё получилось как-то само собой. Мы работали над проектом, много времени проводили вместе...
— Сколько? — голос Светланы звучал удивительно спокойно. — Сколько времени это длится?
— Три месяца.
Три месяца. Всё это время он приходил домой, целовал её на ночь, рассказывал о работе. Всё это время она готовила его любимый борщ и гладила рубашки. Три месяца двойной жизни.
— И что теперь?
Андрей встал и подошёл к окну. Его отражение в стекле казалось чужим — словно она смотрела на незнакомого человека.
— Я уже снял квартиру. Завтра заберу вещи.
— Завтра? — Светлана почувствовала, как земля уходит из-под ног. — т.е. ты уже всё решил?
— Прости, Светлана. Я понимаю, как это больно, но я не могу больше притворяться. С Катей я чувствую себя живым. Мы говорим обо всём, у нас столько общего...
— А у нас что было? Двадцать лет притворства?
— Нет, конечно, нет. Но мы изменились. Выросли дети, и мы стали чужими людьми, живущими в одном доме.
Светлана хотела закричать, что это неправда, что можно всё исправить, что двадцать лет нельзя выбрасывать из-за трёхмесячного увлечения. Но слова застряли в горле. Может быть, он был прав? Может быть, они действительно стали чужими?
— Дети знают?
— Я скажу им сам. Завтра.
Он ушёл в спальню собирать вещи, а Светлана так и осталась сидеть за кухонным столом, глядя на два недопитых стакана чая. Двадцать лет брака закончились разговором на десять минут.
Первую неделю Светлана жила как во сне.
Точнее, как в кошмаре, который никак не заканчивался. Она просыпалась утром и в первую секунду всё было как прежде, но потом реальность обрушивалась на неё тяжёлой волной — Андрея больше не было.
Дочь Анна, которая работала в Москве и жила отдельно, приехала на выходных. Она обняла маму, поплакала с ней, но через два дня уехала обратно к своей жизни. Сын Максим учился в другом городе, звонил каждый день первую неделю, потом реже — у него были экзамены, своя молодая жизнь.
— Мам, ты держись, — говорил он в трубку. — Папа поступил как свинья, но ты сильная, ты справишься.
Справишься. Все вокруг твердили одно и то же. Подруги звонили, приезжали, приносили торты и букеты, но их участие казалось какой-то игрой в поддержку.
— Света, да ты что, лучше без него будет! — убеждала Оля. — Мужики в этом возрасте все дураки, бегают за юбками. Найдёшь себе другого, получше!
— В сорок два? С двумя взрослыми детьми? — горько усмехалась Светлана.
— Да что ты говоришь! Сейчас сорок — это новые тридцать!
Но Светлана чувствовала себя на все сто. Каждое утро было борьбой с собой — заставить встать, принять душ, позавтракать. Зачем? Для кого? Квартира казалась огромной и пустой, каждая вещь напоминала о прошлой жизни.
На третьей неделе зазвонил телефон. На экране высветилось: "Инна Петровна" — мама Андрея. Светлана долго смотрела на дисплей, не решаясь ответить. Чего ей ждать от этого разговора? Обвинений? Защиты сына?
— Алло?
— Светочка, это я, — голос свекрови звучал необычно мягко. — Как дела, доченька?
Доченька. Инна Петровна никогда её так не называла. За двадцать лет между ними установились прохладно-вежливые отношения. Не враждебность, но и не близость.
— Нормально, Инна Петровна.
— Не ври мне, девочка. Я всё понимаю. Сын мне рассказал о... ситуации. Ты не думай, я его не оправдываю. Мужчины иногда творят такую ерунду, что диву даёшься.
Светлана молчала, не зная, что ответить. Неужели свекровь звонит, чтобы поддержать её, а не сына?
— Слушай, а давай-ка ты ко мне завтра приедешь? Чай попьём, поговорим. А то сидишь наверняка одна, накручиваешь себя.
— Не знаю, Инна Петровна...
— Да что тут думать! Приезжай часов в пять. Напеку пирожков с капустой, как ты любишь.
После звонка Светлана долго стояла у окна. Когда Инна Петровна запомнила, что она любит пирожки с капустой? И почему вдруг решила её поддержать?
На следующий день она всё-таки поехала. Инна Петровна встретила её в халате и домашних тапочках, обняла крепко и долго.
— Проходи, проходи. Чайник уже кипит.
Они сели за стол в маленькой кухне, уставленный домашней выпечкой. Инна Петровна разливала чай и молчала, словно ждала, когда Светлана заговорит первой.
— Спасибо, что позвали, — произнесла Светлана. — Я не ожидала...
— Чего не ожидала? Что я буду на стороне сына?
— Ну да.
Инна Петровна поставила чашку и посмотрела на неё внимательно.
