Началоhttps://dzen.ru/a/aQtSet6usUJOYpfW
Все простыни были в крови, темной массе навоза и сукровицы, а сама нога ... Мне приходилось до сих пор лечить ожоги от полуденника, страшные ранения, которые могли наносить дикие кабаны и лоси, если потревожить их в неподходящее время, но это…
Здесь все было в разы хуже.
Я осторожно сделала полшага к кровати, и тяжелый запах болезни стал еще ощутимее, чем на противоположном углу комнаты. Тур тихо застонал, и тогда Геста пронеслась мимо меня, как ураган.
Она обтерла лицо мужа чистым платочком, подбила ему подушку, поправила на какие-то несколько сантиметров одеяло, и подняла умоляющие глаза на меня.
- Пожалуйста, Алтея, - выдохнула она тихо-тихо. - Пожалуйста, верни мне его.
Я смогла только кивнуть.
Оставшееся расстояние преодолела уже за несколько шагов и не стала отвлекаться. Рана была в критическом состоянии – она гноилась уже так сильно, что раненую плоть за ней увидеть было почти невозможно. Рядом стояла какая – то миска с отваром и тряпкой - вероятно, ранение Геста все-таки промывала. Вот только казалось, что эффект это дало совершенно противоположный.
- Зажгите свет, - отдала я отрывистый приказ. Геста подчинилась сразу же, и под потолком загорелся шар мягкого света. Под ним рана выглядела даже хуже – если такое вообще было возможно. Я видела кости, жилы и мышцы в ноге – и вообще не могла представить, как такого ранения мог нанести один арбалетный болт.
Да и откуда он взялся, тоже пока не понимала.
- Фаин, передай зелье исцеления, - я протянула руку в сторону, но через несколько мгновений она так и оставалась пустой. Никакого движения я также не замечала. - Фаин?
Я оглянулась на зельевара. Он стоял перед порогом, как и когда мы только что вошли, и совсем не двигался. Только смотрел на рану Тура с каким-то ужасом в глазах, и словно совсем меня не слышал.
- Фаин! - я прибавила металла своему голосу. Мужчина встрепенулся. Его глаза едва сфокусировались на мне, и я удержала его взгляд. - Все в порядке. Ты должен собраться.
Я не знала, что произошло в его прошлом – боялась спрашивать. Но об одном гадать не приходилось – рану на своей ноге, которая мешала ему ходить, получил он не самым приятным способом. Вероятно, ранение Тура напомнило ему о собственном.
И как бы я ни хотела подойти к Фаину и успокоить его, коснуться непокорного ежика волос и прижать к себе, сейчас было не до этого. Тур дышал тяжело. Медленно, а иногда – слишком быстро, слишком поверхностно.
Я не знала, сколько у него оставалось времени.
Фаин сдвинулся с места и начал ковыряться в своей сумке. Он передал мне сперва одно зелье, потом второе, и я принялась за работу. Зельевар все время был рядом – подавал мне пинцет и чистую ткань, выходил заменять воду и передавал Туру магию, когда только мог.
Вот только чары не слишком помогали. Даже мои. В какой-то миг я забыла об угрозе безумия, или скорее решила сознательно ее проигнорировать. Но чары, упругими лозами вырывались из-под пальцев, и словно терялись где-то по дороге к Туровой ране.
Они только вернули лесорубу немного цвета на лицо и заставили его дышать ровнее, погрузиться в спокойный сон – но рана выглядела так, как и до того.
Геста проскользнула в комнату тогда, когда в окно начал пробиваться рассвет. Голова у меня гудела от непривычного использования магии, а руки тряслись от истощения. Фаин работал рядом - на колене пытался замешать простенькое зелье, которое мне нужно было еще с полчаса назад.
Я понимала, что дальше так продолжаться не может.
- С ним ... с ним все будет в порядке? - спросила Геста. Она заломила руки и избегала смотреть на своего мужа – это причиняло ей страшную боль. Я медленно подняла к ней взгляд.
