Для тех, кто не читал начало.
Через три дня Николь поправилась, и мы решили устроить пышную вечеринку, так сказать, выпускной вечер, по случаю окончания обучения Николь. Пригласили друзей, я притащила нескольких однокурсников, накупили всякой вкуснятины, цветов, и ударились в безудержное веселье. Праздник удался на славу. Не знаю, кто как, а я совершенно не помню, как расходились гости.
Очнулась я на диване в гостиной с больной головой и страшной засухой во рту. Раздеться, по всей видимости, уже не было сил потому, что даже один туфель остался на ноге. А вот Вероника, в объятиях которой я и проснулась, была совершенно обнажена. Но не это меня поразило, а то, что я увидела, как только открыла глаза. Это был обнажённый Николай. Вечерний макияж, оставшийся от Николь, размазался по лицу и испачкал подушку. Он разметался по постели, лёжа на спине без одеяла. И… о, Боже! Его мужское достоинство торчало во всей красе. Сначала я даже не поняла, что это торчит из Николь, но сон быстро слетел и всё встало на свои места. Надо признаться, «аппарат» его выглядел внушительно, и я это с удивлением отметила. Нет, я видела такое не впервые, видела и другие мужские гениталии, но этот его… был достоин похвалы. Только вот портили его ужасные кровоподтёки и ссадины. «Это последствия «родов» - пришла мне догадка, и тут же я ужаснулась, - «А что же было три дня назад?!».
Неуклюже вылезая из постели, я разбудила Николая. Он открыл глаза, увидел меня, глазеющую на него обнажённого, вскочил, как ужаленный, мгновенно прикрылся подушкой и, виновато улыбаясь, помчался в комнату Николь. А я, зевая и потягиваясь, поплелась на кухню к холодильнику.
В этот день мы провожали Николая. Он собрал свои вещи и вещи Николь. Вероника и я изъявили желание проводить его до места прежнего пребывания. Он, с благодарностью, согласился. Долго добирались по вечерним пробкам, трогательно расцеловались при расставании, а потом так же медленно возвращались домой с мокрыми лицами и красными от слёз глазами. Вероника, как всегда, взяла себя в руки быстрее, а я ещё долго поскуливала, вытирая слёзы.
- Да ладно тебе, хватит уже разводить сырость, - стараясь быть весёлой, сказала Вероника, - всё же хорошо. Всё кончилось благополучно.
- Тебе совсем не жаль? – сквозь слёзы спросил я.
- Жаль, конечно. Николь была миленькая девочка. Но я рада, что эта игра закончилась. Как же я устала!
- Ты устала издеваться над ней? – вдруг встрепенулась я. – А она, не устала?
- Устала не она, а он, - Ника сделала ударение на слове «он». – Вообще он замечательный парень. После всего, что я с ним вытворяла, даже стала уважать его, как мужчину.
- Мужчину?! – шокировано, удивилась я.
До меня всё ещё не доходило, что моя подруга говорит о Николае, в то время, когда я грустила о Николь.
- Да, да, Санечка, ангелочек мой, - ласково произнесла Вероника, - да ни одна женщина бы добровольно не пошла на такие пытки, мы идём на это поневоле, нас гонит инстинкт, тупой инстинкт продолжения рода, а он согласился. И не отказался от задуманного, как бы я его к этому не принуждала. Вот это настоящее мужество! Да, с головой у него не всё в порядке. Но врачи ему не помогут.
- Я тебя не узнаю! – слёзы мои высохли.
- Я сама себя не узнаю.
- Так, может, это ты так после вчерашнего говоришь! – вдруг впервые приревновала я. - Что у вас было?
- Ах, это! – усмехнулась Ника. – Так, дурачились.
- Дурачились?! – взвилась я. - Это голышом-то, с мужиком?! Я утром видела, какая у него дурилка торчала!
- Да успокойся ты, глупенькая. Ничего такого не было, честное слово. Ты мне не веришь?
- А что тогда было?
- Ну, что, что, - пожала неуверенно плечами Вероника, - ты вырубилась, гости расползлись, мы остались наедине. Нам стало скучно, и мы устроили друг другу стриптиз. А когда он обнажился совсем, я увидела, как изуродовала его мужскую красоту. Расчувствовалась по пьянке, стала просить у него прощения, пыталась его приласкать. Он меня благодарил всячески, но не поддался. А потом мы просто надрались и вырубились рядом с тобой. Вот и всё приключение.
- Ты его ласкала?! Ласкала там…? – всё ещё ревнуя, возмутилась я.
- Ну, погладила жалеючи. И что?
- И всё-таки, ты пыталась его соблазнить?
- Дурёха ты моя, ревнивая! Да успокойся, не было ничего, - успокаивала меня Ника, а потом, задумавшись, добавила. - Взрослеешь.
Не сразу я успокоилась, да и смутное подозрение не покидало меня долго. Но, в конце концов, я всё забыла, и вновь моя богиня поднялась на Олимп.
Мы старались вернуться к прежней жизни, но долгое время вспоминали о Николь. Гардеробная ещё долго не могла вернуться на своё место. Жаль было уничтожать уютное гнёздышко, так любовно и дружно устроенное нами.