— А ты знаешь, что мой муж тоже ушёл к другой, когда Андрею было десять лет?
Светлана чуть не поперхнулась чаем.
— Что? Но... Андрей всегда говорил, что отец умер от инфаркта...
— Умер-то он позже, лет через пятнадцать. А тогда просто сбежал с соседкой. Молоденькой такой, глупенькой. Я Андрею сказала, что папа в командировке, потом что заболел... А потом он и правда умер, и я решила, что так будет лучше. Зачем ребёнку знать, что отец его бросил?
— Но почему вы мне рассказываете?
Инна Петровна вздохнула и откусила кусочек пирожка.
— Потому что я знаю, каково тебе сейчас. И потому что сын мой поступил точно как отец — трус и эгоист. Думает, что в сорок пять жизнь только начинается, а всё, что было до этого — ошибка.
С того дня Светлана стала обычно ездить к Инне Петровне. Странным образом женщина, которая двадцать лет казалась холодной и отстранённой, оказалась именно тем человеком, который мог понять её боль лучше всех остальных.
— Знаешь, что самое обидное? — говорила Светлана, размешивая сахар в чае. — Не то, что он ушёл к другой. А то, что он говорит, будто мы стали чужими. Будто эти двадцать лет ничего не значили.
— Мужчины так устроены, — кивала Инна Петровна. — Им нужно оправдать себя. Легче сказать, что любовь прошла, чем признать, что просто захотелось приключений.
Они говорили обо всём: о том, как трудно засыпать одной в пустой квартире, о том, что даже простой поход в магазин теперь требует усилий, о том, как больно видеть семейные пары на улице.
Инна Петровна рассказывала о своих переживаниях тридцатилетней давности, и Светлана удивлялась, как похожи были их чувства.
— А помнишь, как ты на свадьбе нашей сидела такая серьёзная? — спросила однажды Светлана. — Я думала, ты меня невзлюбила с первого взгляда.
— Да нет же! — Инна Петровна засмеялась. — Просто я боялась, что Андрей повторит ошибку отца. Мне казалось, что если я буду слишком тебя любить, привяжусь, то потом больнее будет, когда он тебя бросит.
— И поэтому вы держались в стороне?
— Глупость это была, конечно. Я себя от боли не защитила, а только время потеряла. Столько лет мы могли дружить, а я строила из себя важную свекровь.
Светлана почувствовала, как в груди что-то тёплое шевельнулось. Впервые за месяц она не чувствовала себя совсем одинокой.
Но однажды вечером всё накопившееся горе прорвалось. Светлана пришла к Инне Петровне после особенно тяжёлого дня — Анна звонила, рассказывала, что встретила папу с "той девицей" в театре.
— Представляешь, мам, они сидели в партере, и папа смотрел на неё так влюблённо... Мне стало противно. Двадцать лет он с тобой прожил, а ведёт себя как мальчишка!
затем звонка Светлана не могла ни есть, ни думать ни о чём другом. Она представляла Андрея с Катей в театре, их счастливые лица, их планы на будущее. А себя видела старой, никому не нужной женщиной.
— Инна Петровна, — произнесла она дрожащим голосом, когда они сели пить чай. — А что, если он прав? Что, если я действительно стала скучной и неинтересной? Что, если я просто не умею быть счастливой?
Инна Петровна поставила чашку и внимательно посмотрела на неё.
— Света, я тебе сейчас кое-что скажу, и ты не обижайся. Я всегда тебе завидовала.
— Что? — Светлана подняла удивлённые глаза. — Чему?
— Всему. Тому, как ты умеешь любить. Как ты заботилась об Андрее, о детях. Как ты превратила нашу квартиру в настоящий дом. Помнишь, как ты торт мне на день рождения испекла? Первый раз в жизни для меня торт пекли. А я была такая гордая, даже спасибо нормально не сказала.
Голос Инны Петровны дрогнул.
— Ты добрая, Светочка. Настоящая. А эта его Катенька... да что она понимает в жизни? Что она может дать сорокапятилетнему мужику, кроме молодого тела? А ты... ты умеешь создавать счастье для других. И сын мой дурак, что этого не ценит.
— Но я же не смогла сохранить семью, — прошептала Светлана, и слёзы, которые она сдерживала целый месяц, хлынули потоком.
— Ох, доченька моя, — Инна Петровна встала и обняла её. — Поплачь, поплачь. Семью одной сохранить нельзя. Это должны быть два человека, которые хотят быть вместе. А если один решил играть в молодого красавца, то тут уж ничего не поделаешь.
Светлана рыдала, уткнувшись в плечо свекрови, и впервые за долгое время чувствовала не стыд за свои слёзы, а облегчение. Кто-то понимал её боль. Кто-то видел в ней не неудачницу, а просто женщину, которая любила и была преданной.
