– Что? – Ольга замерла посреди супермаркета, всё ещё держа в руке пакет с сыром, который только что положила в тележку. Голос Сергея звучал так громко, что несколько человек обернулись. – Серёж, ты серьёзно? Прямо здесь?
Он стоял перед ней, красный, с плотно сжатыми губами, и карта – её карта, та самая, с которой она получала зарплату – уже была у него в кулаке.
– Да, прямо здесь, – он понизил голос, но в нём всё равно звенела сталь. – Мама права. Ты покупаешь какие-то дорогие йогурты, кофе за четыреста рублей банку, ещё эти твои кремы... Мы же не миллионеры, Оля.
Ольга почувствовала, как внутри всё сжимается. Не от стыда – от какого-то странного, холодного удивления. Пятнадцать лет брака, и вот он стоит в отделе молочных продуктов и отбирает у неё карту, потому что «мама сказала».
– Сергей, – она постаралась говорить спокойно, хотя пальцы уже дрожали. – Это моя зарплата. Я её заработала. Я имею право решать, какой кофе покупать.
– Твоя зарплата? – он фыркнул. – А кто ипотеку платит? Кто машину обслуживает? Кто маме помогает? Ты думаешь, деньги с неба падают?
Ольга посмотрела на него внимательно. Впервые за долгое время – по-настоящему внимательно. В глазах мужа было не просто раздражение. Там была уверенность. Уверенность человека, который привык, что последнее слово всегда за ним. И за его мамой.
– Давай поговорим дома, – тихо сказала она и пошла к кассе, оставив тележку посреди прохода.
Весь путь до дома они молчали. Сергей вёл машину чуть резче обычного, Ольга смотрела в окно. Дождь мелко моросил по стеклу, и капли медленно сползали вниз, оставляя длинные следы. Как слёзы, подумала она и тут же одёрнула себя. Не время.
Дома их уже ждала Тамара Ивановна. Свекровь приехала «просто так», как она любила говорить, хотя «просто так» у неё всегда имело чёткую цель. Сегодня цель сидела на их диване с чашкой чая и выражением лица человека, который знает, как правильно жить всем остальным.
– Ну что, поговорили? – спросила она, едва Ольга сняла куртку.
– Мама, мы ещё не... – начал было Сергей, но Тамара Ивановна подняла руку, и он замолчал. Как по команде.
– Оленька, солнышко, – свекровь улыбнулась своей фирменной улыбкой – той, от которой у Ольги всегда сводило зубы. – Я же не со зла. Просто смотрю на ваши траты и сердце кровью обливается. Вот вчера в магазине – сыр за шестьсот рублей! Зачем? Есть же нормальный, за двести пятьдесят.
Ольга медленно выдохнула. Она уже знала этот разговор наизусть. Тамара Ивановна приходила раз в две-три недели, «помогала» по хозяйству, а на самом деле проверяла холодильник, шкафы и выписки по карте, которую Сергей по привычке оставлял на видном месте.
– Тамара Ивановна, – Ольга села напротив, стараясь не повышать голос. – Я ценю вашу заботу. Правда. Но я взрослый человек. Я работаю. Я зарабатываю. И я хочу сама решать, какой сыр покупать.
– Конечно, конечно, – кивнула свекровь, но в глазах её плясали искорки торжества. – Просто Сереженька мне пожаловался, что денег вечно не хватает. А я думаю – куда же они деваются? Вот и посмотрела. Ой, что это у тебя за маникюр такой дорогой? И сумка новая? Это ж сколько стоит!
Ольга почувствовала, как щёки начинают гореть. Она посмотрела на Сергея. Тот сидел, опустив голову, и молчал.
– Сергей, – тихо сказала она. – Ты показывал маме мои траты?
Он поднял глаза. В них было виноватое выражение щенка, который знает, что нашкодил, но всё равно надеется, что простят.
– Ну... она сама попросила. Сказала, что хочет помочь. Мы же семья, Оля.
Семья. Это слово в последнее время звучало как приговор.
Вечером, когда Тамара Ивановна наконец уехала (с пакетом «полезных» продуктов из их холодильника и обещанием «завтра заехать»), Ольга села за кухонный стол и открыла приложение банка. Сергей уже спал – или делал вид, что спит, – свернувшись калачиком на краю кровати.
Цифры были безжалостны.
