«Чай с овсяным печеньем – то, что надо для приятного чтения, – размышлял Уваров, разбирая архивные дела. – Вкуснее разве что с яблочным компотом из антоновки». Память живо выдала воспоминание о пузатой трехлитровой банке, в которой в сиропе плавали половинки золотистых яблок, а при открытии крышки по кухне разливался приятный острый аромат летнего сада. Наваждение было столь ярким, что у Алексея аж челюсти свело от непреодолимого желания выпить кружку яблочного компота. Он тряхнул головой, с силой потёр уши, возвращая себя в реальность.
В огромном помещении с высокими потолками, уставленном бесчисленными стеллажами, ярко горели более полутора десятков ламп, но в проходах всё равно покоился лёгкий сумрак, словно папки со старыми делами впитывали льющийся сверху поток света. Поэтому на громоздком столе горела лампа под стеклянным абажуром, заливая столешницу тёплым светом. Тихо шелестели страницы дел, будто нашёптывали о минувшем. Осторожно скрипнула дверь, и Уваров, оторвавшись от чтения, увидел в дверном проёме любопытную кошачью мордочку. Зверёк заглядывал в помещение архива, слегка щурясь на свет и пристально разглядывая умными глазами сидящего за столом человека. Потом крадучись просочился внутрь и застыл у порога, приподняв переднюю лапку – как есть кот серой масти с рыжеватыми подпалинами. Тонкий хвост мелко подрагивал, аккуратные слегка округлые уши насторожены.
– Гаруша! – раздался из коридора женский голос.
Гаруша дернул хвостом и, развернувшись, исчез за дверью. Уваров припомнил момент своего знакомства с ним и усмехнулся. Зверька он впервые увидел около месяца назад, при первом посещении архива. Тот в неге возлежал на том самом столе, за которым сейчас работал Алексей. «Вот это котище! – вслух удивился Уваров, рассматривая небольшого кругленького котика с изящной головкой и аккуратными лапками. – Котик, кис-кис-кис!» – он протянул руку, чтобы почесать того за ушком. Зверь возмущенно открыл глаза, сел, недовольно жмурясь спросонья и вдруг выдал:
– Котик, котик! Какой я тебе котик? Понаберут тут всяких…
И, смерив оторопевшего Алексея презрительным взглядом, «котик» спрыгнул со стола и важно удалился куда-то вглубь архивов.
Это после ему объяснили, что «котик» – вовсе не котик, а коргоруша, существо древнее, обитающее в архивах Министерства уже пару сотен лет. И если бы Алексей встретил Гарушу днём, а не в сумерках, то не смог бы отличить его от обычного кота. Кот котом: мяучит, ходит на четвереньках. А вот с наступлением сумерек коргоруша и говорить по-человечески может, и облик изменить, как ему заблагорассудится.
Уваров сделал пару глотков чая и снова склонился над лежащими на столе бумагами. Распечатки газетных вырезок и папка со свежим делом, которые Уваров окрестил про себя «Происшествия близ Прохоровки». Дело передал ему пару дней назад Колесников, предложив поискать еще что-нибудь в архивах. И вот теперь Уваров сидел, разложив по поверхности стола листки с распечатками газетных статей и листал страницы странного дела о пропаже супругов.
Два месяца назад, как значилось из лежащего перед ним дела, на обочине дороги была найдена бесхозная машина. Серебристая «Лада Гранта» стояла, съехав в низинку у дороги, обе передние дверцы были распахнуты настежь, в салоне было пусто. Вскоре выяснилось, что автомобиль принадлежал некому Александру Сергеевичу Лазареву. Вместе с супругой он возвращался домой из санатория, но так и не приехал. На звонки обеспокоенной дочери оба тоже не отвечали. Оказалось, супруги Лазаревы не доехали до своего дома несколько десятков километров. Все личные вещи, включая мобильные телефоны Лазаревых, остались в машине. Они не взяли ничего: ни документы, ни сумки с кошельками. Словно они решили на минуту зачем-то выйти из автомобиля и исчезли. Поиски тоже никакого результата не дали. Собаки покрутились возле машины и дальше пары метров не пошли. Поисковые отряды тоже вернулись ни с чем. Населенных пунктов поблизости не было, трасса мало загружена, особенно в вечернее время, так что свидетелей, способных пролить свет на происшествие, тоже не нашлось. Люди вышли из машины и будто бы испарились, чтобы через неделю найтись в двадцати метрах от того места, где была обнаружена их машина.