Я очень хотела сказать Гесте хорошие новости – или по крайней мере что-то отдаленно обнадеживающее, как это мог бы сделать Фаин, но я им не была. И я не умела приносить ни хорошие, ни плохие новости.
Мне не понадобилось даже разжимать рот – Геста все прочла у меня на лице, как в открытой книге, и, приложив руки к лицу, казалось, даже прекратила дышать. Она так и стояла, совсем чуть-чуть расшатываясь из стороны в сторону, словно надеялась как-то укачать свое горе.
- Если бы ты пришла по крайней мере на полдня раньше..., – тихо выдавила я.
Геста подняла ко мне мутные глаза и медленно опала на пол, как кукла, которой перерезали ниточки. Я сразу же бросилась к ней, Фаин – тоже.
– Надо вынести ее на свежий воздух, - направила я. Фаин молча кивнул, и мы, подхватив Гесту под мышки, понесли ее к выходу.
На улице людей за ночь стало меньше, но разошлись еще не все, и наше более чем драматическое появление сразу же заметили. Снова послышались перешептывания, я уловила обрывки разговоров – и только две женщины подскочили со скамьи, освобождая ее.
Я благодарно кивнула, мы сложили женщину на искусно вырезанную скамейку – вырезанную рукой Тура. Фаин потянулся к поясу за каким-то очередным зельем, на этот раз уже не для Тура, а для Гесты, а моего плеча коснулась чужая рука.
- Это правда, что Туру придется ногу отнять до колена? - спросила меня шепотом высокая сухая женщина. Я уже видела ее раньше - это была одна из сплетниц, когда-то посетившая мою лавку. Стоило вопросу прозвучать, как весь гомон на крыльце стих, как не было. Все замерли и навострили уши, а взгляды десятков людей пересеклись на мне.
– Это не исключено, госпожа Падуб, - сухо сказала я, и в тишине мой голос прозвучал особенно зловеще. Я не стала уточнять, что ампутация ноги – это лучший вариант для Тура. Потому что пока существовала вполне реальная возможность, что и до нее он не доживет – потому что я не умела проводить столь сложные операции.
Нужно было искать целителя. И желательно другого, а не того, что бросил мужчину умирать в доме с загноившейся раной. От одной мысли об этом кулаки сжались. Как он смел?
Но углубиться в мысли я не успела – стоило мне было договорить, как женщина ахнула, отступая на шаг; а я опустила глаза к Гесте и увидела, что она смотрит на меня широко открытыми глазами.
- Как ... как так? - спросила она очень тихо, на грани слышимости. - Нет, только не это, Алтея!
Она вскочила с лавки так быстро, словно и не лежала без сознания несколько мгновений назад. Схватила меня за плечи – даже не рассчитывая силу, очень крепко; на коже потом точно останутся синяки. Но я не обратила внимания, потому что безумные глаза Гесты смотрели на меня с требованием и мольбой одновременно.
- Ты не можешь это сделать, Алтея, – тихо продолжила женщина. - Он же ... как он будет жить без ноги? Он сильный, он такой, - она прервалась, всхлипнув, а потом снова подняла глаза. - Ты не понимаешь, еще и этого он не выдержит. А как я буду без него?..
Геста тяжело опустилась на скамейку, словно ноги ее не держали. Но в глазах у нее горел огонь – и что-то мне подсказывало, что она грудью станет, но не даст провести нужную операцию. И это еще не говоря о том, что эта операция вообще могла не подействовать! А я не умела ее проводить.
Фаин присел рядом с женщиной и протянул ей платочек. Тот была аж влажный - столько снадобий мужчина на него вылил. Но Геста, казалось, даже не заметила: приняла клочок ткани, утерла им лицо и глаза, и осторожно их прикрыла, судорожно вдыхая.
- Это единственный выход, Геста, – медленно сказал Фаин, сжимая ее плечо. Он говорил взвешенно, с сочувствием, но без жалости – и в какие-то мгновения мне казалось, что его голос чересчур расчетлив. Вот только он все-таки был искренним - это меня порой душила зависть за то, что я не могла подобрать тон, правильное выражение лица, чтобы передать все, что творилось внутри.
