Начало здесь
Народу в метро в это время и в этом направлении было немного, поэтому стоявшая в стороне от дверей Саша никак не ожидала, что здоровенный мужик с огромным рюкзаком в последний момент вскочит с сиденья и ринется в закрывающиеся двери. Она не успела увернуться и какая-то железяка, торчавшая из его рюкзака, ткнулась в её пуховик, дёрнулась, и одним движением пропорола в ткани здоровенную дыру. На самом видном месте. На животе.
– Эй! – только и успела крикнуть Саша, но мужик даже и не обернулся.
Двери закрылись, и поезд поехал дальше.
«Блин, – Саша опустилась на место того самого мужика и принялась горестно разглядывать прореху, из которой уже во все стороны полез пух и перья. – Да что за фигня-то! Три года всего куртке! С другой стороны… А может это знак судьбы? Я, так-то, сто лет себе ничего не покупала из верхней одежды. И от зарплаты деньги остались. И кстати, сейчас в феврале наверняка скидки хорошие. Всё! Решено! Спасибо, дядя!» – и Саша на следующей остановке вышла из вагона, чтобы отправиться в ТЦ за новым пуховиком.
– Это… что? – тон мужа не предвещал ничего хорошего, и Саша, которая в общем-то никаких прегрешений за собой не видела, всё-таки немного напряглась. Она аккуратно поставила тарелку с хлебом на стол и обернулась. На пороге кухни стоял Антон и брезгливо двумя пальцами держал её новенький пуховик.
– Куртка, – спокойно ответила она. – Представляешь, Тош, какой-то мужик сегодня в метро порвал мне куртку своим рюкзаком. Да так неудачно… Я зашила, конечно, но её теперь только в деревню отвезти. В городе в неё уже никак… Сейчас я тебе её покажу…
Саша хотела было выйти из кухни, однако Антон остановил её и указал пальцем на табуретку:
– Сядь.
Девушка подчинилась.
– А теперь изволь объяснить, что ЭТО? – он потряс перед её лицом красивый серо-голубой курткой. – Меня не интересуют какие-то мужики из метро. Меня интересует ЭТО.
– Тоша… – Саша растерялась. – Я же говорю… Мне испортили куртку так, что я её больше не могла носить. Ну пойми, там ничем не скроешь, ничем не замаскируешь.
– Не зли меня, – глаза Антона стали словно стеклянными, как бывало в моменты его самого сильного гнева. – Отвечай! И не вздумай врать! Это тебе любовник подарил?
– Что? – Саша вскочила.
– Сядь! И не ври мне! Любовник? А потом вы вместе эту тупую отмазку придумали про мужика из метро?
– Тоша, ты в своём уме?
– Я? – мгновенно перешёл на крик. – Это ты МНЕ? Ты как вообще смеешь так со мной разговаривать? Я сколько раз говорил, чтобы ты следила за каждым своим словом.
– Прости, – Саша снова села за стол.
Зря она, конечно, повысила голос, так ведь и Антон очень сильно обидел её. Опять.
– Куртку я купила сама, ─ максимально спокойным, даже холодным тоном проговорила она. ─ Сегодня. Сразу. Чек в моём рюкзаке. А, если ты настолько во мне сомневаешься, можешь сам туда поехать и попросить записи с камер магазина.
– Купила сама?
К огромному удивлению девушки её слова вовсе не успокоили мужа. Напротив, они словно подлили масло в огонь, и Антон разозлился ещё сильнее.
– Ах, сама? Мы теперь такие самостоятельные стали? И где же ты деньги взяла, позволь полюбопытствовать?
– Заработала! – как Саша ни старалась говорить спокойно, возмущение вырывалось наружу, и голос она слегка повысила. – И ты прекрасно об этом знаешь! Как и о том, что у меня оставалось больше десяти тысяч.
– У тебя? – а вот голос Антона внезапно упал почти до шёпота, и это почему-то было ещё страшнее. – А ты, милая моя, не забыла, что мы с тобой в законном браке? И все наши деньги – это наш общий семейный бюджет, а не личные средства каждого! И ты обязана советоваться со мной, прежде, чем делать такие крупные покупки!