Её зарплата – сто восемьдесят пять тысяч. Его – семьдесят две. Плюс её квартальные премии, которые она получала уже третий год подряд. Ипотека платилась с общего счёта, куда она перечисляла сто тысяч каждый месяц, а он – тридцать. Машина была её, куплена до свадьбы. Коммунальные, продукты, одежда детям – всё в основном с её карты.
Ольга закрыла приложение и долго смотрела в темноту. Потом тихо встала, достала из шкафа ноутбук и открыла новый документ.
«Дорогой Сергей...» – начала она печатать, но тут же стёрла. Нет. Не так.
Вместо этого она зашла в интернет-банк и создала новый счёт. Только на своё имя. Потом перевела туда всё, что оставалось от последней премии – четыреста двадцать тысяч. И поставила автоматический платёж – ровно половину своей зарплаты на общий счёт. Остальное – на новый.
Утром Сергей проснулся от запаха кофе. Ольга уже была одета, собрана, спокойна.
– Доброе утро, – сказала она, ставя перед ним чашку.
– Доброе, – он потянулся, зевая. – Маме вчера звонил, она просила передать, что сегодня заедет, поможет с уборкой.
– Хорошо, – кивнула Ольга. – Только я сегодня работаю из дома. И у меня будет важный разговор. С тобой.
Сергей нахмурился.
– Что за разговор?
– О деньгах, – просто ответила она. – И о том, кто в нашей семье кого содержит.
Он открыл рот, потом закрыл. Видимо, вспомнил вчерашний вечер и свою уверенность в супермаркете.
– Оля, ты что, обиделась? Это же мама... она переживает.
– Я не обиделась, – Ольга посмотрела ему прямо в глаза. – Я просто устала притворяться, что не вижу, как вы вдвоём решаете за меня, как мне жить и на что тратить мои деньги. Сегодня всё изменится.
Сергей смотрел на неё, и в его взгляде впервые за долгое время промелькнуло что-то похожее на тревогу.
– Что ты имеешь в виду?
– Скоро узнаешь, – пообещала Ольга и ушла в комнату, закрыв за собой дверь.
Она знала, что Тамара Ивановна приедет через час. И знала, что разговор будет непростым. Но впервые за многие годы она чувствовала не страх и не раздражение, а странное, почти забытое ощущение – силу.
Потому что правда, как ни странно, оказалась на её стороне. И сегодня она собиралась эту правду озвучить. Громко и чётко.
Но то, что произошло потом, даже она не могла предугадать...
– Оленька, ты дома? – голос Тамары Ивановны раздался в домофоне ровно в десять утра, как по расписанию.
Ольга нажала кнопку, не отвечая. Она уже сидела за столом в гостиной с открытым ноутбуком, кофе и распечатанными выписками по всем счетам за последние три года. Три стопки бумаг, три разных цвета маркера. Всё готово.
Дверь открылась, и свекровь вошла бодрой походкой, с сумкой через плечо и неизменной улыбкой «я же только помочь».
– Доброе утро, солнышко! – пропела она, снимая пальто. – Я тут пирожков напекла, с капустой и с мясом, Сереженька любит. И ещё думала, может, вместе в магазин сходим? Я вчера видела акцию на курицу...
– Тамара Ивановна, – Ольга встала и указала на стул напротив себя. – Присядьте, пожалуйста. Нам нужно поговорить. Всем троим.
Свекровь слегка опешила – обычно Ольга встречала её улыбкой и чаем, – но села, аккуратно сложив руки на коленях.
– Что-то случилось? – спросила она, уже настороженно оглядываясь. – Сереженька где?
– Сейчас придёт, – спокойно ответила Ольга и повысила голос: – Серёж! Иди сюда, пожалуйста.
Сергей появился из спальни в домашних трениках, волосы взъерошены, лицо сонное. Он явно надеялся, что утром всё «рассосётся само».
– Что у вас тут? – буркнул он и замер, увидев стопки бумаг.
Ольга не стала тянуть.
– Я вчера вечером сделала то, о чём давно думала. Открыла отдельный счёт. С сегодняшнего дня на общий семейный счёт я перевожу ровно пятьдесят процентов своей зарплаты. Остальное – мои личные деньги. На мои личные нужды.
В кухне повисла тишина. Сергей открыл рот, потом закрыл. Тамара Ивановна первой пришла в себя.
– Это как это – пятьдесят процентов? – переспросила она, будто не расслышала. – А ипотека? А коммуналка? А продукты?
