— Серёга, я же говорил тебе — отпусти! — Андрей с силой ударил ладонью по столу кухонного гарнитура. — Ты что, не видишь? Она тебя использует!
— Ты не понимаешь, — Сергей отвернулся к окну, сжав в руке телефон с очередным сообщением от бывшей жены. — Марина просто запуталась. Ей нужно время.
— Время?! Три года — это, по-твоему, мало?! — голос друга сорвался на крик. — Пока ты сидишь и ждёшь у моря погоды, Оксана готова отдать тебе всё! Нормальная женщина, любит тебе, готовит, заботится...
— Оксана знала, на что шла, — Сергей развернулся резко. — Я ей с самого начала сказал — у меня семья.
— Какая семья?! Тебя выгнали три года назад! Выгнали, Серый! Из собственной квартиры!
Тишина повисла тяжёлым одеялом. За окном шёл мелкий октябрьский дождь, барабаня по подоконнику. Сергей провёл рукой по лицу — не выспался опять. Ночью Марина звонила в слезах, очередной ухажёр бросил её после двух недель романа.
***
Три года назад утро началось с запаха свежезаваренного кофе. Сергей спустился на кухню в хорошем настроении — накануне заключили крупный контракт на поставку печенья в сеть местных супермаркетов. Небольшое производство, которое он поднимал семь лет, наконец-то выходило на стабильную прибыль.
Марина стояла у окна спиной к нему. Плечи напряжены, руки скрещены на груди.
— Доброе утро, — начал он.
— Мы не можем быть вместе, — произнесла она, не оборачиваясь. — Я устала.
Сергей замер с чашкой в руке.
— Что?
— Пятнадцать лет — достаточно. Я достойна большего.
— Мари, что случилось? О чём ты?
Она развернулась. Лицо спокойное, почти равнодушное. Словно репетировала эту сцену.
— Съезжай. Сегодня. Я хочу начать новую жизнь.
— А дочери? А мы?
— Девочки переживут. Ты будешь их видеть. Но жить здесь больше не можешь.
Он попытался обнять её, заглянуть в глаза, найти хоть каплю прежнего тепла. Марина отстранилась жёстко, словно от назойливого незнакомца.
— Не надо сцен. Я всё решила.
К вечеру он собрал две сумки. Оставил ключи от своей «Киа Рио» на комоде, документы на квартиру — на кухонном столе. Марина даже не вышла попрощаться, заперлась в спальне.
Старшая дочь, тринадцатилетняя Катя, смотрела из своей комнаты красными глазами:
— Пап, ты же вернёшься?
Он не знал, что ответить.
***
Андрей приютил без лишних вопросов. Двухкомнатная квартира на окраине города, вечный бардак и запах сигарет, но за три года это стало домом. Точнее, временным пристанищем — Сергей так и не разобрал до конца вещи из сумок.
Утром он уезжал на производство — небольшой цех на арендованной площади. Десять сотрудников, четыре печи, запах ванили и корицы. Работа спасала. Цифры, рецептуры, заказы — в этом мире всё было понятно и логично.
А вечерами он звонил Марине.
— Как девочки?
— Нормально.
— Катя сказала, нужны деньги на секцию.
— Переведи на карту.
— Мари, давай встретимся. Поговорим.
— Не о чем говорить.
Но иногда она сама набирала его номер. Поздно ночью, со слезами в голосе:
— Серёжа, я не знаю, что со мной. Всё так пусто...
— Я приеду. Мы всё исправим.
— Нет, не надо. Прости, не стоило звонить.
Гудки. И снова тишина.
***
Оксана появилась год назад. Заведующая местной библиотекой, тридцать шесть лет, ни разу не была замужем. Невысокая, полноватая, с добрыми серыми глазами и тихим голосом.
Познакомились случайно — она заказала печенье на библиотечное мероприятие. Сергей лично привёз, помог разложить на столах. Оксана угостила чаем, разговорились.
Она сразу сказала:
— Я понимаю, что вы не свободны. Но я не требую невозможного. Просто... можно рядом?
Он кивнул, не зная, что ответить.
С тех пор Оксана готовила ему ужины, стирала рубашки, ждала по вечерам. Не спрашивала, куда он ездит по выходным — знала, что к дочерям. Не требовала обещаний.
Но в её глазах была боль, которую она старательно прятала.
