Шум, раздавшийся откуда-то справа, разбудил Игната. На время сна становилось теплее и уютнее, в голове его промелькнула мысль, что вот именно так люди и замерзают насмерть, забывшись сном.
Первое движение рукой отозвалось болью, прокатившейся по всему телу. Все кости реагировали так, словно бы они уже застыли и шевелиться наотрез отказывались. Им проще было сдаться и навсегда застыть в одном состоянии.
Казалось, что мысли тоже замёрзли в голове, думать было также сложно, как и двигаться. Первая неудачная попытка по движению руки остановила Игната, он застыл всё в том же положении, что и находился до этого.
Нужно ли ему пытаться? Стоит ли прикладывать усилие, чтобы жить дальше? Для чего? Он вспомнил тёплые объятия отца из сна и тихий голос матери из другого видения. Они его любят – пришло в голову. Неожиданно для самого Игната, искра любви, зародившаяся в моменте где-то глубоко в его сердце, начала разрастутся, в голове появились и другие мысли.
Справа вновь раздался шум неожиданно обвалившейся кучи снега. Он повернулся туда, откуда слышал шум, замечая там ворона, который в этот момент сидел на самой нижней ветке сосны, что стояла неподалёку от той, под которой согревался тёплым сном Игнат.
- Это ты? – Игнат попробовал улыбнуться, ему это не удалось, губы яростно сопротивлялись какому-нибудь движению, - надо костёр разжечь.
Вспомнив, что буквально на днях клал коробок спичек в карман куртки, Игнат полез проверить на месте ли он, а обнаружив, вновь попытался ухмыльнуться.
- Ещё поживём.
Подняться было сложно, но какая-то неведомая сила будто бы помогала ему превозмочь это тяжёлое состояние скованности во всём теле. Пока поднимался, вспомнил, что чуть левее ему на глаза попадалось поваленное дерево, рассохшееся и настолько трухлявое, что прекрасно подойдёт для розжига.
Обернувшись правее, Игнат обнаружил ещё пару веток, упавших под сосной, под которой сидел. Они, конечно, не были сухими и гореть будут сложно, но прекрасно подойдут для момента, когда огонь уже возьмёт свою силу.
- Самое главное начать, - сам себе сказал Игнат, - а там дело пойдёт.
Вновь вспомнились слова Баяра, которые он часто говорил в момент службы: «Боишься – не делай, делаешь – не бойся, не сделаешь – погибнешь». Игнат знал, его товарищ сейчас ни за что бы не сдался, его просто так голыми руками не возьмёшь.
Воспоминания об армейском товарище будто бы согревали его сердце, давали сил и надежду. Двигаться было сложно, но у него получилось через некоторое время принести к выбранному месту трухлявое дерево, затем приготовить дополнительный хворост, что пойдёт в огонь сразу, когда тот хорошо разгорится.
- Уйду, когда час настанет, не сегодня, - сам себе под нос ворчал Игнат, - не тебе мне указывать. Кто ты там дьявол, демон или чёрт, а может ещё какая нечисть, плевал я на тебя, понял?
Говорил Игнат тихо, себе под нос, без какого-то вызова в голосе, но чувствовал где-то внутри, как просыпалось у него в душе некое негодование. С чего это вдруг он должен действовать так, как эта нечисть решила? Нет, такому не бывать.
- Сила в семье, за мной мать с отцом, за мной весь мой род, они не дадут меня в обиду, - Игнат продолжал пугать кого-то непонятного, невидимого и не слышимого рядом, - сила во мне. Я принимаю дар, я сильнее тебя, нечисть!
К последним словам весь хворост уже был собран, поэтому Игнат присел на корточки, чтобы разжечь его и наконец погреть свои заледеневшие пальцы, которые с трудом его слушались.
Трухлявые остатки от дерева, которые ещё и рассыпались пока их переносили с места на место, как и предполагалось, довольно легко разгорелись, согревая путника, устроившегося на еловых ветках рядом.
Так просто замёрзшее тело было не согреть, пальцы, выставленные над огнём, не ощущали тепла, они настолько промёрзли, что раздавались болью при желании разогнуть их.
Игнат решил не торопиться, не совать к огню руки, чтобы не обжечь их. Он присел рядом и стал смотреть на огонь, предварительно подкинув часть хвороста, приготовленного заранее.
Костёр всё разгорался. Краем уха Игнат услышал, как вспорхнул ворон с ветки, наблюдавший до этого за ним. Его будто бы кто-то, идущий с той стороны, спугнул. Затем Игнат почувствовал ветер, заметающий снежный вихрь и создающий этакую воронку, куда попадают снежинки, обречённые кружиться в вихре определённое время.
