11
Воспоминания вещь сумбурная и порой трудно расставить все события по местам в том порядке как они происходили. Какие-то вещи всплывают из памяти совершенно спонтанно и беспричинно, другие просто уже стерлись и истлели в клетках мозга, их места заняли другие. Тем не менее, есть общая закономерность — плохие воспоминания имеют гораздо больший «срок хранения», чем хорошие. Применительно к моему повествованию эта формула работает практически на сто процентов. Но хорошее все-таки случалось, хорошие люди тоже были в армии, правда было их не так много…
За всей этой духанкой как-то позабылось, я ведь лежал в госпитале, а значит проходил лечение. И в правду, временами нас лечили и осматривали врачи. Если честно, то имя врача в терапии я не помню. Помню только его беглые осмотры по утрам. Хорошо я помню только как медсестры вызывали нас и раздавали назначения. По окончании курса уколов нас погнали сдавать флюшку, потом на тест на работу легких и сердца. Пару раз провели ЛФК и почти каждое утро для меня начиналось с похода на прогревание носа, ведь у меня еще обнаружили застарелый гайморит. Лечить его мне решили так сказать консервативным путем. Минут десять я лежал на кушетке с трубкой в носу и жужжащим аппаратом у головы, так убаюкивающим, что медсестре приходилось будить меня каждый раз когда процедура заканчивалась.
Прокачки на отделении уже подразумевались как обыденная вещь. Тем более, что внимание Пингвина переключилось на новых прибывших духов с 45-ой и двух духов из той же части готовившихся к выписке — Кири и Потапа. Двоих последних безбожно гоняли убирать снег и сволочь Морозов выглядывал любой косяк чтобы предъявить его им вечером.
С сигаретами на подпись вопрос решился относительно легко. Обязанность эту взял на себя Виталя. Целыми днями он шнырял по всему корпусу и настреливал сигареты. В основном в холле у родителей и гостей приехавших навестить больных солдат.
Про доклад нам объяснили духи из 45-ой. Надо было просто перед ужином подойти к столу где ужинал дедушка и сказать: «разрешите доложить сколько дедушке служить». Когда дедушка одобрительно кивал, надо было продолжить: «до вашего счастливого дня осталась совсем х**ня, всего лишь ….» и вставить цифру сколько дней осталось до приказа в тот день. Дед отдавал свое масло тебе на кусок.
А вот если с числом выходила ошибка, дед имел право насыпать тебе на масло соли или перцу или, то что ему вздумается. Хотя в основном старшина просто отдавал масло даже не слушая стишка и не спрашивая цифры. Мороз тоже не спрашивал цифр и это было неудивительно, ведь никакой стодневки у него не шло. Зато как мог издевался над Славиком (он докладывал Пингвину) когда отдавал ему свое масло. Регулярно он солил или перчил это гребанное масло, а однажды даже хотел на него харнуть, но заметив как все смотрят на него в столовой отказался от этой идеи.
Что же касается меня, так я попал в бессменный наряд по кухне. Работали мы там до обеда вместе с пацанчкиком по фамилии Золотарев или «Золотой» по погонялу. Чем-то он напоминал мне моего одногруппника Саню «Лба». Такой же высокий и нескладной только Золотой был гораздо более угрюм и неразговорчив. Был он как раз из тех новых духов коих привезли с 45-ой и доставалось им от «рабочей команды» немало, уж кому не знать как не мне. С ним мы ладили, почти не разговаривали, но ладили. Бывало принесет он со склада бачок уже почти жидкой картошки и чистим мы ее сидим, костя армию на чем стоит и восхищаясь поварами за их умение из такой гнили такую вкусную картошку сделать. Из каждой картошины размером с ладонь вырезалось все почти до самой сердцевины где еще оставалось что-то похожее на картофелину. Заканчивали часам к одиннадцати и как премию нас кормили остатками завтрака. Фигня конечно, но в армии любая жратва за счастье.
Как-то раз, когда мне в госпитале оставалось лежать дней десять, в столовую пришел сука Литва. Мы как раз сели с Золотым за этот самый второй завтрак.
- Гусь там тя медсестра зовет — сказал он.
Про еду сразу забылось, я понял это косяк. Сам Литва мне ничего тогда об этом не сказал.
Медсестра Светлана Анатольевна ждала меня на посту. На столе лежал… мои свитер. Когда я подошел она сказала мне:
- Вот свитер твой Саша, зблочила с Евсеева, - улыбнулась она, - Я у себя его оставлю в сестринской. Выписываться будешь заберешь.
Сейчас мне смешно вспоминать, но я считал эту медсестру старой, то есть не старой, а уже вполне себе зрелой женщиной. А ей тем временем было не было и тридцати, все обращались к ней по имени, а я как всегда тупанул…
- Спасибо Светлана Анатольевна, - только и выдавил я.
А самому не по себе как-то стало. Особенно когда пацаны рассказали как медсестра спалила на Евсее мой свитер и устроила с ним разборку прямо в коридоре. От волнения у Москвы опять появился родной выговор.
- Так орала она, - смеялся Серега, - мы аж вышли посмотреть. А он с Халявой как два духа перед ней стоят и сказать не мохут ничаго.
Конечно, это был смешно и справедливо, что этих уродов поставили на место и мой свитер вернулся ко мне, но стало страшно. Если они так легко посчитали меня крысой, то теперь что им мешает прозвать меня стукачом?
Но ничего такого не случилось. Даже после обеда когда мы столкнулись с Евсеем лицом к лицу в туалете он ничего мне не сказал. Зато после обеда гнида Литва подошел ко мне и предъявил:
- С тебя батон после ужина нехват.
Видно сволочь докладывал старшине и тот порешил как поступить.
Тут уж не настреляешь. Я вернулся в палату и прямо сказал пацанам что случилось. По идеи им то что? Нет, мы с этими пацанами настолько сроднились к тому времени, что беда одного была бедой всех. К тому же, наверняка за мой косяк расплачиваться пришлось всей палате.
- Так надо просто купить батон слетать — предложил выход из ситуации Виталя, - что тут сложного? Деньги же есть.
- Так это понятно, - перебил его Коля, - но где взять-то? Купить-то где?
Виталя пояснил:
- Там за кпп по дороге ларек есть, я в него постоянно бегаю, - сказал он. И видя наши непонимающие взгляды добавил: - Когда старые отправляют.
Так и порешили. Славик тут же полез в вешалку за деньгами. И… денег там не было. Колян полез перепроверить и просмотрел во всех ножках. Результат был тот же. Мы переглянулись. Каждый смотрел на каждого. Без слов было понятно — среди нас завелась настоящая крыса…
Крыса или нет, а проблему надо было решать. Но как?
Денег не было. Я думал может у калмыка занять если есть у него… опять я вспомнил Тимура из части… тот бы дал.
Все как-то само по себе решилось. К нам в палату зашел дух из неврологии Гена. Тот самый к кому на днях приезжал батя. Как всегда он чуть приоткрыл дверь и просунув голову сказал:
- Виталь старшина сказал тебе снег убирать идти.
- Слушай Ген постой, пожалуйста — попросил я.
Гена остановился.
- Да зайди ты — говорю я ему.
Он зашел. Никогда, кроме случая на почте уже в армии, я не просил денег в долг и стыдно мне было, но поделать было ничего нельзя...
- Слушай там твои нас, - замялся я, - меня на батон поставили. Есть у тебя деньги? Дай в долг а?
Дух замялся… Отступать мне было уже некуда кроме как умолять его.
- Я правда отдам когда мать приедет, ты же знаешь ко мне мать приезжает регулярно, - сказал я.
- Сколько надо? — после паузы спросил Гена.
А я и не знал сколько гребаный батон стоит.
- Тыщи четыре — вставил Виталя.
- Ладно — кивнул Гена, - только ты верни.
У меня словно гора с плеч упала.
- Конечно верну Ген, - ответил я выдохнув.
Директор оделся убирать снег и ушел, а нам оставалось только ждать.
Ждали долго и не могли дождаться. Директора все не было. Славик кусал ногти предполагая что могло с ним случиться, все остальные молчали.
- Слушай может в столовой попросить или купить? - предложил Серега.- Ты ж там работаешь.
- На что купить? - сгрубил я, - деньги Виталя забрал.
Вообще-то это была мысль. Попросить в столовой батон. Тетки там добрые работали, да и знали меня хорошо.
Тем временем началось построение на ужин, а Виталя все не возвращался. После ужина его все еще не было. Я стоял у самых дверей в холле и смотрел в темноту не идет ли директор. Видел я там только свое собственное отражение в стеклянной двери.
Что мне было делать? Я пошел в столовую. Сперва у меня возник план попросить батон как и советовал Москва. Дверь была приоткрыта. В помещении столовой никого не было, слышались только голоса со стороны пищеблока. От задуманного меня прошиб пот. А задумал я совсем простое деяние. Хлебный шкаф находился вдоль стены сразу налево от входа в столовую. Надо было пройти за прилавок раздачи еды, открыть шкаф и вытащить батон. Затем уйти из столовой никого не побеспокоив также тихо, как я и вошел сюда.
Больше всего я боялся что на дверку повесили такой маленький замочек или того, что дверка предательский заскрипит когда я буду ее открывать, или в конце концов кто-нибудь войдет в помещение и увидит меня здесь. Я понимал, быть пойманным это полный … капец для меня. Репутация крысы закрепится за мной на всю службу.
Я уже и не помню как я сделал несколько шагов к шкафчику. Дверка легко открылась, внутри было шесть или семь батонов. Я схватил один мокрой от пота рукой и засунул под куртку. Огляделся, голоса по-прежнему были близко, буквально за стеной, но не здесь. Закрыв дверку, я выскользнул в дверь столовой и быстрым шагом пошел по коридору на отделение. Пульс наверное был у меня ударов сто тогда, если не больше. От давления кружилась голова. И, наверное от нервов, мне вдруг стало смешно от мысли «блин вот весело бы оказалось если бы там оказалось пусто?».
Помня о том как Мороз облаял меня за то, что я зашел без стука я постучался в дверь палаты неврологии и не входил пока не дождался ответа.
- О, вот это да — заулыбался Литва когда увидел как я выложил на стол батон, - вот это я понимаю молодец.
- Шаристый боец — вставил свою похвалу скупой на слова старшина.
Мороз молчал поначалу потом сказал:
- Все свободен дух. Вали отсюда и сигареты не забудь, - напомнил он мне.
Я и вышел незаметно кивнув духу Гене.
Директор объявился только к вечерней поверке без батона, зато с сигаретами. Он высыпал сигареты на стол и путаясь в объяснениях, которые больше были похожи на какую-то лабуду, он рассказал, что деньги у него отнял старшина хирурги когда он выходил с кпп, а сигарет он настрелял…
- Там у ларьков на гражданке. Не с пустыми же руками мне было возвращаться?
- Ага, - сказал Серега рассматривая «настрелянные» сигареты, - и все союзы…
Россыпью на столе были сплошь сигареты «союз-аполлон» даже не помятые, как-будто их только что вынули из пачки.
- Получилось так, зато смотри он протянул Сереге две сигареты… - восьмерки, это на подпись.
Откуда-то у Витали взялись две сигареты кент 8. Ну да ладно настрелял, так настрелял. Хотя никто Директору не поверил. Напряжение разрядил Колян.
- Ну че пойдем покурим? - сказал он взяв одну из сигарет со стола.
Все остальные сигареты Директор сгреб себе в карман.
В туалете я, Серега и Слава вопросительно уставились на Директора.
- Что? - спросил он удивляясь.
- Курить дашь? - спросил Серега.
Виталик достал две сигареты из кармана. Одну засунул себе в рот, вторую протянул Сереге.
- На. Я сегодня богатый. Ты с Коляном покури — сказал он Славе, а Саня с Москвой.
Да уж… Тут я заметил Гену. Он курил в стороне с Потапом и смотрел как Директор раздает сигареты. Во взгляде его так и читалось: «Я вам на батон дал, а вы меня на*бли и купили сигарет». Мне правда было стыдно перед ним за это, но что я мог сделать если наш пацан вроде как на*бал и нас?
С того дня я старался не пересекаться с Виталей все больше и больше подозревая его в крысятничестве. Даже когда мне очень хотелось курить, я предпочитал лучше не курить вовсе, чем курить ЕГО сигареты. На крайней случай можно было попросить курящих оставить покурить. Так я и поступал, не стесняясь порой спрашивать докурить даже у офицеров. В конце концов это были обычные мужики. Как выяснилось и это было косяком…
Курить очень хотелось и я зашел в туалет в надежде найти там курильщиков. На мое «счастье» оказались там только пара куривших офицеров и черпак с 45-ой.
- Не оставите покурить? - спросил я у усатого офицера, лет пятидесяти на вид. Он показался мне нормальным мужиком
Разговор офицеров прервался. Усач обернулся и посмотрел на меня. То ли он проглотил язык, то ли был ошарашен фактом того что срочнота смеет говорить с ним не по уставу.
-Боец, - наконец сказал он, - ты знаешь что сигарету не докурить это как бабу не дое**ть?
Я не знал что должен был ответить на эту тираду.
- Я тебе потом лучшую целую дам — сказал он мне и, затянувшись пару раз, выбросил бычок в ведро.
Не дал не сейчас, не потом.
Эй слышь дух — услышал я за спиной простуженный голос черпака с 45-ой.
Знаете в чем мой идиотизм был? Я ведь дурак такой сперва подумал, черпак этот покурить мне оставил.
- Косяк дух.
Он смотрел на меня ледяным злобным взглядом, так смотрел, что кровь стыла в жилах.
- После обеда покурить мне подгонишь — сказал он и так же, как офицер минутой ранее выбросил бычок в ведро.
Он прошел мимо больше ничего больше не сказав.
У пацанов курить не было. Спрашивать сигарет у Директора мне было западло. Пошел было в столовую, хотелось застать там Золотого и стрельнуть у него, да остановился на полпути. Сел на ряд стульев, просто стал думать может кто из работников столовой видел меня с батоном да останавливать не стал, а сейчас встретит меня какая-нибудь тетка да пристыдит. Поэтому просто решил подождать Золотого здесь. Когда выйдет, тогда и стрельну сигарету.
- Садись.
Я оглянулся. Чуть поодаль на стулья сел офицер и пригласил сесть нашего неврологического духа Гену. Гена сел рядом. Смешно мне вдруг стало от вида этой парочки. Офицер, не видел его звания, был раза в два шире в плечах Гена и ростом наверное на две головы выше.
- Рассказывай, - сказал офицер Гене.
- Что рассказывать-то? Я ведь все врачу рассказал когда поступил.
- Ты мне расскажи, - грубо ответил офицер, - кто тебя ударил?
- Толкнул, - поправил офицера Гена, - я не видел.
- Что не видел? Офицер был все также груб, - Святой Дух тебя что ли толкнул?
Ведь ясно было, что Гену избили, и это была акт «дедовщины». Конечно Гена боялся сказать кто его избил, но этот офицер, вел себя так словно Гена на кого-то пытается наговорить.
Казалось еще чуть-чуть и офицер просто ударит этого тщедушного мальчишку. Мне стало неприятно от этой сцены и я ушел оттуда.
И пошел я в холл, думал там-то уж по-любому настреляю и себе, и этому уроду с 45-ой.
В холле как назло никого не было. Потом остановилась буханка из которой высыпали бойцы в бушлатах песочного цвета. Таблетка была с нашей части, понял я это когда из кабины вышла капитан Сарбаева с пачкой бумаг в руках. Ловить тут было нечего и побрел я обратно на отделение обдумывая новые планы добычи никотина.
- Саня — услышал я за спиной.
Я обернулся от кучки бойцов отделилась фигура.
- Не узнал? - спросил парнишка подходя ко мне.
Лицо мне показалось смутно знакомым, но пацана я не узнал. Парень снял шапку.
- Шева, не помнишь в учаге?
И тут я вспомнил, да я вспомнил этот пацан учился со мной в учаге, по-моему курсом старше.
- Ты на сварщика учился? - спросил я.
- Ну-да, - ответил он улыбаясь, - а ты Фрол ведь да?
Я ответил, что да. Мы пожали друг другу руки, а он еще и обнял меня. Странно, мы никогда не были с ним друзьями и встречались только на учебе, на переменах в курилке. Хотя, блин не знаю, любое знакомое лицо и вправду встретить за праздник.
- Ты с чем тут?
- С пневмонией, - ответил я. - а ты?
- Гайморит — лукаво улыбнулся он, - прое*усь тут пару недель.
Про*бом в армии называли непыльную работу, где вроде бы ты и занят, а вроде бы тебе и делать нечего. Вот и Шева имел ввиду вробе бы как и больной он, а вроде бы и нет.
- С учебки? - спросил меня Шева.
- Нет, - ответил я, - только присягу принял.
Шева улыбнулся.
- Шевченко, давай раздевайся и пошли, - скомандовала капитан.