***
— Она тебя любит, — Андрей закурил, хотя обещал бросить. — Нормально любит, по-настоящему. А ты что? Приходишь к ней, когда Марина тебя в очередной раз пошлёт. Используешь.
— Я никого не использую, — огрызнулся Сергей. — Оксана взрослый человек. Сама выбрала.
— Выбрала быть запасным аэродромом? Здорово.
— Заткнись.
— Не заткнусь. Потому что я твой друг, хоть ты этого, похоже, не ценишь. Посмотри на себя — три года ты живёшь в подвешенном состоянии. Работа-дом, дом-работа. Переводишь Марине деньги каждый месяц, хотя алименты платишь исправно. Сидишь с детьми, когда она гуляет с очередным придурком. Даёшь ей советы! Советы, Серёга! Женщине, которая тебя выгнала!
— Она мать моих детей.
— И что? Это даёт ей право вытирать о тебя ноги?
Сергей схватил куртку и вышел, хлопнув дверью. На улице было холодно, ветер гнал по асфальту жёлтые листья. Он сел в свою «Газель» — рабочую машину — и просто сидел, глядя в пустоту.
Телефон завибрировал. Марина.
«Серёж, можешь завтра посидеть с девочками? У меня важная встреча».
Он начал печатать ответ, стёр, написал снова:
«Конечно. Во сколько подъехать?»
***
На следующий день он приехал к шести вечера. Марина открыла дверь в новом платье, волосы уложены, макияж яркий. За три года она сильно изменилась — похудела, стала резче в движениях, жёстче во взгляде.
— Спасибо, что выручил, — бросила она, натягивая туфли. — В холодильнике всё есть, разогрей им что-нибудь.
— С кем встречаешься?
— Это не твоё дело.
— Мари, послушай...
— Не начинай. Пожалуйста. — Она взяла сумочку. — Вернусь поздно.
Дверь закрылась. Сергей остался стоять в прихожей своей бывшей квартиры. Всё было знакомым и чужим одновременно. Новые обои в коридоре, другие шторы, незнакомые фотографии на стене — Марина с подругами на каком-то курорте.
— Пап! — младшая дочка, девятилетняя Лиза, выскочила из комнаты и повисла на шее. — Ты останешься ночевать?
— Нет, солнышко. Мама же вернётся.
— Она всегда поздно возвращается, — буркнула Катя, появляясь в дверях своей комнаты. В шестнадцать она стала копией матери — та же гордая посадка головы, тот же холодный взгляд. — С новым дядей встречается. Игорь его зовут. Работает в автосалоне.
— Катя, не надо, — попросил Сергей тихо.
— Почему не надо? Ты же всё равно знаешь. Ты всегда всё знаешь и всё прощаешь.
В её голосе звучало презрение. Сергей вдруг понял, что дочь его не уважает. Совсем.
***
Они поужинали втроём на кухне. Лиза болтала о школе, Катя молчала, уткнувшись в телефон. Сергей смотрел на них и думал — ради чего он держится? Ради детей? Но Катя его презирает, а Лиза растёт в атмосфере вечного ожидания, когда папа наконец вернётся.
Ради Марины? Но той женщины, которую он любил пятнадцать лет, больше нет. Есть незнакомка, которая пользуется его добротой и привязанностью.
В десять вечера он уложил Лизу спать, проверил, сделала ли Катя уроки (не сделала, и ей было плевать), и собрался уходить.
В этот момент открылась дверь.
Марина вошла не одна. С ней был мужчина лет сорока, в дорогом костюме, с самоуверенной улыбкой. Увидев Сергея, он растерялся на секунду, но быстро взял себя в руки.
— О. Ты ещё здесь, — Марина сбросила туфли. — Игорь, это... Сергей. Отец детей.
— Приятно познакомиться, — мужчина протянул руку.
Сергей не пожал её.
— Мари, можно поговорить? Наедине.
— Игорь, подожди в зале, — она кивнула гостю и прошла на кухню.
Сергей закрыл за собой дверь.
— Ты привела его сюда? В дом, где живут наши дочери?
— Это мой дом. Я могу приводить, кого захочу.
— Катя видела уже трёх твоих... знакомых за эти месяцы. Ты понимаешь, что творишь с детьми?