— Знаешь что, — сказала Инна Петровна, когда слёзы немного стихли. — Хватит нам горевать. Пора начинать жить заново.
— Заново? — Светлана вытерла глаза платком. — Инна Петровна, мне сорок два года, я не знаю, с чего начинать.
— А я знаю! — решительно заявила свекровь. — Помнишь, ты мне рассказывала, что в молодости танцами занималась? И фотографировать любила?
— Это было так давно...
— Ерунда! Руки-то помнят. Завтра же идём записываться в спортивную секцию. Видела, как сейчас пенсионеры с палками ходят? Скандинавская ходьба называется. Очень полезно и совсем не стыдно.
Светлана хотела возразить, но Инна Петровна была непреклонна. На следующий день они действительно пошли в спортивный центр. Светлана чувствовала себя неловко среди энергичных женщин разных возрастов, но инструктор оказался понимающим молодым человеком.
—Главное, начать двигаться, объяснял он. — Тело само подскажет ритм.
Первые тренировки давались тяжело, но постепенно Светлана почувствовала, как возвращаются силы. Она стала лучше спать, появился аппетит. А главное — появилось время подумать о себе, а не о разрушенном браке.
Через месяц Инна Петровна предложила ещё одну идею:
— А не устроиться ли тебе на работу? Сидеть дома — только думы дурные в голову лезут.
— Да кому я нужна? Двадцать лет домохозяйкой была.
— Не говори глупости. Ты экономическое образование имеешь, с компьютером управляешься. У меня соседка в туристическом агентстве работает, говорит, людей не хватает.
И действительно, через неделю Светлана уже сидела в маленьком офисе туристической фирмы и изучала каталоги отелей. Работа оказалась интересной — нужно было помогать людям выбирать путешествия, составлять маршруты. Светлана неожиданно обнаружила, что у неё это хорошо получается..
— Вы так увлечённо рассказываете о Греции, — сказала одна из клиенток. — Чувствуется, что сами там были.
— А я и правда была, — улыбнулась Светлана. — Правда, давно это было, ещё с мужем ездили...
Произнося эти слова, она вдруг поняла, что больше не чувствует острой боли. Да, был муж, было путешествие, были хорошие воспоминания. Это не зачёркивается тем, что случилось потом.
Вечером того же дня Инна Петровна встретила её с загадочным видом.
— А к тебе сегодня звонили, — сообщила она. — Андрей.
Сердце Светланы дёрнулось.
— И что он хотел?
— Встретиться. Поговорить, говорит. Я ему сказала, что ты на работе. Он удивился — не знал, что ты устроилась.
— А что ему ещё сказали?
— А что сказать? Что дочь моя хорошо выглядит, похудела, посвежела. Что друзей у неё появилось, работа интересная. Живёт полной жизнью, короче:.
Светлана засмеялась:
— Инна Петровна, вы же преувеличиваете!
— Ничего я не преувеличиваю! Посмотри на себя в зеркало. Разве ты похожа на ту растрёпанную тётку, которая ко мне два месяца назад пришла?
И правда, в зеркале Светлана увидела другого человека. Подтянутую женщину с живым взглядом, аккуратной стрижкой и лёгкой улыбкой. Когда это произошло?
На следующий день Андрей всё-таки позвонил ей на мобильный.
— Света, нам нужно встретиться. Поговорить о многом.
— О чём именно, Андрей?
— О нас. Я понял, что совершил ошибку. Катя... это было увлечение. А ты — ты моя жизнь. Двадцать лет нельзя просто так выбросить.
Раньше эти слова заставили бы её сердце биться чаще. Но сейчас Светлана слушала бывшего мужа и чувствовала странное спокойствие.
— Андрей, а что изменилось? Мы те же самые люди, что и три месяца назад.
— Изменился я. Понял, что натворил. Мы можем начать сначала, съездить куда-нибудь, как в старые времена...
— Знаешь что, — прервала его Светлана. — Я тоже изменилась. И мне нравится моя новая жизнь. У меня есть работа, друзья, планы. Я научилась быть счастливой одна.
— Но мы же семья...
— Семья была. А теперь у нас разные дороги.
Повесив трубку, Светлана почувствовала необыкновенную лёгкость. Она позвонила Инне Петровне:
— Знаете что? Давайте завтра поедем на дачу, посмотрим, что там после зимы. Я хочу разбить новые клумбы.
— Правильно, доченька. Весна — время начинать заново.
И Светлана подумала, что это правда. Впервые за много лет она не строила планы вокруг чужих желаний, а просто жила свою жизнь. И эта жизнь оказалась прекрасной.
Друзья, ставьте лайки и подписывайтесь на мой канал- впереди много интересных рассказов!
Читайте также: