Луна, будто бы чувствуя свою ненужность, исчезла, звёзды также не собирались вставать определённой чередой, вырисовывая фигуры, которые люди привыкли как-то по-особенному трактовать для себя. Казалось, что это была самая тёмная ночь, что могла бы быть на земле.
Игнат толкнул дверь, она легко поддалась, пустив путника в свой же дом. Какое-то время он постоял на пороге, осмысливая происходящее, после развернулся и вышел прочь, чтобы принести несколько охапок дров.
Он был ужасно голоден. Растопив печь и согрев чайник, Игнат принёс банку тушёнки из сеней, задумав добавить её в гречневую крупу, которая уже томилась на стальной, горячей поверхности печи.
Всё время пока хозяин дома хлопотал по дому, готовя себе поздний ужин и заваривая горячий чай, он не включал свет, да и не думал вовсе о том, что двигается в темноте. Лишь отблеск от печи, где вовсю бушевал огонь, делал комнату хоть на чуток светлее через совсем тонкую щель.
Да и отсутствие кошки, не попадающей под ноги, не мяукающей и не требующей хоть какого-то внимания к себе, то же почему-то не заинтересовало Игната.
Он делала всё молча: не разговаривал сам собой, не мучился догадками о происходящем, не пытался найти какие-то решения, душа его в ту ночь была безмятежной.
***
Без каких-либо неожиданностей, не нарушая законы мирозданья, в Елисеевку пришёл новый день, посылая на землю яркие солнечные лучи. Игнат уже поднялся, вновь топя печь, чтобы в доме было тепло. На улицу он не выходил, но по узорам на стекле прекрасно понимал, что морозец там крепкий.
С раннего утра хозяин дома возился на своей кухне, вспомнив одно блюдо из детства, что так ему нравилось. Игнат помнил, как утрами уплетал горячие лепёшки с чаем и, казалось, что ничего вкуснее в этом мире не существует.
Вывалив муку на середину стола и сделав углубление в центре, он разбил туда одно яйцо, сверху посыпал соли и налил немного воды, а после замесил тесто.
От большого массива были оторваны небольшие куски, которые после скатывались в колобок. Этот уже сформированный кусок теста, Игнат разминал, придавая округлую форму и создавая лепёшку, которую выкладывал на уже разогретую сковороду.
- Не закрытый ты? – послышался голос Степаниды, легко попадающей в дом к Игнату, - а я тебе кисельку принесла свежего, думаю, дайка проведаю, да угощу тебя. А то, что-то ты какой-то уставший, да больной был в последнее время.
- Как раз вовремя вы, Степанида Елисеевна, - Игнат посмотрел на гостью, не отвлекаясь в это время от своего дела за столом, продолжая разминать тесто для оформления новой лепёшки, - сегодня я вас буду угощать.
- Прям отлегло от сердца, - Степанида продолжала стоять у входа, не проходя внутрь дома, - я уж вчера думала, что всё.
Она не договорила, но по выражению её лица было понятно, что женщина переживала заранее трагически вырисованную историю в своей голове. Осмотревшись и не найдя ничего странного в доме Игната, успокоенная его желанием приготовить обычный завтрак, она всё же прошла внутрь и присела на стул, установив прежде свой маленький бидончик на стол.
- Феню свою не потерял? – спросила Степанида, как раз в то время, когда Игнат отправился к печи с новой лепёшкой.
- У вас она? – он стоял спиной к гостье, убирая в железную тарелку, установленную на выступе готовую лепёшку и укладывая новую на горячую сковороду.
- Вчера смотрю в окно, а ты куда-то отправился, да ещё какой-то чумной был, странный. Весь день обратно ждала, нет тебя. Я думала, что может просмотрела, может пришёл, а я не заметила, вот и пошла к тебе. Вошла, а она ко мне, бедняжка. Я её себе и забрала, думала, что ты уж и вовсе…
Она опять не договорила, то ли боясь обидеть хозяина дома, то ли не зная, стоит ли высказывать ему свои негативные предположения, что могли проснуться в её голове от того, что тут постоянно происходило ранее.
- Ты как себя чувствуешь, Игнат? – спросила Степанида, приглядываясь к нему и ожидая, когда тот повернётся к ней лицом, чтобы посмотреть на него и оценить ситуацию.
- Хорошо всё, - он пожал плечами и как раз возвращался к столу с большой тарелкой, в которой уже были готовые лепёшки. В этот момент Игнат наконец-то посмотрел на свою гостью.
- Батюшки, а что это? – женщина прищурилась, всматриваясь в глаза Игната, - у тебя один глаз чёрный, другой карий? – она заметила также чёрную щетину на лице и ещё какое-то неуловимо-призрачное изменение в его внешности, которое описать так легко, как цвет глаз, не смогла.
- Может вам кажется? – Игнат едва заметно улыбнулся.
- Не кажется мне, иди, да и в зеркало посмотри, настаивала Степанида.
- Нет в моём доме зеркал, - Игнат отодвинул в сторону муку, чтобы убрать её после, а на освобождённое на столе место поставил две кружки перед гостьей, чтобы та налила туда своего киселя.
- Ах, да, в этом доме нет зеркал, Антонина ещё всё выбросила. Сказала, что ей там странное что-то мерещилось, - Степанида закивала головой в знак согласия, после понюхала лепёшки, что были установлены перед ней в тазу и похвалила хозяина, - какой же запах вкусный. Вот это ты правильно делаешь, в доме должно пахнуть хлебом. Если не хлебом, то вот такими лепёшками. Нам мамка делала тоже их в детские годы по утрам.
- И мне мама их готовила, как же было вкусно, - Игнат присел за стол пододвинул к себе кружку с киселём и с аппетитом принялся поедать первую лепёшку.
- Что-что, а мы тут никогда не голодали, мамка у меня была такая, что всегда могла придумать, чем вкусненьким накормить нас, - вид хозяина дома, с аппетитом, поедающим лепёшку в руках, успокоил Степаниду, поэтому она тоже взяла кружку и стала завтракать вместе с Игнатом, - хорошее у меня детство было. Да, работали много, не то, что сейчас, зато дружно жили, друг другу помогали. Затеет один мужик дом ставить, так все и собираются возле него толпой, помогают.
- Толпой выживать проще, - согласился Игнат, - одному, думаю, сложно в этой местности существовать. Вот кто бы меня утром таким вкусным киселём напоил? Пил бы сейчас простой чай, - сделал комплимент в сторону гостьи Игнат. Та заулыбалась и стала ещё спокойнее, позабыв про все свои переживания, - Степанида Елисеевна, а вы сказали, что дед ваш эту деревню основал. А он был один или ещё с кем-то?
- Нет, не один, конечно, их трое было, как мне рассказывала уже мамка моя, - она продолжала есть и тут же стала рассказывать, - дед мой и ещё два его товарища жили когда-то в порту, который в свою очередь располагался на берегу реки. С Волги они. Что-то там этакое произошло, что заставило всех троих бежать.
- Ограбили они там человека, а его убили, тот оказался не простым горожанином, имел чин, так могло быть? – спросил Игнат.
- Может быть, - Степанида пожала плечами, - кто же его знает? Сейчас уже спросить некого, да и не рассказали бы они такое, думаю. Тебе мёртвые поведали? – Степанида заинтересованно посмотрела на Игната.
- Нет, я предполагаю, из-за чего просто ещё можно убегать?
- Ну да, это ты прав, скорее всего так и было, - Степанида кивнула, - так вот, втроём они бежали, прибыли сюда. Мамка говорит, что эти наши беглецы сначала к другому городу стремились, но дойдя туда, что-то у них там не срослось, пришлось искать более укромное место.
- Ещё что-то натворили там? – усмехнулся Игнат.
- Слушай, скорее всего ты прав. Один из этой компании, дед Филимон, шубутной был, как мамка уже рассказывала, а той ещё мой дед пересказывал всю эту историю. Он то в одну историю влипал, то в другу. Пьянствовал дед Филимон, да буянил. Агрессивный был на пьяную голову, нужно было человек пять, чтобы его усмирить.
- Ему тут и не удалось толком пожить, - добавил Игнат, уже примерно понимая ход этой истории.
- Вот как тебе истории рассказывать, когда ты всё знаешь, - усмехнулась Степанида, - так вот, прибыли они сюда, да семьи свои привезли. Филимон, Потап и третий мой дед был Елисей. Начали дома свои ставить, друг другу помогали. Только вот этот Филимон затеял скандал, он считал, что двое других к нему несправедливо относятся. Так мне мамка рассказывала, может была причина у этого конфликта, только разбушевался мужик не на шутку.
- Грабил просто он, поэтому считал, что все богатства, что были с ними, только ему и принадлежат, когда оказался в безопасности. Вдали от правосудия, ему уже его друзья были не так нужны, как раньше.
- А ещё мамка говорила, что Филимон грозился в город перебраться, не нравилась ему эта сельская жизнь, ему бы покутить, попьянствовать, да повеселиться. А тут работать приходилось от зари до зари. Они же и землю возделывали, и дома ставили, и всё на их плечах было.
- Собрал он всё награбленное, что они с собой несли и пытался бежать, жену даже тут хотел оставить, потому что она бы его отягощала в дороге.
- Может быть, - Степанида пожала плечами, словно бы уже привыкнув к тому, что Игнат добавляет некоторые нюансы к её рассказу, - так он и сбежал. Жена его тут тоже не осталась, ушла через некоторое время, к своим отправилась.
- Чует моё сердце, не ушёл никуда этот Филимон.
- Как это? – не поняла Степанида, - так нет же его тут. Его только наши деды с бабками и помнят, а мы его и не видели никто. Даже мои родители его уже не знали.
- В лесу он схоронен, убили его, ещё как-то предательски, в спину нож воткнули. Под камнем в лесу он и лежит. Спасибо говорит, что хоть схоронили.
- Ну не знаю, не верю я, чтобы мой дед кого-то убивал, ну не верю.
- И правильно, просто так бы не пошёл на это, но Филимон всё бы унёс, что было, а они планировали скот прикупить на рынке в городе, что рядом располагался. Если бы они его отпустили, то не смогли бы о своих семьях заботиться достаточно хорошо, сложно было бы прокормить.
- Может и так, - Степанида уже допивала кисель и доедала свою лепёшку, - молодец Игнат, накормил бабку сегодня. Ладно, пойду я, Феньку принести тебе или пущай у меня останется?
- Заберу позже, за молоком только схожу, а то её и кормить нечем.
- И всё же странные глаза у тебя, Игнат, может ударился или случилось ещё чего? – перед уходом она ещё раз подозрительно посмотрела на хозяина дома, - не замечала я до этого, чтобы у тебя один глаз чёрный был.
- Я тоже не замечал, - пожал плечами Игнат и объяснять больше ничего не стал.
Проводив гостью и убрав всё со стола, Игнат достал ноутбук и стал печатать текст, описывая всё, что произошло в лесу прошлой ночью.