— Не смей меня учить! — голос Марины взлетел. — Ты хочешь, чтобы я сидела и ждала тебя? Я свободный человек!
— Тогда зачем звонишь мне по ночам? Зачем плачешь, что всё пусто и одиноко?
Она побледнела.
— Я... это было слабостью. Больше не повторится.
— Мари, я люблю тебя. До сих пор. Вернись. Давай начнём сначала.
— Нет.
— Почему?!
Она замолчала, отвернулась к окну. Когда заговорила, голос был тихим, почти шёпотом:
— Потому что я не люблю тебя. Не любила, наверное, уже давно. Ты хороший человек, Серёжа. Надёжный, заботливый. Но... скучный. Ты и твоё печенье, твоя размеренная жизнь, твои планы на годы вперёд. Я задыхалась рядом с тобой. Понимаешь?
Сергей чувствовал, как земля уходит из-под ног.
— Значит, пятнадцать лет — это всё неправда?
— Это была... привычка. Комфорт. Но не любовь.
— А дети?
— Дети также будут со мной. Ты можешь видеться с ними как обычно. Но жить здесь... нет.
Он вышел из кухни, прошёл мимо самодовольного Игоря в гостиной, надел куртку. Лиза выглянула из своей комнаты заспанная:
— Пап, ты уже уходишь?
— Да, принцесса. Спи.
— Ты завтра придёшь?
Он не ответил.
***
Андрей встретил его в три ночи на кухне, в одних трусах, с чашкой кофе.
— Ну что, дошло наконец?
Сергей молча прошёл к холодильнику, достал пиво, выпил половину банки залпом.
— Она никогда не любила меня.
— Возможно. А может, любила, но по-своему. Не так, как...
— Не так, как тебе хотелось бы, — Андрей сел напротив. — Серый, я видел вас вместе все эти годы. Видел, как ты старался, как тянул на себе всё — и бизнес, и дом, и детей. А она... она всегда была где-то в стороне. Как будто ждала чего-то.
— Чего? — Сергей допил пиво, открыл следующую банку. — Чего она ждала?
— Не знаю. Может, принца на белом коне. Может, другой жизни. Яркой, как в кино. А ты был слишком реальным. Слишком надёжным.
— И это плохо?
— Для неё — да.
Сергей засмеялся горько:
— Знаешь, что самое страшное? Я до сих пор хочу вернуться. Даже после сегодняшнего. Даже после её слов. Я как наркоман, который знает, что доза убьёт, но всё равно тянется.
— Тогда иди к Оксане.
— Зачем? Чтобы предать и её тоже?
— Чтобы дать себе шанс, идиот, — Андрей стукнул ладонью по столу. — Чтобы понять, что бывают женщины, которые любят не за что-то, а просто так. Которые не требуют, не манипулируют, не используют.
— Я не люблю её.
— Потому что не даёшь себе права полюбить. Ты весь в прошлом, Серёга. А жизнь идёт дальше. С тобой или без тебя.
***
Утром Сергей приехал на производство раньше всех. Включил печи, достал новую рецептуру — пытался месяц разработать печенье с лавандой и мёдом. Работа успокаивала. Тесто под руками, запах выпечки, простые понятные действия.
В девять позвонила Оксана:
— Серёжа, добрый день. Ты... ты сегодня придёшь?
Он слышал надежду в её голосе. И страх. Страх, что он снова скажет «занят» и исчезнет на несколько дней.
— Оксана, нам нужно поговорить.
Пауза. Долгая. Потом тихо:
— Понятно. Приходи, когда сможешь.
Она положила трубку первой.
***
Он пришёл к ней вечером. Оксана открыла дверь в домашнем халате, без макияжа, с красными глазами — плакала, было видно.
— Проходи.
На кухне пахло борщом и свежей выпечкой. Оксана всегда готовила, когда нервничала.
— Я не буду устраивать сцен, — сказала она, наливая чай. — И не буду просить остаться. Ты свободен.
— Оксана...
— Нет, дай мне договорить. Год назад ты честно предупредил, что не готов к отношениям. Что у тебя семья, незакрытый вопрос. Я согласилась. Я выбрала это сама. Поэтому не имею права обижаться.
Она поставила перед ним чашку, села напротив, сложила руки на столе. Пальцы дрожали.
— Но я больше не могу быть запасным вариантом. Мне тридцать шесть, Серёжа. Я хочу семью. Детей. Не обязательно с тобой. Просто... хочу. А рядом с тобой я топчусь на месте, надеясь на невозможное.
— Ты права, — выдавил он. — Я поступил с тобой... как последняя сволочь.
— Нет. Ты поступил как человек, который сам запутался. Я не держу зла.
— Оксана, я...
— Не надо, — она подняла руку. — Не надо извинений. Просто уходи. Пожалуйста.
Он встал. Хотел обнять её на прощание, но она отстранилась. Так же, как когда-то Марина.
— Оксана, спасибо тебе. За всё.
Она не ответила. Стояла спиной к нему, вцепившись в край столешницы, и Сергей видел, как трясутся её плечи. Он вышел, закрыв дверь тихо.
На улице было темно и холодно. Ноябрь вступал в свои права. Сергей сел в машину, но не завёл мотор. Просто сидел, глядя в пустоту.
Два раза за два дня его отпускали. Две женщины. Одна — потому что никогда не любила. Другая — потому что любила слишком сильно.
И вот он один. По-настоящему один.
***
Следующие две недели прошли как в тумане. Работа, дом, работа, дом. Дочерям звонил реже — Катя всё равно не отвечала, а с Лизой разговаривал через Марину, натянуто и формально: «Отец хочет с тобой поговорить. Быстро, мне через пять минут выходить».
Марина больше не звонила по ночам. Не просила посидеть с детьми. Не писала. Игорь, видимо, устроился в их жизни прочно.
Андрей ходил по квартире, как по минному полю, боясь лишнее слово сказать. Готовил молча, убирал молча. Пару раз пытался завести разговор — Сергей обрывал односложными ответами.
А потом позвонил старый знакомый, Михалыч, владелец сети кондитерских в областном центре.
— Серёга, слушай, у меня тут дело. Хочу расширяться, открыть производство своё. Слышал, ты печенье делаешь отличное. Давай встретимся, обсудим партнёрство?
— Какое партнёрство?
— Я вкладываю деньги в расширение, ты технологию и управление даёшь. Пятьдесят на пятьдесят. Серёга, это шанс выйти на другой уровень. Ты в своём цеху уже потолок достиг. А тут — новое оборудование, площади, выход на область. Подумай.
Сергей положил трубку и задумался. Новый проект — это значит с головой погрузиться в работу. Значит переезд, другой город, другая жизнь. Значит порвать последние нити, которые держали его здесь.
— Соглашайся, — Андрей стоял в дверях. — Тебе нужен новый старт.
— А дети?
— Дети вырастут. Катя уже практически взрослая, Лиза тоже не маленькая. Ты будешь приезжать, созваниваться. Но жить надо дальше.
— Легко сказать.
— А кому сейчас легко?
***
Через неделю Сергей поехал на встречу с Михалычем. Областной центр встретил его серым дождём и шумом большого города. Михалыч оказался мужиком простым, без понтов, говорил по делу.
— Я твоё печенье пробовал. Отличное. Домашнее, настоящее. Сейчас все штампуют одно и то же, а у тебя вкус, душа есть. Давай делать вместе. Я даю стартовый капитал, ты технологию. Прибыль делим честно. Что скажешь?
— Мне надо подумать.
— Думай. Но долго не тяни, предложение не вечное.
На обратном пути Сергей свернул к старому дому, где вырос. Родители давно умерли, дом продали чужим людям, но ему хотелось просто постоять рядом. Вспомнить что-то хорошее.
Он стоял у покосившегося забора, когда зазвонил телефон. Неизвестный номер.
— Алло?
— Серёжа, это Оксана, — голос был чужой, испуганный. — Прости, что звоню. У меня номер твой сохранился. Тут... тут случилось кое-что. Твоя Марина...
Сердце ухнуло вниз.
— Что Марина?!
— Она в больнице. Авария. Я узнала случайно, Лиза звонила в библиотеку, искала тебя, твой телефон был вне сети. Серёжа, там всё серьёзно.
***
Он домчал за двадцать минут, хотя обычно ехал сорок. Больница. Реанимация. Катя с Лизой в коридоре на пластиковых стульях. Катя обнимала младшую, та плакала навзрыд.
— Пап! — Лиза кинулась к нему. — Мама... мама в реанимации! Доктор сказал, может не выжить!