- Ладно, увидимся еще, - опять пожал мне руку Шева и отошел ко остальным бойцам.
Среди бойцов обнаружилось еще одно знакомое лицо — Гагарин, тот самый парнишка, что выносил со мной мусор в новогоднюю ночь. Был он одет уже в дизельный бушлат как и все остальные бойцы, что означало призыв наш был уже распределен по подразделениям.
Я подошел к нему и поздоровавшись спросил его с чем его привезли.
- Воспаление легких — коротко ответил он.
Времени на большее не было, капитан Сарбаева повела строй на отделения. Вслед за бойцами потянулся в отделение и я.
Сидя в пустой палате я думал где взять эту долбанную сигарету. Наконец придумал. Это был мой последний шанс. В наглую я подошел к офицерской палате рядом с процедуркой и постучал.
- Да! - раздалось из-за двери.
В палате, на мое счастье, оказался только один офицер. Лежа головой к двери он читал книжку. Он обернулся ко мне и спросил:
- Тебе чего боец?
А я поймал себя на мысли, что даже не знаю как к нему обратиться.
- Сигаретки не будет? - буквально пропищал я.
Я ждал, что этот офицер тоже начнет выкобеливаться как тот в туалете, но нет он привстал к кровати, открыл тумбочку и достав из пачки сигарету протянул ее мне.
«Спасибо товарищ ...» и вставить звание, но я не знал его звания, не знал из какой он части даже.
- Спасибо — только и оставалось сказать мне.
- Не за что, пустяки боец - ответил офицер и вернулся к чтению книжки, а я засунув драгоценную сигарету в карман вышел осторожно закрыв за собой дверь. Сигаретой оказался кент 8, не здесь ли ты стреляешь Виталя? И стреляешь ли? А может просто воруешь? Все больше и больше Директор наш казался мне крысой. В любом случае ничего ему говорить, тем более предъявлять я не собирался, не такой я человек.
В палате на этот раз были Серега и Колян… в форме и шинелях. Они забирали свои пожитки из тумбочек. И без их объяснений я понял — пацанов выписали. Все было логично, капитан Сарбаева привезла новую партию больных и должна была вернуться в часть с выписанными бойцами.
- Ну давай Сань — подошел ко мне Серега по прозвищу Москва, - свидимся еще. И обнял меня как родного.
Колян просто протянул руку на прощанье.
- Директор даже не попращался, сразу свалил — сказал он, - я так шарю он деньги взял…
Я ничего не ответил. Не знаю, я не хотел верить, что можно вот так у своих, с кем рядом в упоре лежа стоял и всю духанку терпел, украсть. Бог ему судья…
- Тебя кстати наша врачиха искала, - вспомнил Колян.
- На выписку? - спросил я. Мне тут стало не по себе. Не хотел я обратно в часть.
- Нет, точно не на выписку, не знаю короче, - ответил Колян.
- Давайте пацаны, удачи — сказал я вслед Коляну и Сереге.
Капитана Сарбаеву я искать не пошел. Зачем? Чтобы она приказала одеваться и дуть в часть? Мне и тут неплохо.
Вместо них к нам в палату подселили Гагарина. Он занял угловую кровать Коляна. Тихий и молчаливый его как-будто не было в палате, даже кашлять он старался осторожно сдерживаясь, чтобы не обращать на себя внимания. Я спросил его как там в части и он скромно ответил:
- Да также все, только в дивизионы перевели.
- Старые прокачивают? - спросил я, интересовало меня чем прокачки в госпитале отличаются.
- Что? - смутился Гагарин, - а ты про дедов? Нет, прокачек нет. Работаем только много, снег чистим. Кашляют все.
Как это? Я был удивлен. Значит в госпитале есть дедовщина, а в части нет? Да не может быть такого!
- А сигареты подписываете? - опять спросил я.
Гагарин даже не понял о чем речь.
- Я не курю, - ответил он потупив взгляд.
Сказать что я был удивлен, значит ничего не сказать…
- Ты в первом АДН кстати, - сказал Гагарин, - как и все наши почти.
- Что? - спросил я все еще переваривая новости о том, что прокачек в части нет.
- В первом дивизионе ты, на втором этаже, - уточнил Гагарин, - твою фамилию постоянно на вечерних построениях называют в списках.
- Понятно, - ответил я, - пойдем на обед.