Позади себя Игнат неожиданно услышал визжащий голос. Он звал на помощь, истошно кричал, уверяя, что находится в беде. Нет, Игнат не обернулся. Крики и звуки продолжились. Был шум ломающихся веток, обваливающегося дерева, также слышались голоса, которые Игнату должны были быть явно знакомыми, но ни на один из звуков Игнат так и не прореагировал.
Вечерело. Вокруг становилось темнее. Он не отдавал себе отчёт, какое время сидел у костра, лишь периодически медленно потягивался за новой порцией хвороста, чтобы подкинуть в костёр.
Игнат не ел целый день, но голода не чувствовал. Исчезло ощущение времени. Ушли на задний план эмоции и чувства, тревожащие его всё время, забылись все воспоминания. Голова была словно бы пустая.
Некоторое время Игнат сидел совсем без движения, вокруг всё стихло настолько, что тишину можно было назвать мёртвой. Даже птицы, щебечущие и что-то решающие всё время, умолкли.
В какой-то момент он начал медленно поднимать голову, зная, что тот, кого он ждал, уже тут. По другую сторону костра Игнат увидел тёмное облако, несущее с собой холод, от которого разгоревшийся костёр неожиданно стал потухать.
Игнат не подал знака, ничего не сказал и не выказал хоть каких-либо эмоций, продолжая всматриваться в тёмное пространство перед ним. Постепенно прорисовывался образ.
Он видел уже нечто подобное, да и мёртвых видел до этого, они никогда не появлялись в человеческом обличие в момент своего объявления, разглядеть нечто проявившееся перед Игнатом всегда получалось не сразу, поэтому к такому он уже был готов.
Существо было страшное, если его нарисовать или описать: длинные руки, с корявыми пальцами, большая голова, вытянутые ступни и сильно ссохшееся тело, сгорбленное в шейном отделе. В устрашающем и наводящим ужас существе Игнат заметил и другое – едва заметную слабость.
Никаких слов собеседники вслух не говорили, но Игнат будто бы мысленно задавал вопросы возникшей перед ним нечисти, создавая постепенно картину происходящего.
Душа застряла в этом мире примерно лет триста назад, может больше. При жизни грехов водилось за человеком очень даже много. Умер резко, так и не осознав своего ухода, после пытался мстить, забирая тех, кто его обидел.
Постепенно сущность претерпевала изменения, превращаясь из неуспокоенной души, в беса. Он обретал силу, находясь в порту между рыбаками, переходя от одного несчастного к другому.
Там он чувствовал себя превосходно, поживиться всегда было чем. Сущность уничтожала одного человека за другим и становилась всё сильнее. Один из новых его подопечных, к которому он прицепился, пытался бежать от правосудия, забредая в это место. Тот отдал Богу душу в лесу, у большого камня, куда после явился Антип, выполняя наговор, которому его научила одна знающая бабка.
Игнат не шевелился, смотря ровно перед собой. В один момент он заметил, как существо занервничало, выказывая своё негодование. Позади Игната будто бы кто-то стоял. Мужчина не поворачивал головы, не пытался понять, он знал, что там стоят мать и отец.
- Ты должен его уничтожить, пора, сынок, - слышал он голос матери, - ты знаешь, что говорить, разжигай огонь.
Сущность напротив будто бы почувствовала, что происходит некий заговор против него. Чёткие очертания, устрашающие, но схожие с человеческими, стали постепенно терять свою форму, рассеиваясь в пространстве, превращаясь в тёмную дымку, затем закручиваясь в некую воронку, закручивающую в себя снег и огненные искры от костра.
Где-то внутри себя Игнат вновь услышал призыв матери, уговаривающий его разжигать огонь, но будущий колдун продолжал находиться в обездвиженном состоянии, как и раньше. На его лице вдруг проскользнула едва заметная улыбка.
Воронка, закручивающаяся тем временем, увеличивалась, поднимаясь выше. Ветер, исходящий от крутящегося столба, колыхал пламя в разные стороны, наконец в один миг погасив его насовсем. Снег, располагавшийся вокруг костра, поднялся вверх, оставляя промёрзшую землю.
Игнат резким движением сунул руку в карман, где до этого уже нащупывал нож, подаренный Виктором. Он с силой воткнул острое лезвие в мёрзлую землю, крича свои собственные слова, быстро появившиеся в его голове.
Силу обретаю,
Тобой повелеваю,
Будешь мне ты служить,
Только я смогу тебя освободить!
Отныне я твой хозяин, да будет так!
Воткнув нож в землю, Игнат медленно поднялся, смотря ровно перед собой на крутящийся вихрь, что подался в его сторону, с силой разбиваясь о его тело. Игнат пошатнулся, ощущая резкий жар в теле.
- Я принимаю дар, - объявил громко Игнат, а после прокричал, что было сил, - я принимаю дар!
Всё тут же стихло, темнота поглотила лес.