Катя смотрела на него сухими глазами:
— Игорь за рулём был. Пьяный. С ним ничего, а мама... Он уже сбежал, сволочь.
Сергей обнял обеих дочерей, чувствуя, как трясутся они обе под его руками. Вышел врач — молодой, усталый.
— Вы муж?
— Бывший.
— Родственники есть ещё?
— Нет. Только мы.
Врач вздохнул:
— Множественные переломы, внутреннее кровотечение. Мы сделали всё, что могли. Теперь только ждать. Сутки — критические.
***
Они ждали всю ночь. Катя молчала, Лиза дремала на коленях у отца. Сергей смотрел в окно, где разгорался рассвет, и думал — вот оно. Вот расплата за то, что он держался, ждал, надеялся. Жизнь взяла и отняла выбор.
Но в то же время он понимал: если Марина выживет, ничего не изменится. Она не полюбит его от того, что он дежурил в коридоре. Не вернётся к нему из благодарности.
А если не выживет...
Он закрыл глаза, прогоняя эту мысль.
Утром врач вышел снова:
— Пока стабильно. Перевели в палату интенсивной терапии. Родственникам можно по одному, на пять минут.
— Девочки, идите, — Сергей подтолкнул дочерей.
Катя вдруг развернулась:
— Нет. Ты иди. Ты... ты всё равно её любишь.
В её глазах стояли слёзы.
***
Марина лежала под капельницами, бледная, с синяками на лице. Глаза закрыты, дышала тяжело. Сергей сел рядом, взял её холодную руку в свою.
— Мари, держись. Девочки ждут. Им нужна мать.
Молчание. Только писк аппаратов.
— Я отпускаю тебя, — прошептал он. — Слышишь? Отпускаю. Ты была права — я держался за прошлое. За то, чего уже нет. Но если ты выживешь... живи как хочешь. С кем хочешь. Я больше не буду мешать. Не буду звонить, приезжать, ждать. Буду отцом для девочек — и всё. Остальное... остальное твоя жизнь.
Он сжал её руку, поднялся и вышел.
В коридоре ждали дочери. Сергей обнял их:
— Мама будет жить. Я знаю.
И впервые за три года почувствовал — отпустил. По-настоящему.
***
Марина выжила. Через неделю её перевели в обычную палату, ещё через месяц— выписали. Сергей оплатил все счета, помог найти сиделку, передал деньги на реабилитацию. Но не приезжал. Созванивался с Катей, узнавал о состоянии матери, но дома не появлялся.
Один раз Марина сама позвонила:
— Серёжа, спасибо. За всё. Катя сказала, ты оплатил лечение.
— Не за что.
— Я хотела... поговорить.
— Мари, нам не о чем говорить. Выздоравливай. Береги себя.
— Серёж...
— Всего хорошего.
Он положил трубку. И стало легко. Впервые за три года — легко.
***
С Михалычем договорились за два дня. Новое производство, новый город, новая жизнь. Сергей продал свой маленький цех, рассчитался с сотрудниками, собрал вещи.
Андрей проводжал его молча. На пороге обнял:
— Ты молодец. Правда.
— Спасибо, брат. За всё.
— Рад, что ты наконец понял.
***
Перед отъездом Сергей заехал попрощаться с дочерями. Катя открыла дверь:
— Пап, заходи. Мама спит, но я её разбужу.
— Не надо, — Сергей остановил её. — Я к вам приехал. Попрощаться.
Лиза выскочила из комнаты:
— Ты куда? Надолго?
Он присел на корточки, обнял младшую:
— Переезжаю в областной центр. Там новая работа, новый проект. Но я буду приезжать каждые выходные. Обещаю.
— А мы с мамой?
— Вы останетесь здесь. У вас школа, друзья. Но я всегда на связи, всегда рядом. Просто... буду жить отдельно.
Катя молчала, прислонившись к дверному косяку. Потом тихо сказала:
— Правильно делаешь, пап.
Он поднял голову:
— Что?
— Правильно. Ты слишком долго ждал. Я на тебя злилась за это. Думала — тряпка. Но теперь понимаю — ты просто любил. По-настоящему. Просто она... она не умела этого ценить.
Сергей встал, шагнул к старшей дочери, обнял её. Катя прижалась к нему, и он почувствовал, как её плечи затряслись.