Он подвинул к себе фотографии, разложил на столе веером и сосредоточенно склонился, пристально изучая. Вот серебристая машина стоит у дороги, в низине, подмяв колесами хилую поросль кустарника. Дверцы распахнуты, вокруг – пустошь. Кое-где из пожухлой травы торчат пеньки, и лишь вдалеке виднеется лес. Словом, ни заблудиться, ни пропасть там никак не получится. Следующие несколько снимков – с места обнаружения трупов. Открытое место, чахлые кустики с уже почти полностью облетевшей листвой. И два тела, скукожившиеся бок о бок в характерной для замерзающих позе. В принципе, конец сентября – теплой погодой не балует, ночью уже и заморозки могут быть. Немудрено получить переохлаждение, но не в двадцати метрах от машины и примерно в стольких же от трассы. А они просто свалились под кустик и замёрзли. Словно не видели ни машины, ни дороги. А может, правда, не видели? Ну, хорошо, допустим, но их-то, блуждающих почти по обочине, почему никто не видел?
Уваров потянулся к чашке, но лишь затем, чтобы обнаружить, что она опустела. Он мысленно прикинул, что лучше: дойти и налить ещё чая или завершить работу без него. Покидать уютный островок было лениво, поэтому он со вздохом отставил опустевшую чашку и углубился в бумаги. Вырезка из газеты трёхлетней давности – короткая заметка о заблудившемся в лесу грибнике из той самой Прохоровки, где он незадолго до события купил дом. Горе-дачника искали по окрестным лесам десять дней. Нашли замерзшим насмерть – начало октября в тот год было холодным и дождливым. Проблуждав не один день в лесу, грибник погиб почти на опушке леса, Метрах в пятидесяти от трассы. Лес возле дороги тогда ещё был не вырублен, но почему поисковые отряды, прочёсывающие местность квадрат за квадратом, не обнаружили его раньше? Как он разминулся с ними? Конечно, в гибели заблудившегося грибника особых странностей не было, и всё же этот случай Уваров тоже включил в происшествия близ Прохоровки. Еще одно исчезновение в том же месте, года два назад. Семья остановилась на трассе по необходимости. Вышли из машины, мать и дочка пяти лет углубились с лесок по малой нужде, и уже на обратном пути девочка отстала на несколько шагов. Этого хватило, чтобы ребенок исчез. Но в этот раз обошлось. Спустя три дня девочку к Прохоровке вывела бездомная собака, обитавшая возле местного магазина. Собаку, кстати, в благодарность за спасение девочки забрали домой счастливые родители. «Есть справедливость в жизни, если это не выдумка журналистов, конечно», – подумал Уваров, придвигая к себе ещё одну распечатку. В ней освещалось куда более грустное событие. Тот же километр трассы и снова осенняя пора. На обочине дороги найдена бесхозная фура. Водитель ехал порожняком, возвращался на базу, но зачем-то остановил машину и вышел, не заперев дверь кабины. Как будто собирался тут же вернуться обратно, но что-то пошло не так. Выяснилось, что ни на базе, ни у родственников или знакомых он так и не появился и никак о себе знать не дал. Собаки и тогда, как в случае с Лазаревыми, след не взяли. Покрутились вокруг фуры, пробежались по обочине туда-сюда и всё. Месяц пропавший числился в розыске, потом был найден. Местный житель наткнулся на труп мужчины, повесившегося на собственных шнурках от кроссовок. В кармане нашли своеобразное прощальное письмо, написанное кровью на клочке бумаги: «Не могу найти выход». И больше ничего. Самоубийство? Но у погибшего не было ни финансовых, ни семейных трудностей. Готовился провести отпуск на море с женой, строил дом. Что заставило его выйти из машины на трассе, уйти в лес и свести счеты с жизнью? Или кто-то свёл счёты с ним?
Уваров с хрустом потянулся, разминая затёкшее тело. Кинул взгляд на часы. Удивился тому, как поздно засиделся в архиве. Пора бы и честь знать. Недаром Гаруша шмыгает туда-сюда и возмущённо поглядывает на него. Пора домой, там тоже есть чай, и пить его гораздо приятнее, сидя в кресле, а не на казённом стуле.
На выходе из здания его настиг рингтон мобильника.
– Слушаю вас, Юрий Анатольевич! – сказал Алексей в трубку.
– Домой идёшь? – осведомился начальник.
– Ну, вроде архив уже закрывается, а ночевать там вместе с Гарушей мне как-то не хочется. По-моему, я ему… э-э-э… ей… не нравлюсь.
– Да это он просто вид напускает, – ответил Колесников. – Он со всеми так поначалу. Ты ему в следующий раз ирис «Кис-кис» купи или, на худой конец, конфеты «Коровка» – вмиг подобреет. Ты мне скажи: материалы по Прохоровке смотрел?
