Что мог сделать 17-летний юноша, находящийся на фронте меньше двух месяцев, за два дня той адской мясорубки, которой, по сути, являлся штурм Кёнигсберга? В случае с Юрием Костиковым – удостоится одного из наиболее ценимых бойцами орденов, а затем и высшей степени отличия в СССР.
Никакой ошибки: на фронт Юрий попал, еще не достигнув призывного возраста. Подобное случалось не только с «сыновьями полков», но и с обычными призывниками. Даже несовершеннолетние представители правильно воспитанного поколения с самого начала Великой Отечественной осаждали военкоматы с просьбами направить их в действующую армию. И в своем патриотическом порыве зачастую не останавливались ни перед чем. Например, ставший потом прекрасным писателем москвич Василий Чичков, чтобы достичь заветной цели, изменил в паспорте свой 1925-й год рождения на 1923-й. О чем потом рассказал в автобиографической повести «Трое спешат на войну». Кстати, литератор, как и наш герой, жил на Красной Пресне.
Хотя, строго говоря, родился Юра Костиков 16 ноября 1927 года в калужской деревне Зажово, из которой 10 лет спустя семья перебралась в столицу, где поселилась на Звенигородской улице. Ученик школы №83 понимал, что вариант с подделкой паспорта в его случае не подходит – 13 лет, все-таки, не 16, видно же, что совсем еще пацан. Чтобы хоть чем-то помочь Родине, выучился на токаря и стал трудиться на машиностроительном заводе. Но когда школьнику исполнилось 17, он все-таки решился на хитрость, и в итоге сумел обмануть призывную комиссию, заполучив-таки вожделенную повестку. Уже 8 января 1945 года команда новобранцев, в составе которой находился Костиков, убыла с пересыльного пункта в 31-ю запасную стрелковую дивизию.
За пару месяцев бывший токарь переквалифицировался в пулеметчика и весной был зачислен в 261-й гвардейский стрелковый полк 87-й гвардейской дивизии 43-й армии 3-го Белорусского фронта. Во 2-м батальоне Юрия назначили командиром расчета станкового пулемета во 2 батальоне, в скором времени присвоив звание сержанта.
В ходе начавшегося штурма столицы Восточной Пруссии 43-я армия наступала на Кёнигсберг с северо-запада, к 7 апреля достигнув тянувшейся по окраинам города второго обвода немецкой обороны, состоявшей из уличных баррикад и превращенных в долговременные огневые точки зданий. Именно на такой вот импровизированный дот и наткнулась 2-я штурмовая группа 261-го полка, которой командовал гвардии старший лейтенант Шереметьев. Офицер принял решение штурмовать дом с разных сторон более мелкими группами по три-четыре человека, одну из которых возглавил лично. Вместе со старлеем были сержант Костиков и красноармеец Приходько.
Едва поднявшись в атаку, они буквально лицом к лицу столкнулись с несколькими немцами, прикрывавшими подходы к зданию. Пулеметчик среагировал мгновенно, одной очередью срезав сразу пятерых врагов. Двое уцелевших поспешно подняли руки. Затем, невзирая на открытый из бойниц сильный автоматно-пулеметный огонь, наши бойцы подползли вплотную к дому и забросали окна подвала и первого этажа гранатами. После чего, воспользовавшись замешательством противника, ворвались внутрь и положили на месте еще 11 гитлеровцев, взяв четырех пленных.
Из этой скоротечной схватки штурмовая группа вышла без потерь, в чем была немалая заслуга Костикова. Именно так посчитал и старший лейтенант Шереметьев, когда докладывал о достигнутых успехах в штаб полка. Вдобавок сержант фигурировал в числе семи упомянутых в донесении бойцов, которые «исключительно дерзко и смело» действовали в последовавшем ночном бою за овладение кварталом и расположенным там кирпичным заводом. Командир полка Михаил Рубцов 8 апреля представил Юрия к ордену Красной Звезды, но комдив посчитал, что юноша достоин пусть менее высокой по статусу, но очень уважаемой фронтовиками награды - «солдатского ордена» Славы III степени.