— Я хотела, чтобы вы были вместе, — прошептала она сквозь слёзы. — Каждый день хотела. Но теперь вижу — это было бы неправильно. Вы... вы разные.
— Всё будет хорошо, — прошептал он. — У всех. У мамы, у вас, у меня. Просто... отдельно.
— Пап, а ты... ты найдёшь кого-то? — спросила Лиза тихо.
Сергей усмехнулся:
— Не знаю, солнышко. Но если найду — ты первая узнаешь.
Из спальни донёсся голос Марины:
— Серёжа?
Он замер. Марина появилась в дверях — худая, бледная, опираясь на костыли. Смотрела на него долго, молча.
— Уезжаешь?
— Да.
— Навсегда?
— Да.
Она кивнула:
— Прости меня. За всё.
— Уже простил. Давно.
— Я была дурой.
— Нет. Ты была... другой. А я пытался тебя изменить. Удержать. Но нельзя удержать того, кто хочет улететь.
Марина опустила глаза. Когда подняла — они были мокрыми:
— Я думала в реанимации... думала, что если выживу, всё исправлю. Попрошу вернуться. Но ты прав. Мы не подходим друг другу. Никогда не подходили. Просто я была трусихой и держалась за стабильность. А когда решила, что достойна большего... оказалось, что кроме тебя мне никто не нужен был по-настоящему. Но понять это можно только потеряв.
— Мари, береги себя. Девочек. Будь счастлива. Если сможешь.
— А ты?
— Я попробую.
Он вышел, не оборачиваясь. За спиной услышал всхлипывания Лизы, тихий успокаивающий голос Кати. И голос Марины, срывающийся на рыдания.
***
Областной центр встретил его вечером. Дождь, пробки, незнакомые улицы. Михалыч снял ему однушку в новом районе — чистую, пустую, безликую.
Сергей сидел на голом полу, прислонившись к стене, и смотрел в окно на огни чужого города.
Телефон завибрировал. Сообщение от Оксаны:
«Серёжа, Катя позвонила, сказала, что ты уехал. Желаю тебе найти то, что ищешь. Ты хороший человек. Просто запутался. Не держи зла.»
Он улыбнулся грустно и набрал ответ:
«Спасибо. Прости, что так получилось. Ты заслуживаешь лучшего. Найди его».
Через минуту пришёл ответ:
«Найду. И ты найдёшь».
***
Прошло четыре месяца. Производство запустилось, заказы пошли, дело росло. Сергей работал по четырнадцать часов в сутки, приезжал к дочерям раз в две недели — чаще не получалось.
Марина восстанавливалась медленно. Она устроилась на работу администратором в небольшую гостиницу — зарплата копеечная, но хоть что-то.
Звонила Сергею редко, только по делам, касающимся детей. Голос был тихим, виноватым. Он отвечал спокойно, помогал деньгами, но близости больше не было. Канат оборвался.
В июне Михалыч привёл на производство нового технолога — Людмилу. Тридцать восемь лет, разведена, двое детей. Жёсткая, требовательная, с острым языком. Они сразу не поладили.
— Ваше печенье хорошее, но рецептуру надо менять, — заявила она на первой же планёрке. — Слишком много сахара, тесто тяжёлое.
— Это авторская рецептура, — огрызнулся Сергей. — Люди берут именно за вкус.
— Люди берут, потому что не пробовали лучше.
Они спорили три недели. Потом он попробовал её вариант — и признал, что она права.
— Ладно, ты выиграла, — буркнул он.
— Я не выигрывала. Я делала работу, — ответила Людмила. — Но раз уж признал поражение, угости обедом.
Они сходили в столовую при производстве. Разговорились. Оказалось, у неё похожая история — муж ушёл к молодой любовнице, оставил с детьми и ипотекой.
— Первый год я думала, что умру, — рассказывала она, помешивая чай. — Плакала каждую ночь. Потом поняла — он сделал мне подарок. Освободил от иллюзий. Теперь я живу для себя и детей. И знаешь что? Мне хорошо.
— Правда? — усомнился Сергей.
— Правда. Не каждый день, конечно. Иногда накрывает. Но в целом — да. Я свободна. От ожиданий, от надежд, от привязанности к тому, кто меня не ценил.
Сергей задумался:
— А ты не боишься остаться одна? Совсем?