– Подожди, – Саша вдруг совершенно успокоилась. – Ты хочешь сказать, что я должна была посоветоваться с тобой, ходить мне в рваной куртке или купить новую? Ты серьёзно? Этот пуховик я купила за шесть тысяч! Шесть! Потому что скидки в конце зимы!
– А можно было не спешить и посмотреть что-то подешевле!
– Телогрейку? – откровенно язвительно поинтересовалась Саша и тут же пожалела об этом.
Пуховик, который всё это время Антон держал в руках, полетел прямо ей в лицо, а муж ледяным безжизненным голосом проговорил:
– Я не желаю ни минуты оставаться в доме, где меня ни во что не ставят и хамят на каждом шагу! Я… я не знаю, стоит ли мне теперь жить вообще… Пусть это будет на твоей совести…
Он захлопнул дверь кухни и, пока Саша выпутывалась из куртки, пока добиралась до коридора, Антон усел сорвать с вешалки своё пальто и, так как был в уличных ботинках, не тратя времени на переобувание, вышел из квартиры.
– Тоша! – Саша всё-таки догнала его около лифта.
– Поздно… – едва шевеля побелевшими губами, проговорил он. – Слишком поздно ты спохватилась… Ты убилa мою любовь… И меня… Переночую сегодня в маминой квартире. Может, и найду в себе силы жить дальше… А, может, и нет. Пусть это будет на твоей совести... И не смей меня удерживать! Прощай!..
Он зашёл в открывшийся лифт, а Саша ещё несколько минут стояла не в силах сдвинуться с места. По её щекам текли слёзы.
«Как же так? Почему? – думала она, всё-таки вернувшись в квартиру и тоскливо оглядывая накрытый к ужину стол. – Что, что такого страшного я сделала? Я ведь так стараюсь… Работаю по мере возможностей, стараюсь денег у него не просить… Куртка… Шесть тысяч против двенадцати, которые она стояла в ноябре… Шесть! И такая трагедия! Видимо, мне надо было ещё неделю в рваной куртке ходить, чтобы потом купить на сто рублей дешевле. Или он думает, что пуховик можно купить за тысячу? Ну вот как так получается-то? Значит, золотую цепочку дорогущую, которая мне нафиг не нужна, он купил, а на новую куртку денег жалко… Стоп… А когда я вообще себе что-то из одежды покупала?» – она начала вспоминать, и выходило так, что последней серьёзной покупкой была толстовка, которую она купила перед возвращением на учёбу. И деньги на неё дали родители.
«А я? Я сама? Выходит, что я себе последний раз покупала джинсы. Ещё до свадьбы. А косметика? Да, я нечасто ею пользуюсь, конечно… Так… Кажется, блеск для губ? В начале зимы? Или осенью ещё? В парикмахерскую я не хожу, маникюр профессиональный чуть ли не раз в полгода делаю… Блин! Я даже колготки себе не покупаю, потому что всё время в брюках хожу! Нет, я ничего не понимаю! Что с ним случилось? Или со мной? Или с нами? Почему мне с каждым днём всё меньше хочется идти домой? Почему я себя хорошо чувствую только в институте? Почему дома у меня не получается ничего, хоть я сильно стараюсь? Это неправильно! Так быть не должно. И неужели покупка новой куртки – это такое серьёзное преступление, чтобы говорить такие страшные слова? Какая же я мямля! Почему я всего этого не могла сказать Тоше в лицо? Вот Алиска бы не растерялась… Да! Вот, кто мне сейчас нужен!»
Саша написала подруге сообщение, но рядом с ним так и осталась одинокая галочка даже спустя полчаса. Саша позвонила – ответа нет. Что же… Надо учиться самой разруливать ситуацию. Она посмотрела на часы. Двадцать два. От Антона до сих пор сообщения нет, хотя во время их прошлых ссор прежде, чем отключить телефон, он всегда ей писал, что благополучно добрался.
Саша ещё раз проверила чат. «Был недавно» – просто отлично! Она выглянула в окно и убедилась, что машины на парковке нет. «Тоша, у тебя всё хорошо? Я очень волнуюсь, – быстро написала она. Просто ответь!» – и здесь одна галочка. На звонок он тоже не ответил. А если… если… если он не шутил? Если те слова сказал не в порыве эмоций? Да нет. Ерунда. Он взрослый разумный человек. А если… и правда? Как потом жить с таким грузом вины?..
«Так… Так… – Саша бестолково заметалась по дому, – надо что-то делать. Что? Что в таких случаях делают? Позвонить родителям? Нет. Нельзя их дёргать, на ночь глядя. Я взрослый самостоятельный человек. Я всё решу сама. Так. Что я раньше времени паникую? Время ещё детское. Алла Владимировна жила недалеко: четыре остановки на автобусе. Конечно! Сначала надо всё проверить!»
Она оделась, с лёгкой неприязнью посмотрев на новый пуховик – источник всех её бед, – все-таки надела его, взяла рюкзак и вышла из дома.
Автобусы ходили не слишком часто, поэтому до дома свекрови Саша добралась только через сорок минут. Всё это время она продолжала звонить мужу и всё также безрезультатно. Подойдя к подъезду, она набрала номер квартиры на домофоне – ответа нет. Пришлось ждать ещё несколько минут, прежде, чем с прогулки вернулся собачник с рыжим лабрадором и открыл дверь подъезда. Саша бегом взлетела на третий этаж и принялась звонить в квартиру. И снова ответа нет. Саша опустила глаза чуть ниже и похолодела: на ручке двери висел рекламный флаер доставки пиццы. Очень вряд ли, что его повесили поздно вечером, тем более, что у трёх соседних квартир этих флаеров не было – два из них просто валялись на полу.
Девушка приложила ухо к двери – тишина. Предчувствуя недоброе, она выскочила во двор и посмотрела на окно квартиры. Света нет. И… «Какая же я дура!» – обругала она себя и принялась осматривать парковку около дома. Машины Антона на ней не было.
Саша почувствовала, что ей становится трудно дышать, а сердце колотится как ненормальное. «Спокойно, – убеждала она себя, – спокойно! Он мог передумать и вернуться домой!» – она заторопилась обратно к автобусной остановке. На её счастье автобус на этот раз подошёл почти сразу. Однако на этом везение закончилось. Потому что дома Антона тоже не было. Как и сообщения от него на телефоне.
«Тоша! Где же ты?» – её руки тряслись, а дыхание сделалось прерывистым. Перед глазами потемнело, и Саша ощутила приступ совершенно неконтролируемого ужаса. Сердце выпрыгивало из груди, и на какой-то миг девушке показалось, что она прямо сейчас умрёт. Прямо здесь. В коридоре своей квартиры. По ощущениям её колотило очень долго, однако часы показывали, что прошло всего двадцать минут. Девушку охватила внезапная слабость, ноги и руки сделались ватными, она еле добралась до комнаты и только там поняла, что забыла переобуться и снять куртку.
«Надо позвонить! – озарило её. – Только куда? Сто два или сто двенадцать? Наверное, сначала в полицию. Потом телефон волонтёров поищу».
Диспетчер полиции, чуть ли не зевая в трубку, объяснила Саше, что подавать заявление о пропаже взрослого человека ещё рано. Прошло всего несколько часов. Мало ли, где он может быть.
– И волонтёрам-поисковикам не звоните, – проницательно добавила она. – Рано.
– Но… Что мне делать? Я сойду с ума от неизвестности! Он… он говорил…
– Успокоиться. И ждать, – диспетчер вздохнула. – В интернете есть телефоны… Поищите. Это если несчастный случай…
– Спасибо, – непослушными губами поблагодарила Саша.
По всем найденным телефонам она звонила весь следующий час. И снова безуспешно. Хотя, в данном случае это был очень хороший признак.
Ничего не соображающая от тревоги и переживаний, крайне измученная Саша забылась беспокойным сном около четырёх утра – прямо в одежде, сидя в кресле.
А в семь часов её разбудил звук открывающейся двери. На пороге стоял Антон. Спокойный, бодрый, с розовым от мороза лицом.
– Ты живой, – едва слышно проговорила Саша.
И упала в обморок. Первый раз в жизни.