- А когда ей рожать?
- Отпуск скоро заканчивается, так что дня через два, чтобы к выходу на работу Коля был в норме, - успокоившись, объясняла Вероника.
- Я вижу, ты, как всегда, всё уже продумала и приготовила.
В назначенный день мы все отправились за город на дачу. Маленький, но уютный домик располагался в малонаселённом садовом товариществе среди соснового леса. Вероника купила его по случаю меньше года назад. Летом мы там прекрасно проводили время. В доме можно было жить и зимой, но из-за меня пришлось вернуться в город. Сейчас там почти безлюдно. Поздней осенью все дачники уже вернулись в свои городские квартиры. Вероника мудро решила, что там будет удобнее. В квартире хоть и была установлена хорошая звукоизоляция, но, как я потом поняла, не достаточная для того, чтобы соседи не всполошились.
Прихватив всё необходимое, загрузились в машину. По дороге закупили продукты на несколько дней и в приподнятом настроении помчались за город. Вероника спешила завершить эту затянувшуюся жестокую игру, Николь радовалась скорому завершению испытаний, а я радовалась за них обоих. К завтрашнему дню всё должно окончиться.
«Родильное отделение» в нашем домике, оказывается, было приготовлено заранее. И когда Вероника всё успела?!
Николь приняла душ и выполнила все гигиенические процедуры, как перед настоящими родами. Одетая в длинную ночную рубашку, она легла на кровать и, с нескрываемой тревогой, следила за манипуляциями «акушерки». Конечно же, она волновалась. Впереди её ждала боль. Она ведь всё это уже видела. В какой-то момент Николь даже запаниковала, попыталась вырваться, но было поздно. Вероника уже успела надёжно зафиксировать тело «роженицы» ремнями и липкой лентой.
- Ты будешь присутствовать? – спросила меня Вероника.
- Нет, Ника, я боюсь, мне уже стало страшно.
- Ну, и правильно. Нам будет проще. Займись едой. Нам рожать долго, проголодаемся.
- Всё будет хорошо, милая, - с грустью заверила я Николь, - ты справишься. Я за тебя буду переживать.
Я обняла распростёртое тело, как можно нежнее расцеловала её лицо и, расплакавшись, удалилась из спальни.
Несколько часов подряд я слышала только глухие стоны нашей Николь и ободряющий голос Вероники. А снаружи разыгрывалась непогода. Ветер всё усиливался. Мелкий дождик, накрапывавший с вечера, превратился в ливень. Всё будто нарочно совпало. Николь кричала всё чаще и сильнее, а погода бесилась с большей силой. За окнами хлестали потоки дождя, налетал шквалистый ураганный ветер, что-то громыхало на крыше, в лесу трещали стволы деревьев. Где-то совсем рядом, со страшным скрежетом выворотило с корнем дерево. Оно рухнуло, и в доме погас свет. Меня охватил такой ужас, что я в панике забилась в угол, обхватила голову руками и со всей силы зажмурила глаза. Я скулила, как маленький щенок и даже описалась как в детстве, только сразу этого не заметила. В комнате было темно и жутко, а мозг разрывался от дикого крика. Николь кричала каким-то зверским, охрипшим голосом, захлёбываясь собственными воплями.
Мне казалось, что этому кошмару не будет конца. Но продолжалось это на самом деле несколько минут. Как-то внезапно всё стихло. Вдруг замолчала «роженица», моментально стихла буря, прекратился ливень. На секунду в доме воцарилась оглушающая тишина. Я ещё не успела осознать всё происшедшее, как из соседней комнаты донёсся плачь новорожденного ребёнка.
«Ребёнок родился?! – ошарашено удивилась я. – Ребёнок? Откуда здесь ребёнок? Она действительно родила?!» Мозги мои тогда точно свернуло набекрень. В тот момент я действительно поверила в чудо. Состояние моё было таково, что я совершенно забыла про нашу игру. Мне всё казалось настоящим, и беременность Николь, и эти роды, и месяц мнимой беременности растянулся для меня на девять. Ещё минуту я сидела обалдевшая в углу, а потом вскочила и бросилась на голоса. Больно ударилась в темноте о стол и со всего маха грохнулась на пол, зацепив скатерть с посудой. Звон бьющихся тарелок, наконец, привёл меня в чувство.
Я корчилась на полу и завывала от боли, а потом вдруг расхохоталась, как придурошная. Сдали нервы.
- Санечка, ангел мой, ты не сбрендила, случаем, от страха? – услышала я смеющийся голос Вероники. Она стояла в проёме двери с большим электрическим фонарём в руке. Её голос, такой добрый, родной, щемящий душу, окончательно привёл меня в равновесие. Я замолкла и на четвереньках подползла к своей любимой, тихо обняла её колени, и душа моя наполнилась радостью спокойствия. Всё! Всё кончилось!
- Как Николь? – через минуту спросила я снизу.
- Нянчит младенца, - задорно пошутила Ника, - наша молодая мамочка!
Она повернула луч фонаря к кровати, и я увидела измученное, но счастливое лицо Николь. Она была уже свободна и прижимала к груди свёрток с «младенцем».
Я поднялась, кривясь от боли, и подошла к кровати. Слёзы радости затуманивали мои глаза. Я целовала её липкий холодный лоб, солёные щёки, сухие улыбающиеся губы, шептала ей всякие нежности. Вокруг горели свечи, и я смогла разглядеть личико куклы-младенца, что продолжала прижимать к своей огромной груди Николь. Я видела такую куклу в магазине, и там она тоже плакала очень правдоподобно.
Вероника оставила нас наедине и наводила порядок в разгромленной гостиной. Торжественный ужин не состоялся. Все были так измотаны этим последним испытанием, что, наскоро перекусив, улеглись спать уже на исходе ночи.
На следующий день электричество так и не починили, а оставаться в холодном доме без света не было никакого смысла. Мы с Вероникой снова загрузили всё привезённое в машину и уложили на заднее сидение Николь. Сидеть она не могла, да и ходила с трудом. Не знаю, что с ней вытворяла Ника, но боль до сих пор давала себя знать. Ещё бы, если меня её крик вывел из равновесия, то каково было ей самой!
Вероника почти не разговаривала всю дорогу, и лишь одобрительно улыбалась на наши с Николь воркования, когда я в очередной раз оборачивалась назад и радостно видела счастливое лицо нашей подружки. Бурных восторгов не было, но у каждой из нас была своя тихая радость.