На третий день советского штурма даже самым фанатичным нацистам в Кёнигсберге стало понятно, что дело швах. В блиндаж коменданта Ляша явились заместитель гауляйтера (тот успел сбежать еще раньше) и несколько его помощников. По телефону они связались с Пиллау (теперь Балтийск), где временно обосновался Эрих Кох, и уговорили его добиться у военных выделения сил, необходимых для прорыва из осажденной крепости. Решили применить тактику небольших ударных отрядов, которые, выйдя из разных мест города, должны были соединиться на восточной окраине района Юдиттен (в современных ориентирах это поселок Менделеево - начало Тенистой аллеи) и под покровом темноты предпринять решительную атаку.
События той ночи на участке 261-го полка можно попытаться восстановить, обобщив данные из журнала боевых действий и наградных документов. Судя по всему, в этом районе города немцам удалось установить, что действовавший слева от Рубцова 264-й гвардейский стрелковый полк еще не полностью закрепился на своих позициях. Поэтому они решили прорываться именно на данном участке. Большая группа гитлеровцев вышла прямо на оказавшийся в полосе соседей штаб 261-го полка.
Поздним вечером крадущимся в тени домов немцам удалось незаметно приблизиться почти вплотную, когда их заметил стоявший со своим пулеметом на охране командного пункта Костиков. Он немедленно открыл шквальный огонь, заставив противника залечь. Однако немцы быстро сообразили, что пока им противостоит лишь один пулеметчик, и попытались его окружить. Юрий в ответ продолжал поливать врагов огнем, а когда в пулемете кончились патроны, взялся за автомат и гранаты, в итоге отбив и эту атаку. Получивший тяжелое ранение сержант все же успел снарядить пулеметные ленты, прежде чем вновь увидел перед собой наступающих.
«В этом бою товарищ Костиков погиб, но ни один немец не прошел, - говорится в представлении к званию Героя Советского Союза. - Перед его пулеметом валялось 50 трупов вражеских солдат и офицеров».
Но это было потом, а тогда командир полка был вынужден задействовать резерв – роту автоматчиков, в бой пошли также саперы, взвод пешей разведки, офицеры штаба. Немцев отбили, однако в час ночи они вновь атаковали силами до 500 пехотинцев при поддержке танков и самоходных орудий. Неоднократно доходило до рукопашных схваток. В полковом журнале боевых действий этот момент описывается так:
«Улицы были устланы трупами немецких солдат и офицеров. Немцы лезли, не считаясь ни с какими потерями, забрасывали окна домов гранатами, лезли в окна домов, где оборонялись наши автоматчики. Три ожесточенных атаки отразили подразделения полка. Было убито и ранено свыше 200 гитлеровцев, к утру атаки были отбиты и больше не повторялись».
Выходит, Юрий Костиков перебил четверть атакующих, вполне справедливо удостоившись Золотой Звезды. Его полк к вечеру 9 апреля сосредоточился на северной окраине Юдиттена. «Производится подвоз боеприпасов и перемещение тылов», - читаем в ЖБД. А судя по тому, что с утра 10 апреля была начата помывка личного состава, активных боевых действий формирование в эти дни уже не вело. Зато прибыло пополнение в количестве 48 человек…
Юрия Костикова похоронили в братской могиле – теперь это мемориал на пересечении проспекта Мира и улицы Энгельса. В 1965 году 5-ю Звенигородскую улицу Москвы, где до войны жил герой, назвали его именем. Тогда же деревню Зажово переименовали в Костиково.
На 30-летие Победы очередь дошла до 38-й школы, которая с того момента носит имена Юрия Костикова и Анатолия Живова. Последний (между прочим, тоже калужанин) был на два года старше и погиб на Западной Украине ровно за год до Юрия – закрыл своим телом амбразуру вражеского дзота. На тот момент 18-летний Живов был самым молодым Героем Советского Союза, пока таковым не стал его младший соученик.
Ну а в 1976-м улица Костикова, наконец, появилась и в Калининграде (за девять лет до этого имя героя присвоили рыболовному траулеру): ко Дню Советской армии и Военно-морского флота решением горисполкома во второй раз переименовали улицу Рыбацкую (до 1946 года – Батоцкиштрассе).