- Нет, - повторила Геста. - Нет, нет.
Она повернулась ко мне, и в ее глазах отразилась такая мольба, что мне стало неловко. Но взгляд я не отводила.
- Пожалуйста, Алтея. Я тебя прошу. Властительница леса, я тебя умоляю.
Все вокруг словно замерло. Не только крестьяне, прервавшиеся среди слов, среди вдохов и движений, но и, казалось, ветер. Что-то внутри меня начало шевелиться, какой-то странный зверь, которого я никогда не выпускала, которому не давала расправить крылья. Мысли начали убегать, освобождая голову для чего-то большего, чем мог бы вместить любой человеческий мозг.
... Да я этого не хотела! Ум, чистые мысли - это все, что у меня оставалось. Все. Без них я бы потеряла нечто гораздо большее, чем Ясновец, чем Геста или даже Фаин. Без них я потеряла бы себя.
Поэтому я развернулась от Гесты и быстро пошла к дому.
Тур все еще нуждался в моей помощи.
Я сидела над лесником уже несколько часов. Глаза слипались, но я не позволяла им закрыться: боялась, что когда я все-таки усну, проснусь возле бездыханного тела Тура. Мужчина не просыпался. Он тяжело дышал, иногда вертел головой.
А порой с его губ срывались какие-то слова - половину из них я даже не могла разобрать. Иногда он звал Гесту. Иногда просто кричал. Но несколько раз с его губ едва слышно срывались другие имена, которых я даже никогда не слышала – а я ведь уже знала всех местных.
- Исая ... Мареля…
А потом, когда он повторил эти загадочные имена по крайней мере трижды, он наконец смолк. Тур почти не двигался во сне – и я уже почти прекратила обращать на него внимание, когда он вздохнул в последний раз. Я подняла на него глаза и заметила, как из угла его морщинистого закрытого глаза вытекает слеза.
Она стекла по загорелой щеке, и затерялась где-то на шее под рубашкой.
Почему-то я не сдержалась и сжала ладонь Тура, пока толкла травы в ступке-хотя и знала, что он не заметит.
Дверь за моей спиной снова распахнулась. Я боялась, что это будет Геста, и в то же время надеялась, что это Фаин. Знала, что его там не окажется – он пошел обратно в лавку варить зелья исцеления, заживления и восстановления. Перед тем, как уйти, он крепко обнял меня – и я ответила на эти объятия как – то заторможенно - вся голова была занята Туровым ранением.
Выглядел он крайне неуверенно, и я его понимала – не было в моем арсенале зелья достаточно мощного, чтобы поднять на ноги – буквально – после такого ранения. Икру словно не просто поразили арбалетным болтом, а нещадно растерзали – и я угадывала отголоски какой-то магии, которую впоследствии отчаянно пытались скрыть.
- Как он, ведьма? - послышался старческий голос, Зела, согнутая дугой, прошла дальше в комнату и села на табурет возле меня. Я не оторвалась от трав – они давали по крайней мере иллюзию, что я чем-то занята и как-то помогаю.
Зела смотрела на Тура неотрывно и долго – но ее взгляд разобрать под всеми морщинами было почти невозможно.
– Я отправила всех по домам – нечего тут толпиться, тебе мешать, - продолжила она. - А Гесту забрала спать к себе. Дала ей подышать над травами, она и уснула. Проспит, надеюсь, целый день.
От этих слов старухи у меня внутри разлилось облегчение, смешанное со стыдом. Я переживала за Гесту, но также боялась, что она снова придет ко мне и начнет умолять. Этого выдержать я не могла – особенно когда знала, что не способна ничегошеньки поделать.
- Так как он, ведьма? - повторила свой вопрос Зела, тащась за трубкой, носившей на поясе. - Жить будет?
Огонек над кончиком трубки вспыхнул словно сам собой и погас под моим взглядом еще до того, как ее содержимое начало тлеть.
– Ни одного курева возле больного, - строго отрезала я. Зела на удивление мирно согласилась и спрятала длинную трубку. - ...Я не знаю. Не знаю, Зела. Мои травы не помогают.
Впервые за ночь я позволила себе освободить руки – от ступки, пестика, ткани или чар и уперлась ладонями в похолодевшее лицо.
- Так это все? - спросила старая женщина на удивление равнодушно. - Ты сдаешься?
Я раздвинула указательные и средние пальцы и посмотрела на нее в образовавшуюся щель.
- Что? - переспросила с недоверием.
Зела встала, и даже так едва стала выше меня. Вот только даже эта небольшая разница в росте ощущалась, как пропасть – женщина нависала надо мной, как скала или стихийное бедствие.
- Я спрашиваю: ты просто будешь наблюдать за тем, как он умирает? Что-нибудь сделаешь?
Я медленно выдохнула в ладони. Отняла их от лица и также встала. Впрочем, сильнее я себя не почувствовала.
- А что еще я могу сделать? - сухо отрубила. - Я не жалею никаких трав, никаких чар. Я использовала все, что имею. Всю магию, каждое зелье. Но не все раны можно залечить.
- Агния тоже так думала, - через минуту отозвалась Зела, и ее слова ощущались, как пощечина.
Я подступила еще на шаг к старухе.
- Слушайте, я знаю, что вы думаете. Что я какая-то там властительница Ясновца, то ли леса, то ли еще что..., – я судорожно выдохнула. - Но это не так. Я-не властительница. И никогда ею не была.
Под кожей снова начали вздрагивать мышцы, пытались вырваться из привычного положения суставы. А к щекотке нераскрытых крыльев под кожей я уже вообще за последние дни и недели привыкла – так часто они пытались пробиться. И каждый раз загнать их обратно, где им и полагалось быть, становилось все сложнее – но на этот раз я все еще удержалась.
- Конечно, нет, - тихо сказала Зела. - Конечно же, что ты не властительница. Не думаю, что ты вообще способна ею быть.
Почему-то эти слова обожгли не хуже, чем предыдущие. Я не хотела быть этой их властительницей, но то, что Зела не верила в мою способность ею стать, несмотря на слух среди крестьян, почему-то оскорбляло.
Старуха пошла к двери. Вот только не к тем, через которые ходила я, а к другим. Эти были неприметны, выкрашены в нежную голубую краску. Косяк казался ниже, чем во всех остальных проходах, и Зела поманила меня пальцем.
- Иди сюда, дитя. Ты должен кое-что знать.
Ноги понесли меня к Зеле еще раньше, чем голова отдала им эту команду. Старая женщина толкнула дверь, но они не поддались.
- Ты смотри, - пробормотала она недовольно. - Заклинило. Давно не открывали эту дверь.
Последние слова прозвучали с непонятной мне грустью. Я подошла ближе и подперла дверь плечом, а потом толкнула их. Поддавались они неохотно, но все же приоткрылись. Заходить внутрь я почему-то не хотела, уже чувствовала нутром, что ничего приятного меня там не ждет.
Но Зелу мои опасения точно не беспокоили – она переступила порог, и мы обе оказались в светлой, пыльной комнате. Я не знала, что именно я ожидала увидеть, да точно не это.
Это была детская. В ней под большим, теперь закрытым на ставне окном стояли две кровати, вырезанные из дерева – и в узорах я узнала крепкую руку Тура, вырезавшую и побеги плюща, и колокольчики, и нежные соцветия розы. На окнах висели пестрые занавески: я не сомневалась, что шила их Геста.
Но мой взгляд сразу же приковали не они. Противоположную стену от входа занимал большой, до самого потолка открытый шкаф. Все ее полки были заставлены чем-то мелким и светлым. Я сделала несколько шагов ближе, и уставилась в одну из полок.
На ней рядом стояли медведь, волчок, дракон с необычайно детальной чешуей, колдун и ведьма, а еще – большой замок. Все фигурки были вырезаны из мягкого дерева.
