оглавление канала, часть 1-я
Больше не раздумывая, Марат, скинув защитный кокон на «волчьей» волне, шагнул резко через невидимую грань. На мгновение он оглох, а в глазах поплыли красные круги. Защита была поставлена на совесть. Если бы на эту границу ступил обычный человек, то он на какое-то время потерял бы сознание. Впрочем, без особого для себя ущерба — толстый слой зелёного мха смягчил бы падение.
Юноша сделал несколько быстрых шагов, чтобы поскорее избавиться от влияния защиты. Остановился, приводя дыхание в порядок, и дальше зашагал уже спокойно, почти прогулочным шагом. В том, что этот взлом будет сразу замечен и сюда кого-то отправят проверить, он ничуть не сомневался и был к этому готов.
До берега оставалось пройти не больше сотни метров. Из-за неплотно стоящих стволов деревьев уже проблескивала гладь озера Безымянное, покрытая лёгкой белой кисеёй тумана. Небо чуть посветлело в преддверии восхода солнца. Клубящиеся, густые как кисель, щупальца предутреннего морока выползали из небольших распадков и оврагов, покрывая низкий кустарник и выступающие камни. Марат про себя хмыкнул: достойная декорация предстоящего представления.
Лёгкий шорох за левым плечом подсказал, что его присутствие не осталось незамеченным. На то и был расчёт.
Хрипловатый голос протянул за его спиной с нарочитой ленцой:
— И куда ты так резво направляешься…?
В этом голосе была затаённая угроза. Не оборачиваясь и не отвечая на вопрос, который он счёл риторическим, проговорил с наигранной радостью:
— Гельмар! Друг мой… Сколько лет, сколько зим! Давненько мы с тобой не виделись!
То, что он назвал по имени того, кто скрывался за его спиной, мужчину слегка разозлило. Марат этого и добивался. Ведь, впадая в подобные эмоции, человек обычно совершает глупость. А любое ненароком брошенное слово или фраза могли рассказать юноше о многом.
Дождавшись, когда Гельмар выйдет из-за спины и встанет от него чуть сбоку, не сводя настороженного взгляда прищуренных глаз, Марат, продолжая начатый «концерт», произнёс:
— А чего суровый такой, воин? Или не рад встрече?
Серо-голубые водянистые глаза мужчины сузились, превратившись в две щёлочки, и он стал похож на дикого кота, которому помешали охотиться. Он продолжал смотреть на Марата с этим своим прищуром, крепко сжав челюсти, направляя на него дуло пистолета, который быстрым движением выдернул из-за спины.
Пауза затягивалась.
Марат, будто не замечая направленное на него дуло оружия, притворно вздохнул и проговорил:
— Ну, коли ты к беседе не расположен, веди меня к Стиганду. Может, он со мной захочет поболтать…
Гельмар наконец с трудом разомкнул узкие губы и словно выплюнул:
— Зачем пожаловал? Думаешь, Стиганду есть время заниматься пустой болтовнёй? Или надеешься, что былая служба у Иршада тебя защитит?
Ничего нового из этих вопросов, похожих на гавканье собаки, Марату подчерпнуть, увы, не удалось. То, что тёмные были неимоверно злы на Иршада, который их, говоря современным языком, попросту кинул, Марат и так знал. Соответственно, их злость распространялась и на него, как на приближённое лицо старого обманщика.
Ладно… Попробуем выкрутить из ситуации по максимуму.
Стараясь изобразить добродушие, он примирительно пробурчал:
— Да ладно тебе… Думаю, Стиганду будет интересно узнать, как так вышло… Так что не будь букой. Веди.
И, не меняя благодушного выражения лица, чуть придавил своей волей расслабившегося не вовремя Гельмара.
Уверенный в своей силе, тот такой пакости не ждал. Попытался выставить защиту, но было уже поздно. Мысль Марата прочно угнездилась в его голове. Он медленно спрятал обратно свой пистолет и, послушно развернувшись, едва-едва переставляя ноги, побрёл вперёд, в сторону озера. Марат неторопливо последовал за ним.