Людмила пожала плечами:
— Лучше одной, чем с тем, кто делает несчастной. А если встречу кого-то — встречу. Не встречу — переживу. Мне тридцать восемь, не шестнадцать. Я не умру без любви.
Он засмеялся. Впервые за долгое время — искренне.
***
Через год Катя поступила в университет. В областной центр. Сергей помог с общежитием, деньгами на первое время. Она зашла к нему на производство:
— Пап, покажешь, где работаешь?
Он провёл экскурсию, познакомил с коллективом. Людмила обняла Катю:
— Вылитый отец! Такая же упрямая, да?
— Хуже, — засмеялась Катя.
Вечером они сидели в его квартире, пили чай. Катя смотрела на отца долго, потом спросила:
— Ты счастлив?
Сергей задумался:
— Знаешь... я спокоен. Это не счастье, наверное. Но это хорошо.
— А мама... мама не счастлива. Она каждый день плачет. Говорит, что всё потеряла.
— Катюш, это её выбор. Её жизнь.
— Но ты же любил её!
— Любил. Но отпустил. И знаешь, что понял? Любовь — это не цепи. Не долг. Не обязанность терпеть и ждать. Любовь — это когда обоим хорошо вместе. А нам не было хорошо. Мне — больно, ей — тесно. Это не любовь. Это созависимость.
Катя вытерла слёзы:
— Ты изменился.
— Наверное.
— В хорошую сторону.
Он обнял дочь. И почувствовал — всё правильно. Он сделал правильный выбор.
***
Прошло полгода. Производство расширилось, открыли два фирменных магазина. Сергей стал совладельцем успешного бизнеса. Купил квартиру побольше, перевёз к себе Лизу — она захотела учиться здесь же, рядом с отцом и сестрой.
Марина осталась одна в их старой квартире. Звонила редко. Один раз попросила денег в долг — Сергей перевёл, не спрашивая на что.
Катя сказала, что мать встречается с кем-то новым. Сергей пожал плечами:
— Хорошо. Пусть будет счастлива.
— Пап, а ты? Ты так и будешь один?
— Не знаю, солнышко.
Но в глубине души он уже знал ответ. Людмила. Они встречались всё чаще — то на обед зайдут вместе, то после работы в кино. Не как пара — как друзья. Но он чувствовал, что что-то меняется. Медленно. Осторожно.
Однажды вечером, после планёрки, она задержалась:
— Серёж, можно вопрос личный?
— Валяй.
— Ты всё ещё любишь бывшую жену?
Он долго молчал. Потом честно:
— Не знаю. Думаю, нет. Думаю, я любил образ, который сам придумал. А её настоящую я, наверное, и не знал никогда.
— А готов попробовать снова? Полюбить. Кого-то другого.
Он посмотрел на неё. На усталые умные глаза, седые пряди в тёмных волосах, на морщинки в уголках губ.
— Попробовать... наверное, готов. Только медленно. Очень медленно.
Людмила улыбнулась:
— Медленно — это хорошо. У меня тоже нет сил на бурные романы. Давай просто... попробуем?
— Попробуем.
***
Через два года Сергей и Людмила поженились. Тихо, без пышности — расписались, собрали детей на ужин, всё.
Марина прислала поздравление в сообщении: «Счастья вам. Серёжа, прости меня. Я всё поняла. Слишком поздно».
Он ответил: «Спасибо. Береги себя».
И закрыл переписку.
***
Прошло ещё пять лет. Бизнес процветал, Катя вышла замуж, Лиза училась в университете. Людмила родила ему сына — поздний ребёнок, но такой желанный.
Сергей держал крошечного мальчика на руках и думал — вот оно. Второй шанс. Новая жизнь. Без боли, без ожиданий, без иллюзий.
Просто жизнь. Настоящая.
Людмила обняла его со спины:
— О чём думаешь?
— О том, что стоило отпустить прошлое. Чтобы найти будущее.
— Жалеешь о потерянных годах?
Он покачал головой:
— Нет. Это был мой путь. Мои ошибки. Мои уроки. Без них я бы не стал тем, кто я сейчас.
— А кто ты сейчас?
Сергей улыбнулся:
— Счастливый человек.
И это была правда.
Подписывайтесь. Делитесь своими впечатлениями и историями в комментариях , возможно они кому-то помогут 💚