– Да вот только что. Ерунда какая-то, не сходится там что-то…
– А те дела, где всё сошлось, к нам не попадают, сержант, – усмехнулся Колесников. – Давай-ка завтра утром мы с тобой к этой Прохоровке прокатимся. Посмотрим, что это за место такое странное.
*
Прохоровка встретила их мокрым снегом, и Алексей, глядя на облепленный снежными хлопьями указатель с названием посёлка, подумал о том, как сейчас уютно в архиве с чашкой горячего чая, и бог с ним, с Гарушей, шныряющим меж стеллажей или дремлющим на столе. В салоне автомобиля негромко бормотало радио, снаружи снег льнул к лобовому стеклу, чтобы тут же исчезнуть под щётками дворников. Вдали проплыли двухэтажные домишки и скрылись за поворотом трассы. Колесников свернул на обочину и заглушил двигатель.
– Вот оно, это самое место, – объявил он. – Ничего примечательного, просто участок дороги и всё.
– Может, тут аномалия какая-то? – предположил Уваров, который полночи проворочался в кровати, обдумывая информацию, полученную в архивах.
– А вот это мы сейчас и будем выяснять.
Колесников вручил Алексею небольшую коробочку с экраном и кнопками.
– Это что такое? – не понял тот. – Дозиметр что ли?
– ЭМП, – пояснил капитан. – Измеритель электромагнитного поля. Если тут есть аномалия, он зафиксирует колебания, будет резкий скачок данных.
Уваров нажал кнопку, прибор пискнул, включаясь. На экране в углу высветились дата и время. В нижнем углу замигал зелёным огоньком индикатор.
– Попробую тогда замеры сделать, – пробормотал Уваров, вылезая из машины и осторожно спускаясь в низину. Размокшая земля скользила под ногами, в лужи оседали снежинки и нехотя таяли. Заросли кустов щетинились голыми ветвями. Оказавшись на месте обнаружения машины, Уваров замер, оглядываясь по сторонам и пытаясь сориентироваться на местности. Итак, машина стояла вот здесь, неподалеку от тоненькой березки, даже поломанные ветви кустов остались. А там, получается, возле куста, где сейчас разлилась внушительных размеров лужа, и лежали замерзшие тела. Открытое место, всё видно, как на ладони. И земля мягкая, на такой остаются отчётливые следы. Алексей глянул на прибор в своей руке – индикатор в углу экрана мигал зелёным, показывая, что пока всё в порядке. Уваров оглянулся на Колесникова. Тот был поглощён установкой какого-то прибора, похожего на что-то геодезическое. «Наверное, мы со стороны и кажемся геодезистами», – подумал Алексей, направляясь к месту обнаружения тел. Там он снова посмотрел на прибор. Индикатор цвет не поменял, и Уваров почувствовал лёгкий укол разочарования. Место как место, обычная вырубка у дороги для последующего строительства или расширения трассы. Что заставило супругов остановиться здесь? Да не просто тормознуть у обочины, а ещё и съехать с трассы. Место голое, даже по малой нужде не присядешь.
– Здесь ничего, – сказал он Колесникову.
Тот, казалось, не услышал, склонившись к багажнику. «Ну, допустим, – подумал Уваров, делая несколько шагов в сторону, к темнеющему вдали лесу. – Допустим, их занесло, потеряли управление, вылетели с трассы, отделались лёгким испугом. Решили выйти из машины, чтобы осмотреться. Или прикинуть возможный ущерб. И тут что-то случилось…»
Прибор в его ладони щёлкнул. Алексей недоумённо уставился на него. Индикатор всё еще горел зелёным, но цифры на экране поползли вверх.
– Кажется, я что-то обнаружил, – крикнул Уваров, не оглядываясь, а потом шагнул вперёд.
На это прибор взорвался серией щелчков. Ещё пара шагов – и индикатор стал красным. Алексей опасливо замер, бросая по сторонам взгляды. Вроде ничего не изменилось вокруг, но отчего-то тревожно заныло сердце. И только спустя какое-то время он понял, почему обеспокоился – его окутала плотная тишина, словно кто-то внезапно обложил голову ватой. Уваров сухо сглотнул, в горле мгновенно пересохло, язык прилип к нёбу. Пространство будто сузилось, сжалось. Казалось, даже лес подступил ближе. И стал темнее. Среди серо-коричневых стволов затаилась мгла. Она хищно клубилась, тянула свои щупальца к лесной опушке, путалась в кустарнике. Прибор в руке Алексея выдавал тревожные трели.
– Кажется, я что-то нашёл! – произнёс Уваров, усилием воли заставив себя отвести взгляд от наползающей из леса тьмы.
Он обернулся, и сердце ухнуло в ледяную прорубь страха и захлебнулось в ней. Обочина дороги была пуста: ни машины, ни Колесникова там не было.