Я протянула руку и провела осторожно пальцем по шкуре дракона – это была невероятная искусная работа, и догадаться, кто же сделал те фигурки, было совсем нетрудно. И их было так много...
Стоило мне было присмотреться, как я поняла, что они стояли повсюду – на маленьких столиках у кроватей, на подоконнике, некоторые лежали прямо на полу.
Одни были старые, припавшие пылью, а другие – как будто совсем новые.
- Тур всегда любил работать с деревом. Все соседские дети любили игрушки, что он делал. Вот только самые лучшие всегда оставались для его детей…
- Исаи и Марели, – закончила я, стоило голосу Зелы оборваться. Мой тоже звучал глухо, и в горле застрял какой-то комок, не дававший мне свободно вдохнуть.
– Так ты уже знаешь, - склонила голову Зела, а я покачала головой. Женщина вскоре присела на кровать, тяжело прислонившись к стене, и продолжила. – Хорошие это были дети. Близнецы, постоянно влезавшие в какие-то неприятности. Те еще озорники, как-то раз порвали всю зеленую клубнику у меня с грядок…
- Что с ними случилось?
Я не решилась присесть на вторую кровать. Я подозревала, что Геста не хотела бы, чтобы я вообще видела эту комнату – недаром же она ничегошеньки не рассказала мне о своих детях. Я вообще боялась и шаг ступить, чувствовала, будто стою в музее, где повсюду лежали ценные артефакты. И стоит сдвинуть один хоть на волосок - все непременно узнают.
- Они любили гулять в лесу, – продолжила Зела, словно и не слышала моего вопроса. - Постоянно бегали по опушке леса, собирали ягоды, залезали на деревья... порой заходили дальше, в чащу, хотя Геста и Тур, конечно же, запрещали. И однажды они просто ... не вернулись.
Я сжала зубы, отведя от Зелы взгляд. Лес не должен был быть таким. Я знала его с детства – не этот, но многие другие. Лес должен был дарить жизнь, а не забирать ее.
- Их не искали? - спросила я, уже понимая самую абсурдность вопроса. Но Зела меня удивила:
- Меньше, чем стоило, – ответила она остро. - Барон ввел запрет на углубление в лес более чем на милю – и отказался участвовать в поисках, отправлять своих людей. А есть части леса, которые нам, людям без чар, просто недоступны ... он сказал, что это не его беда - раз они уже нарушили закон…
- Что?.. - прошептала я, нахмурившись. Кроме того, что это было совершенно бесчеловечно, по королевским законам после такого барон мог быть лишен своего титула. Но, очевидно, здесь такой вопрос даже не стоял.
- Мы ходили в лес каждый день в течение двух недель. Тур и Геста не останавливались месяцами. Они почти не спали, осунулись, ездили во все соседние деревни за помощью... пока к ним лично не пришел барон. Не знаю, что он им сказал. Они никогда никому не рассказывали. Но ходить на поиски они прекратили – но тогда уже было понятно, что Исая и Мареля уже не вернутся.
Комок, поселившийся у меня в горле уже в начале рассказа, все рос и рос. Глаза щипало, как будто я была готова плакать. Зачем Зела все это мне рассказывала? Неужели думала, что сочувствие к заставит меня работать упорнее? Неужели считала, что я не прикладываю уже сейчас всех возможных усилий?
Зела поднялась с кровати.
- У меня еще дела, ведьма. Проверю, все ли в порядке с Гестой. А ты... делай, что можешь – все потом тебе вернется.
И она зашагала к выходу из комнаты. Я не пошла следом: застыла посреди детской, даже не дыша, и ждала, пока шаги старухи исчезнут за пределами дома.
Огляделась вокруг. Деревянные фигурки, вытесанные с горя, смотрели на меня со всех сторон и осуждали не хуже, чем прямой, неуклонный взгляд Зелы.
А потом я тяжело вздохнула, и мысль промелькнула в голове в тот же миг.
Была еще одна вещь, которую я мог сделать для Тура.
Очень опасная и, очевидно, крайне необходимая вещь.
Продолжение следует...