Началоhttps://dzen.ru/a/aQtSet6usUJOYpfW
Алтея Лесик - главная подозреваемая. Именно она получила лавку старой Агнии по наследству, и особого горя по мертвой бабуле в ней я не заметил. Она - неинициированная ведьма, почти не пользующаяся магией, но в ее чемоданах я уже обнаружил сумку, полную ядов. Кроме того, она всеми возможными способами пытается помешать следствию…
Незаконченное письмо Фаина Латируса в гильдию искателей, написанное через три дня пребывания в Ясновце.
Фаин
Зелья получились насыщенного золотого цвета - самые сильные из всех, что я готовил. Впрочем, я не знал, будет ли этого достаточно для того, чтобы помочь Туру. Рана была страшная. А еще - ее точно нанес не только арбалет.
Пока Алтея пыталась что-то поделать с раной - и травами, и чарами, и каким-то уж совсем непонятным мне ведьмовством, я немного поговорил с Гестой. Она выглядела ужасно разбитой, но, рассказывая о муже, немного ожила: вместо пустоты в ней появилась злость.
– Я нашла его на поляне – прямо на окраине леса, - прошептала она, прижимая платочек с успокаивающим зельем себе к носу. - Он ушел еще день назад, а вечером началась страшная гроза, и она продолжалась целую ночь... я думала, что он остался в избушке в лесу – там есть одна, давно уже заброшенная. Поэтому не переживала слишком сильно.
Я перебил Гесту, потому что очень уж хорошо помнил избушку в лесу.
- Тура там не было.
Геста даже не заплакала – она втянула воздух и зажмурилась, словно надеялась, что эти простые действия заставят все проблемы исчезнуть.
- А наутро он... он не вернулся, и я пошла его искать. Он не сам дошел на опушку леса. Кто-то тащил его, я видела след в траве. Но тогда мне, конечно же, было не до того. И целитель…
Геста снова заплакала, и я оставил ее в надежных руках Зелы, а сам поспешил обратно в лавку, варить зелья.
Вот только когда эти зелья выстроились аккуратной строчкой в сумке, я уже не был уверен, что они подействуют. А это же были сильнейшие зелья исцеления из тех, что я готовил!
Но рана Тура была окутана чарами, загноение ... словно он лежал в лесу не ночь, а значительно дольше.
Я впопыхах закрыл за собой дверь и бросился в деревню. Нога болела даже сильнее, чем обычно. Мне тогда помогли лучшие целители Солеса. Королевский врач стоял надо мной днем и ночью в течение недели – и все равно они едва спасли мне ногу. Было чудом, что я все еще ходил. О том, чтобы отказаться от палки, я не мог и мечтать.
Но Тур... я не сомневался в способностях Алтеи, но она все же не была целительницей – только чрезвычайно умелой травницей и, казалось, потенциальной властительницей Ясновца.
Я о таких слышал, или скорее читал еще когда-то давно. Еще до Великого сожжения, когда драконовый огонь окропил Солес, ведьмы правили на своих землях не хуже королей. Они имели особую связь с лесами и полями, на своей земле становились могущественнее – настолько могущественнее, что никто не мог отнять у них власть.
Но когда большая доля земель столетия назад превратилась в пустошь, тогда и немногочисленные властительницы исчезли. О могущественных ведьмах остались только легенды и предания – и если бы какие-то несколько месяцев назад мне кто-то сказал, что в Алтее течет кровь такой силы, я бы засмеялся.
Но сейчас мне было совсем не до смеха – потому что я же видел ее. Видел, как она почти преображалась, видел, как колдовала, не замечая. Я касался ее потоков магии – и они напоминали весеннюю полноводную реку, стекающую с горных вершин.
Я задумчиво толкнул дверь дома Гесты и поставил сумку с зельями у кровати Тура. Алтея, все еще в ночной рубашке и с наспех заплетенной косой, сидела над мужчиной и пыталась влить ему в рот какой-то отвар из трав.
Она сперва даже не заметила меня; под глазами у нее залегли густые тени, а кожа побледнела от истощения. Я осторожно коснулся пальцами ее волос, завел за ухо непокорную прядь, лезшую ей в лицо. Алтея встрепенулась и обернулась ко мне.
- Фаин, - прошептала она на удивление слабо и почти умоляюще.
Я не стал спрашивать, все ли в порядке – потому что уже знал, каким будет ответ. Только сел на пол рядом с Алтеей и позволил себе обнять ее на несколько слишком коротких мгновений, а потом оставил поцелуй у нее на лбу.
После этого мы оба взялись за снадобья – втирали их в рану, вливали их в рот, вплетали в них заклятия, пропитывали ими бинты. Когда работа уже была почти закончена, а Тур все еще оставался без сознания, с телом, покрытым больным потом, она стихла, но спокойно сказала:
- Нет смысла ехать в Равель за целителем. Он все равно не успеет.
Я глянул на Алтею искоса. Она села ровнее, и говорила так, словно уже приняла какое-то решение-и к тому же такое, что вряд ли мне понравится.
- И что же мы тогда будем делать?
На мгновение в голове промелькнула мысль, что она просто позволит Туру погибнуть, но она была такая глупая и настолько не соответствовала всему, что я знал об Алтее Лесик, что я ее сразу же отмел.
- Ты останешься здесь. Будешь следить за Туром, передавать ему чары. Сделаешь все, чтобы он оставался живым до завтрашнего утра.
Я нахмурился. Алтея же тем временем встала и накинула плащ. Куда она собралась?
- А я пойду в лес и найду полуденник. Свежий цветок - единственное, что может его исцелить.
Она уставилась на меня серьезным, уверенным взглядом – а я удосужился только на то, чтобы взять ее за ладони и открыть рот. Впрочем, я закрыл его еще до того, как успел что-то сказать, ведь понял, что Алтея была права.
Один-единственный раз мне довелось увидеть, как действует полуденник – он мог залечить даже самые страшные раны, даже самые смертельные болезни. Однажды он вылечил короля; и обычно чрезвычайно редкий, практически исчезнувший с лица Солеса полуденник использовали именно для таких людей – для королей и королев.
Но Алтея, не колеблясь ни минуты, решила идти за ним в опасность, чтобы вылечить дровосека.
– В лесу опасно, - сказал я, уже зная, что это ничего не даст. - Ты сама говорила, что твоя магия в лесу непокорная. А что, как…
Мой голос прервался, и я смущенно отвернул голову. От мысли о том, что Алтея проходит перевоплощение в птицу одна, где-то в чаще леса, ее кости ломаются и перестраиваются, меня бросало в холодный пот.
– Я справлюсь, - ответила она. - Ты же знаешь, что я справлюсь.
Я только поджал губы, все еще не выпуская из рук ее ладоней. Они были холодны, словно лед - и это значило, что сил в ней осталось совсем немного. Но я знал, что стоит мне предложить ей отдохнуть, как она окинет меня ледяным взглядом и даже не удостоит ответом.
– Тот, кто ранил Тура, все еще может быть там, - продолжил я. Знал, что это не заставит Алтею остановиться, и все же не мог не попробовать. - Я не…
” Не выдержу потерять тебя", - осталось несказанным, однако я был уверен, что Алтея поняла. Она непривычно мягко высвободила ладонь и поднесла ее к моей щеке, уже заросшей светлой, едва заметной щетиной. От ее прикосновения по коже пробежали мурашки и щекотка, и я не удержал слабую, усталую улыбку.
– Я буду осторожна, - Алтея посмотрела мне в глаза прямо и убедительно, склонилась ближе и сложила голову в изгиб моей шеи. Ее растрепанные волосы на затылке коснулись моего подбородка, и я вдохнул ее запах – лечебные травы. - Обещаю.
На мгновение она прикрыла глаза, и я позволил себе то же самое – и все словно остановилось. По крайней мере я мечтал об этом – лишь бы время никуда не спешило, лишь бы ничего не гнало Алтею прочь от меня. Лишь бы мы могли замереть вот так, вместе, на долгие годы.
Лишь бы я мог остаться с ней навсегда.
– Ты не знаешь, как сорвать полуденник, - выдвинул я последнее возражение.
Алтея подняла голову и посмотрела на меня прямо и чрезвычайно проницательно.
- Не знаю. Но знаешь ты.
Я замер на месте, и руки и лицо словно похолодели в мгновение ока. Взгляд Алтеи был таким проницательным. Неужели она знала? Уже знала?
Я еле сдержал желание отступить на несколько шагов, а травница, заметив мое смятение, чуть склонила голову.
- Фаин, я знаю, что ты не обычный зельевар, – сказала она с легкой улыбкой. Доброй, не разъяренной. - Как я могла не догадаться? Ты слишком искусен.
- Нет, я не...
Она заставила меня смолкнуть одним взглядом.
– Так. Не спорь. Я видела, как ты варишь зелья – и я видела, как понимаешь их, как горишь этим. Лучше бы уж ты был главой Гильдии, чем этот Латирус – возможно, тогда она наконец стала бы приличным местом.
Внутри меня узел сжался так сильно, что я уже едва мог дышать.
- Ты такой искусный, что тебе должны были доверить секрет сбора полуденника, – продолжила Алтея убежденно. - Я уверена.
Мне не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть – потому что это была правда. Мне доверили его еще до того, как я стал председателем – и по большей части из-за того, что о большей части ритуала я догадался сам.
Весь он – от начала и до конца, был описан в моей записной книжке. В той же, где скрывались также улики против Алтеи, недописанные письма к Дарию и Вассе, где я держал важную переписку с гильдией искателей.
Я мог выдрать один листик и передать его Алтее. Разочаровать чернила, чтобы она могла прочитать текст, и не выдать ни одного своего секрета. Но поступить так сейчас - значит окончательно и навеки потерять ее доверие. Я уже и так зашел слишком далеко и не представлял на самом деле, хватит ли в ней приязни ко мне, чтобы бы простить.
Поэтому я рукой нащупал пояс, а потом отцепил от цепочки записную книжку. В последний раз сжал ее пальцами, решаясь, а потом протянул девушке.
Алтея приняла записную книжку осторожно, словно она была какой-то музейной ценностью. Я видел, как она заинтересованно смотрела на неё раньше, но никогда не выдавала своего интереса вслух; к тому же я был убежден, что она никогда не осмелится читать её – в отличие от меня, она имела хорошие манеры.
Кроме того, записная книжка была зачарована именно для таких случаев.
- Пароль - Amоre scientiam.
Алтея осторожно провела пальцами по корешку записной книжки, от множества добавленных, вклеенных и вшитых страниц она распухла и еле держалась вместе.
– Влюблен в науку, - легко перевела она. Ее глаза блуждали то по книжке, исписанной моим быстрым и неразборчивым почерком, то снова по моему лицу.
- Уже не только, - едва слышно сказал я.
Алтея посмотрела на меня несколько смущенно и неуверенно. Я осторожно сжал ее предплечье, и она выдохнула легким облачком, губы разжались, как два лепестка пиона.
- Я влюблен в тебя, Алтея. Что бы ты ни узнала, – я прерывисто выдохнул, а потом заставил себя продолжить. - Я хочу, чтобы ты знала – я тебя люблю.
Стоило мне сказать эти слова, как узел внутри, вязавшийся и затягивавшийся последние месяцы почти незаметно, наконец ослаб. Не рассыпался полностью – это бы произошло только после того, как Алтея узнает правду, но все же ослаб.
Я не ожидал от нее ответа – но все же почувствовал разочарование, когда Алтея промолчала. Но она прижалась ко мне, обнимая своими длинными, как лозы, руками, а тогда сама прижала к моим губам поцелуй.
***
Как только начало смеркаться, Алтея начала собираться в путь. Несмотря на название, определенно намекавшее на время, когда цветок нужно было собирать, на самом деле сорвать его до сих пор удавалось только во время часа ворона – самый темный час ночи.
Алтея в последний раз перетерла травы в ступке, наложила отвар на бинты, а уж их – на ногу Тура, и практически никем не замеченная, выскользнула в лес.
Я смотрел ей вслед, пока ее фигура не растворилась в темноте, и еще какое-то время потом. Внутри бушевал страх и за нее, и за то, что она узнает этой ночью. Как только она откроет записную книжку, уже, вероятно, не сможет сдержать любопытства – да и я практически дал ей разрешение все прочитать.
Поэтому я старался не думать о том, как она вернется: злая, очень злая. Выгонит меня из лавочки, и не будет кричать – Алтея Лесик никогда не кричала – вместо этого она вернется к своей привычной собранной холодности и спокойно укажет мне на дверь из ее жизни.
Чтобы хоть немного оторваться от мыслей об Алтее, я вернулся к кровати Тура. Передавал ему свои чары, пока их хватало, а потом – еще немного. Мужчина едва держался и я не знал, хватит ли его сил, даже с моей помощью, до утра. Рана гноилась, и ядовитые чары тянулись все дальше, захватывая не только икру и колено, но уже и бедро.
Рядом что-то шуршало, и я оглянулся, ожидая увидеть Гесту или еще кого-то из крестьян. Но там никого не оказалось, по крайней мере на первый взгляд. Потом по ноге меня мазнул хвост, а черная, как ночь, Ютта уселась в ногах у Тура.
- Хороший он человек, - проскрипела она. - Беспокоится за лес. За всю жизнь не вырубил ни одного живого дерева – только сухие и больные.
Я молча кивнул. Откуда Ютта это знала?.. Чем дольше я думал о коте, тем менее вероятной казалась версия Алтеи о том, что это Агния его очаровала. Внутри этого тела точно был человек, но как он туда попал?
- А травница ..., - Ютта фыркнула. – Трусиха.
- Зачем ты сюда пришла? - устало обронил я. Рука уже начала неметь от того, сколько чар я отдал, но остановиться я не мог. - Обижать Алтею? Она сейчас все делает, чтобы его спасти.
Ютта долго молчала. Она недовольно махала хвостом, и иногда он задевал больную ногу мужчины на кровати, но тот не замечал.
– Не все, - прогуглила Ютта. - Силу свою она еще не приняла. Никак не станет властительницей, а на этом же все дороги сходятся. Как она не понимает?..
Я поднял на кота глаза. Ютта прищурил свои и смотрел на меня хитро, недовольно.
- А ты, зельевар, и от того хуже. Зачем соврал?
Я только поднял бровь, почти не удивленно. Но все же спросил:
- А ты откуда знаешь?
Если бы кот мог вздохнуть, он именно это и сделал бы.
- Я все вижу, что в лавке происходит. Возможно, травница слишком воспитана, чтобы читать твои письма, но я таким недостатком не страдаю, Латирус.
Я поджал губы.
- Я ей все рассказал.
Ютта на это только покачал своей угольной головой, и камешек, прицепленный к его шее, качнулся в такт движениям.
- Не рассказал. Дал возможность узнать и желательно, чтобы она была как можно дальше от тебя в этот момент. Думаешь, что так лучше сделаешь?..
Я только тяжело, судорожно выдохнул. Я не знал. Я уже совсем ничего не знал – но уже и ничего не мог изменить.
Тур тяжело вздохнул, словно вместе со мной, и я передал ему еще немного от тех крошек магии, что у меня оставались. Ночь обещала быть долгой.
Продолжение следует...