– Продукты, коммуналка, ипотека, машина, ваши, Тамара Ивановна, «помощь» – всё это будет оплачиваться из общего счёта, – Ольга говорила спокойно, но внутри всё звенело от напряжения. – На общий счёт я кладу девяносто две с половиной тысячи каждый месяц. Сергей кладёт свои семьдесят две. Итого – сто шестьдесят четыре с половиной. Этого вполне хватит на все текущие расходы.
Сергей побледнел.
– Погоди… Ты хочешь сказать, что остальные твои деньги… ты будешь тратить только на себя?
– Нет, – Ольга покачала головой. – Я буду тратить их так, как посчитаю нужным. На себя, на детей, на подарки, на отпуск, на помощь моей маме – как захочу. Без отчётов и без вашего совместного с мамой «решения».
Тамара Ивановна вскинулась:
– Оленька, ты что, нас бросить решила? Мы же семья! Деньги должны быть общие!
– Они и были общие пятнадцать лет, – Ольга повернулась к свекрови. – И знаете, что я увидела, когда вчера посчитала? За последние три года я внесла в семейный бюджет пять миллионов восемьсот тысяч. Сергей – миллион девятьсот. Разница – почти четыре миллиона. Это я вас содержала, Тамара Ивановна. Не вы меня.
Сергей резко сел на стул, будто ноги подкосились.
– Ты… ты серьёзно всё посчитала?
– Конечно. Вот, посмотри, – Ольга подвинула ему первую стопку. – Здесь только ипотека и коммуналка. Вот вторая – продукты, одежда, детские кружки. Третья – твоя мама. Переводы, которые ты делал «на лекарства», «на ремонт в её квартире», «на день рождения тёте Любе». Всё с моей карты, Серёж. Потому что у тебя «вечно не хватало».
Тамара Ивановна покраснела до корней седых волос.
– Я не просила! – почти крикнула она. – Это сын сам!
– Сам, под вашим чутким руководством, – мягко, но твёрдо сказала Ольга. – Каждый раз, когда вы звонили и говорили: «Сереженька, маме бы на зубы не помешало», он снимал с общей карты. То есть с моей зарплаты.
Сергей молчал. Он листал страницы, и с каждой страницей лицо его становилось всё более серым.
– Я не знал, что так много… – наконец выдохнул он.
– Ты не хотел знать, – ответила Ольга. – Тебе было удобно думать, что «мы вместе», а на деле я тянула всё. А когда я покупала себе сумку или сходила к косметологу, это вызывало у вас обоих приступ «экономии».
Тамара Ивановна попыталась взять инициативу:
– Оленька, ну пойми, я же для вас стараюсь! Я всю жизнь экономила, копейка к копейке, и сына так учила…
– А я не хочу так жить, – Ольга посмотрела ей прямо в глаза. – Я хочу жить достойно. И я имею на это право. Потому что зарабатываю.
Повисла пауза. Потом Сергей тихо спросил:
– И что теперь? Ты нас выгоняешь?
– Нет. Я просто устанавливаю правила. С этого момента каждый отвечает за себя. Ты, Серёж, платишь свою часть. Я – свою. Если тебе не хватает – ищи подработку или новую работу. Если Тамаре Ивановне нужны деньги – пусть обращается к тебе. Ко мне – больше не надо.
Свекровь вскочила:
– Это что же получается, я теперь внуков не увижу?
– Почему же? – Ольга даже улыбнулась. – Увидите. Приходите в гости. Пирожки приносите. Только жить на мою зарплату больше не будете.
Сергей вдруг закрыл лицо руками.
– Оля… прости. Я правда не думал, что всё так… Я привык, что ты всё тянешь, и… думал, так и надо.
– Не надо, – коротко сказала она. – Надо по-другому.
Тамара Ивановна схватила сумку.
– Ну и ладно! – голос её дрожал. – Живите как знаете! Только потом не жалуйтесь, когда всё развалится!
Она вышла, хлопнув дверью так, что штукатурка посыпалась.
Сергей остался сидеть, глядя в пол.
– Я… я найду вторую работу, – сказал он наконец. – Или поговорю с начальством о повышении. Я не хочу, чтобы ты одна…
– Уже поздно, Серёж, – Ольга встала. – Я не одна тянула. Я устала. Теперь будем вместе – по-честному. Или никак.
Он поднял голову. В глазах стояли слёзы.
– А если я не потяну?
– Тогда подумаем, как жить дальше, – спокойно ответила она. – Но притворяться, что всё как раньше, я больше не буду.
Весь день они молчали. Сергей ушёл в комнату и до вечера не выходил. Ольга работала, потом забрала детей из школы, приготовила ужин – как обычно. Только теперь на столе лежала новая карта, которую она положила рядом с его тарелкой.