На берегу (прав был Сурма) развернулся целый палаточный городок. Возле камней, откуда начинались Пределы, стояли на треногах какие-то железяки с мудрёными аппаратами. Марат мысленно поморщился. Защиту вокруг Пределов после прохода Иршада не удалось восстановить. Сурма пытался несколько раз, но ткань мира в этом месте стала непослушной, не поддаваясь усилиям старика. И тёмные сейчас совершенно спокойно обделывали здесь свои делишки. Несколько человек крутились у приборов, пытаясь их настроить. На их появление никто не обратил внимания.
У самой большой палатки был натянут прочный брезентовый тент, под которым с удобством расположился сам Стиганд. Он сидел, чуть развалившись, на походном стуле и потягивал из кружки кофе, запах которого был ощутим даже на расстоянии.
Увидев приближающихся мужчин, он даже бровью не повёл. Но Марат тут же ощутил на себе довольно сильное давление. Пухлый чёрт попытался взять его под контроль. Врасплох застать Марата у него не вышло — юноша легко отразил этот натиск. Правда, действовать ему пришлось мягко: войны он не хотел. Нужно было дать понять, что он пришёл с мирными намерениями. Поэтому, отразив натиск, он чуть приоткрыл разум — настолько, чтобы «принимающей стороне» стала очевидна его готовность к сотрудничеству.
Стиганд его старания оценил. Его маленькие глазки под выдающимися лохматыми бровями чуть сузились, а на бледных тонких губах появилась едва заметная усмешка.
Не говоря ни слова, он сделал рукой приглашающий жест, указывая юноше на другой раскладной стул, стоявший напротив него. Марат чуть наклонил голову, выражая таким образом сдержанную благодарность, и уселся на предложенное место.
Отпив глоток из своей блестящей кружки, хозяин лагеря светским, небрежным тоном проговорил:
— Если хочешь кофе — налей сам из термоса. Между прочим, зёрна мне поставляют из Южной Америки, умеренной обжарки. В наше время ты такой кофе нигде больше не найдёшь.
Марат про себя хмыкнул. Вот же тёмный гадёныш, даже в такой малости ему надо похвастаться своим превосходством! Чуть приподнявшись, он неторопливо взял термос, стоявший тут же, на соседнем столике, налил себе в кружку немного, закрутил крышку и сделал маленький глоток обжигающего напитка. Кофе и вправду был хорош. Нисколько не лукавя, он мимикой изобразил сдержанный восторг качеством напитка.
Всё это время Стиганд не сводил с него пристального взгляда. Выраженными чувствами гостя остался доволен. Чуть откинувшись на спинку своего стула, благодушно проворчал:
— Что привело вольного стрелка самого Иршада к нам?
И, опять чуть сощурившись, небрежно, с лёгкой насмешкой продолжил:
— Кстати, не мог бы ты отпустить Гельмара? А то он, бедный, уже весь вспотел от натуги, силясь высвободиться из твоих тисков.
Несмотря на показушно-небрежный тон, глаза его остро смотрели на Марата.
Юноша с нескрываемым изумлением обернулся, словно уже успел позабыть как о своём контроле, так и о самом Гельмаре. Тот и вправду выглядел неважно. Силясь избавиться от контроля, несчастный напрягал все свои мускулы, по его вискам уже ползли капельки пота, а и без того обветренное лицо приобрело свекольно-бордовый цвет.
Будто спохватившись, Марат пробормотал торопливо:
— Ох, извини… Но твой Гельмар накинулся на меня, словно я его любимого кота придушил. Пришлось немного умерить его пыл.
Он одним взглядом убрал свой мысленный контроль. Освобожденный Гельмар сразу стал снова хвататься за оружие. Марат, усмехнувшись, глянул на Стиганда. Укоризненным голосом доброго дядюшки проговорил:
— Ну вот… Ты видишь? Научил бы ты своих людей приличиям. Разве гостей так встречают?
Разозлённый донельзя воин хрипло пролаял:
— Какой ты гость?! Ты вместе с Иршадом — предатель!
Стиганд, сердито нахмурившись, махнул на него рукой:
— Убери эту дурацкую игрушку! Сколько раз тебе говорить, что твоя сила — в разуме, а не в этой пукалке? И пошёл вон! Присмотри за монтажом лучше!
Ослушаться своего старшего «товарища» тот не посмел. Медленно спрятал оружие и, кидая злобные взгляды на Марата, пошёл в сторону устанавливаемых приборов. Хозяин лагеря развёл в притворном сожалении пухлые ручки, мол, сам видишь, с кем приходится иметь дело. Отхлебнул глоток кофе и проговорил с хитрой ухмылкой:
— Ты только не сердись, но ведь Гельмар в чём-то прав. Нет, он, конечно, дуболом с неразвитым детским мозгом. Кое-чему я его сумел обучить, но вот привычки… Сам знаешь — от привычек трудно избавиться. Но, как говорится, устами младенца…
И он потер пятернёй свой круглый, больше похожий на женский, подбородок с кокетливой ямочкой в центре.
Марат пас принял. Поставив кружку на стол, тяжело вздохнул, глядя куда-то в сторону, и тихо проговорил:
— Кому, как не тебе, известен был характер и норов Иршада? Даже самым своим ближним соратникам (замечу — таковым он меня не считал) он не доверял. Никто, кроме него самого, не знал о его планах. И я — в том числе. Его последняя выходка стала для меня полной неожиданностью. Ведь ключ из рукописей цхалов он так и не получил. Кто же знал, что он опять встретит эту девчонку и она сумеет каким-то немыслимым способом открыть Предел? — И быстро посмотрел на тёмного. Съест или нет? А главное — известно ли им, что он присматривал за Анной уже давно?
На лице его собеседника не отразилось ничего особенного. Стиганд уныло покачал головой в знак согласия. Тоже поставив кружку, сложил свои пухлые ладошки на выдающемся животике и завздыхал:
— Так, так… Для нас для всех его выходка была неожиданностью. Не скрою — неприятной неожиданностью. Но мне казалось, что ты и этот шаман… как его?.. — Он щёлкнул пальцами пару раз, видимо ожидая от Марата подсказки.
Марат молча смотрел на него с повышенным вниманием, но с подсказками не спешил. Стиганд сморщился и, будто наконец вспомнив, проговорил с лёгкой тенью досады:
— Этот Акка… Кстати, ты не в курсе, где он? После ухода Иршада его никто больше не видел. Но мы точно знаем, что с Иршадом он не ушёл. Мои ребята его чуть не застали в его избушке на берегу какого-то озерка. Забрался в самую глушь, мерзавец, и сидел там как мышь. Но он странным образом ушёл. — Стиганд подался чуть вперёд, впиваясь в Марата взглядом. Свистящим шёпотом спросил: — Ты, случайно, не знаешь, кто ему помог скрыться? А главное — в какую щель он сейчас забился?
По тону, каким был задан вопрос, а особенно — по прожигающему проницательному взгляду, было понятно, что ему хорошо известны все ответы на свои вопросы. Но Марат даже бровью не дёрнул. Со скучающей физиономией, чуть ли не скрывая лёгкую зевоту, ответил:
— Откуда? Я буду последним человеком, кому бы этот хмырь доверился. — Растянув губы в улыбке, добавил: — Кому, как не тебе, знать, как эти шаманы самолюбивы и чванливы? Когда я пришёл к Иршаду, он прямо-таки взбесился от злости. Ревновал, подлец, что я, якобы, занял его место рядом с великим. Так что прости, но тут я тебе помочь не смогу.
Посверлив Марата ещё несколько мгновений взглядом, Стиганд скорчил кислую физиономию и опять откинулся на спинку стула. Взяв со стола небольшую ложечку, которой размешивал кофе, стал её с задумчивым видом крутить в руках. Потом, глянув на Марата, заговорил, пытаясь придать душевность своему голосу:
— Ты, Марат, — вольный стрелок. Все это знают. Бродишь сам по себе по грани Света и Тьмы. Твой прадед — Хранитель, а твой отец… — Он хмыкнул, скривив губы в усмешке: — Он ведь тоже, как ты… Ни Светлый, ни Тёмный. Вечно на грани, по самому острию ходить любил. — Бросив быстрый, острый взгляд на парня, с ноткой угрозы произнёс шёпотом: — И чем это кончилось? Смотри, Марат: Сила не признаёт нейтралитета… Те, кто ей служат, должны выбрать сторону…