– Это тебе, – сказала она. – На твоё имя. Я перевела туда твою часть на месяц вперёд. Дальше – сам.
Он взял карту дрожащими пальцами и долго смотрел на неё, будто впервые видел.
Ночью Ольга лежала без сна и слушала, как Сергей ворочается рядом. В какой-то момент он тихо спросил в темноту:
– Оль… а если я всё исправлю? Если найду способ зарабатывать больше… мы сможем вернуться к общему бюджету?
Она помолчала.
– Посмотрим, – ответила наконец. – Но уже никогда не будет так, как было. Никогда.
На следующий день Сергей ушёл на работу раньше обычного. Вернулся поздно, усталый, но в глазах – что-то новое. Решимость.
– Я записался на собеседование, – сказал он, снимая куртку. – В две компании. Зарплата в полтора раза выше. И… поговорил с мамой. Сказал, что больше переводов не будет.
Ольга кивнула. Она не улыбнулась, но внутри что-то оттаяло.
– Хорошо, – сказала она. – Посмотрим.
А через неделю случилось то, чего никто не ожидал. Сергей пришёл домой бледный, с конвертом в руках.
– Оль… посмотри, – он протянул ей бумагу.
Это было письмо из банка. Уведомление о полном досрочном погашении ипотеки.
Ольга подняла глаза.
– Откуда?
– Я… я взял кредит под залог своей доли в маминой квартире, – тихо сказал он. – Продал её долю. Мама подписала дарственную мне ещё пять лет назад. Я не говорил… думал, не пригодится.
Ольга почувствовала, как пол уходит из-под ног.
– То есть… ипотека закрыта? Совсем?
– Да, – он кивнул. – Теперь платежа нет. Осталось только коммуналка и еда. Я… я хочу, чтобы ты знала – я могу. И буду.
Она долго смотрела на него. Потом медленно положила письмо на стол.
– Спасибо, – сказала наконец. – Это… много значит.
Он сделал шаг к ней, но она слегка отступила.
– Но бюджет остаётся раздельным, – добавила она. – Пока.
Он кивнул.
– Пока – согласился он.
А потом случилось то, чего Ольга точно не ожидала. Позвонила Тамара Ивановна. Голос дрожал.
– Оленька… можно я приеду? Поговорить надо.
Ольга вздохнула.
– Приезжайте.
Когда свекровь вошла, в глазах у неё стояли слёзы.
– Я квартиру продала, – сказала она с порога. – Свою долю Сережке отдала, а остальное… мне хватит на съёмную однушку. Я не хочу быть обузой. И… прости меня, дочка. Я правда не видела…
Ольга молчала. Потом шагнула вперёд и обняла её. Свекровь вздрогнула, потом обмякла и заплакала по-настоящему.
– Всё хорошо, – тихо сказала Ольга. – Просто теперь всё будет по-другому.
И в этот момент она поняла – кульминация ещё впереди. Потому что Сергей уже три дня не ночевал дома, сказав, что «на собеседованиях», а в её телефоне пришло странное сообщение от незнакомого номера: «Спроси мужа, где он был вчера вечером. У него есть то, что вам стоит знать».
Ольга посмотрела на экран и почувствовала, как сердце ухнуло вниз.
Это была не просто финансовая победа.
Это было только начало настоящей бури…
– Ольга, это не то, что ты думаешь, – Сергей стоял в дверях, бледный, с телефоном в руке, словно только что прочитал то самое сообщение сам.
Ольга молча показала ему экран. Номер незнакомый, текст короткий: «Спроси у мужа про Свету из бухгалтерии. И про гостиницу в прошлую пятницу».
– Кто это прислал? – спросила она тихо. Голос не дрожал. Удивительно, но не дрожал.
Сергей опустил голову.
– Я… я сам всё расскажу. Только… давай сядем.
Они сели на кухне. Тот же стол, где утром лежали выписки по счетам. Теперь на нём стояла только чашка остывшего чая.
– Света – моя коллега, – начал он, не поднимая глаз. – Мы… пару месяцев назад начали переписываться. Сначала по работе. Потом… просто так. В пятницу был корпоратив, я сказал тебе, что задержусь. Мы со Светой ушли вдвоём. И… остались в гостинице.
Ольга слушала. Внутри было пусто. Ни крика, ни слёз. Только странное, почти облегчённое понимание: вот и всё.
– Почему ты мне говоришь только сейчас?
– Потому что вчера она написала, что беременна. И что, если я не уйду из семьи, она всем расскажет. И… фото отправит тебе.
Ольга кивнула. Всё сходилось. Последние месяцы он стал чаще задерживаться, стал раздражительным, стал… чужим.
– Значит, ты уже выбрал, – сказала она спокойно.
– Нет! – он вскинул голову. – Я не хочу разрушать пришёл. Я пришёл просить прощения. И… сказать, что я всё исправлю. Я уже поговорил со Светой. Сказал, что остаюсь с тобой. Она… она поняла.
Ольга чуть усмехнулась.
– Поняла. Конечно.
Она встала, подошла к ноутбуку, открыла почту и повернула экран к нему.
– Вот. Билеты на Кипр на троих – меня и детей. На послезавтра. Я купила их вчера вечером, когда ты «на собеседовании» был. Мы уезжаем на две недели. А ты… оставайся. Решай свои вопросы.
Сергей смотрел на билеты, потом на неё.
– Оля… прости. Я дурак. Я правда не хотел…
– Я знаю, – перебила она. – Ты не хотел. Ты просто брал то, что плохо лежит. Мои деньги, моё время, мою жизнь. А когда я перестала давать – пошёл искать, где дают по-другому.
Он молчал. Слова кончились.
Через час он собрал сумку. Небольшую. Сказал, что поживёт у мамы, пока всё не уляжется.
– Я буду звонить детям, – добавил он у двери.
– Звони, – кивнула Ольга. – Только не обещай того, чего не сможешь выполнить.
Дверь закрылась. Тихо, без хлопка.
Она постояла в тишине, потом пошла в детскую.
– Ребят, – сказала сыновьям, – собираемся в поездку. Только мы трое. Будет море, солнце и никакого «надо экономить».
Мальчишки завопили от радости.
На Кипре было тепло. Ольга снимала виллу у моря, ходила с детьми на пляж, ела фрукты, которые раньше считала «слишком дорогими», и впервые за много лет спала без тревоги.
Сергей звонил каждый день. Сначала просил прощения, потом просто спрашивал, как дела. Потом стал присылать фото – новая работа, новая квартира, которую он снимает один.
– Я продал машину, – написал он однажды. – Вернул долг маме за долю в квартире. Теперь живу на свою зарплату. Понимаю, как ты себя чувствовала.
Ольга не отвечала. Не было нужды.
Через три месяца после возвращения они встретились в кафе – обсудить развод. Сергей выглядел постаревшим, но в глазах – покой.
– Я всё понял, – сказал он. – Поздно, правда понял. Ты была права. Я жил за твой счёт. И не только за денежный.
Ольга кивнула.
– Я подаю на развод, – сказала она. – Квартира остаётся мне и детям – я выкупила твою долю. Ты будешь платить алименты платить. Нормальные. Не «сколько сможешь».
Он не спорил.
– Я согласен на всё, – тихо ответил. – Только… можно мне видеть мальчишек?
– Можно. Когда захочешь. Но по правилам. Записывайся заранее, приезжай трезвый, без новых «тёть».
Он кивнул.
Тамара Ивановна позвонила через неделю после суда. Голос был непривычно тихий.
– Оленька… я тут подумала… может, я к вам на выходные? Пирожков напеку?
Ольга улыбнулась в трубку.
– Приезжайте, Тамара Ивановна. Только пирожки – за ваш счёт.
Свекровь рассмеялась – впервые за все годы по-настоящему, без горечи.
Прошёл год.
Ольга сидела на той же кухне, но теперь за столом было тихо и спокойно. Дети делали уроки в своей комнате, на плите варился кофе – тот самый, за четыреста рублей банку. На новой карте – её карте – лежала премия за большой проект.
Телефон зазвонил. Сергей.
– Привет, – сказал он. – Можно я завтра ребят заберу? В парк сходим?
– Конечно, – ответила Ольга. – В три будь.
– Спасибо… И… Оль?
– Да?
– Ты счастлива?
Она посмотрела в окно. За стеклом весна, солнце, дети смеются во дворе с соседскими.
– Да, – сказала она просто. – Впервые по-настоящему.
Он помолчал.
– Я рад, – ответил наконец. – Правда рад.
Ольга положила трубку и пошла на балкон. Ветер тёплый, лёгкий. Она вдохнула полной грудью.
Свобода, оказалось, пахнет кофе и морем. И стоит ровно столько, сколько ты сама себе позволишь.
Рекомендуем: