Воздух в спальне был свежим, пахло утренней прохладой и едва уловимым ароматом пионов, которые я купила вчера специально для этого дня. Я потянулась, чувствуя приятную лёгкость во всём теле. Пять лет. Казалось, это целая вечность, и в то же время — пролетели как один миг.
Пять лет с Олегом. Интересно, помнит ли он? Конечно, помнит. Мы же договаривались отметить этот день как-то по-особенному.
На кухне уже тихонько гудел кофейный аппарат. Я специально поставила его на таймер с вечера, чтобы разбудить мужа ароматом свежесваренного кофе — его маленькая слабость. На столе в вазе красовался тот самый букет пышных розовых пионов. Я провела пальцами по нежному лепестку. Они были символом нашей первой встречи. Банально, может быть, но для меня это было важно. Наши маленькие традиции, наши общие воспоминания — это то, из чего строится семья.
Я надела его любимую шёлковую сорочку, которую он подарил мне на прошлый день рождения, и принялась готовить завтрак. Не просто бутерброды, а настоящие французские тосты с кленовым сиропом и свежими ягодами. Всё, как он любит. Я порхала по кухне, напевая себе под нос какую-то незамысловатую мелодию. Счастье казалось таким простым, таким вещественным. Оно было в этих солнечных бликах на полу, в запахе корицы, в предвкушении вечера. Я уже забронировала столик в нашем любимом маленьком ресторане на двоих, том самом, где он сделал мне предложение. Купила новое платье, глубокого винного цвета, которое, я знала, сведёт его с ума. Всё было продумано до мелочей.
В самый разгар моих кулинарных стараний зазвонил телефон. Олег. Я улыбнулась, вытирая руки о полотенце. Наверное, хочет поздравить.
— Привет, солнышко! — его голос в трубке звучал как-то необычно бодро, даже немного напряжённо.
— Привет, любимый! С нашей годовщиной тебя! — пропела я.
— Да, да, и тебя, конечно! Анечка, слушай, у меня тут небольшое изменение планов на вечер.
Моя улыбка слегка померкла.
Изменение планов? В такой день?
— Что-то случилось на работе? — спросила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул от разочарования.
— Нет-нет, всё отлично! Даже лучше, чем отлично! В общем, слушай внимательно. Отменяй наш ресторан. Я приготовил для тебя сюрприз. Настоящий сюрприз! Ты будешь в восторге!
Я замолчала, пытаясь переварить информацию. Олег и сюрпризы — это было что-то из ряда вон выходящее. Он был человеком плана, предсказуемым в хорошем смысле слова. Все наши поездки, праздники, даже походы в кино всегда планировала я.
— Сюрприз? — переспросила я. — Какой ещё сюрприз? Ты же знаешь, я уже всё организовала…
— Вот именно! — перебил он меня с воодушевлением. — Ты всегда всё организовываешь, а сегодня мой черёд тебя удивлять. Просто доверься мне. Я приеду чуть позже обычного, не жди меня к семи. И надень что-нибудь удобное, домашнее.
— Домашнее? Но я купила платье…
— Платье ещё успеешь надеть, обещаю! Всё, целую, убегаю! Буду вечером!
Он повесил трубку, оставив меня в полной растерянности посреди кухни. Тосты на сковородке начали подгорать. Я растерянно сдвинула их на тарелку. Настроение было безнадёжно испорчено. Весь мой тщательно выстроенный план рухнул. Но я отогнала дурные мысли. Может, он и правда приготовил что-то невероятное? Романтическую поездку за город на выходные? Или… что-то ещё? Он так радовался. Нельзя портить ему этот порыв.
Я позвонила в ресторан, с извинениями отменила бронь. Весь день я провела как на иголках. Пыталась читать, смотреть фильм, но мысли то и дело возвращались к вечеру. Что он мог придумать? Время тянулось мучительно медленно. Семь часов, восемь, половина девятого… Наш праздничный ужин, который я всё-таки приготовила, давно остыл. За окном стемнело. Квартира, ещё утром казавшаяся такой уютной, теперь выглядела пустой и гулкой. Я сидела в гостиной, одетая в простой сарафан и тапочки, как он и велел, и прислушивалась к каждому звуку на лестничной клетке.
Наконец, в десятом часу, в замке провернулся ключ. Я вскочила, сердце забилось чаще. Ну вот, сейчас всё прояснится.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Олег, сияющий, как начищенный самовар. А за его спиной… За его спиной стояла его мама, Светлана Петровна. И не просто стояла. Рядом с ней громоздились два огромных клетчатых баула, из тех, с какими челноки в девяностые ездили за товаром.
Мой мозг отказывался верить глазам.
— С юбилеем, любимая! — торжественно провозгласил Олег, распахивая руки для объятий. — Вот, это мой сюрприз! Мама теперь будет жить с нами! Я решил, что это лучший подарок для всех нас!
Я смотрела на его счастливое лицо, на сдержанно-победную ухмылку свекрови, на эти чудовищные баулы, занимавшие половину нашей прихожей. В ушах звенело. Я чувствовала, как улыбка, которую я из последних сил натянула на лицо, становится похожей на жуткую гримасу.
— Здравствуй, Анечка, — произнесла Светлана Петровна тоном, не предвещавшим ничего хорошего. — Не думала, что так скоро к вам переберусь, но Олежек настоял. Говорит, пора уже семье быть вместе.
Я сдержанно кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Подарок. На пятую годовщину свадьбы. Он привёз свою маму. Жить с нами. Навсегда. В нашу двухкомнатную квартиру. Мир, который ещё утром казался мне таким прочным и счастливым, треснул и начал рассыпаться на мелкие, острые осколки.
Первый вечер прошёл как в тумане. Я механически помогала им разбирать вещи, стелила свекрови постель в гостиной на диване, который мы покупали для вечерних посиделок с друзьями, а не для постоянного проживания родственников. Олег суетился вокруг мамы, не замечая моего состояния. Он был искренне горд собой, своим «гениальным» решением.
— Мам, ты располагайся, чувствуй себя как дома! Вот, смотри, пульт от телевизора. Анечка тебе сейчас чай сделает, да, милая?
Я молча пошла на кухню, чувствуя себя чужой в собственном доме. Светлана Петровна проследовала за мной. Она окинула мою идеальную кухню критическим взглядом.
— Ой, а чашки-то у вас какие-то… безликие. И занавески бледноваты. У меня в деревне и то веселее висели, в цветочек. И столешница вся в каких-то разводах. Ты её чем моешь?
Я её мою специальным средством, которое стоит как половина вашей пенсии, Светлана Петровна, — пронеслось у меня в голове. Но вслух я лишь процедила:
— Я слежу за чистотой.
— Ну, видно, видно, — многозначительно протянула она, проводя пальцем по идеально чистой поверхности. — Мужчине нужен уют, Анечка. Настоящий, женской рукой созданный. А не эта ваша… современность.
Я поставила перед ней чашку с чаем и молча вышла. Хотелось кричать. Ночью, когда мы с Олегом наконец остались одни в спальне, я попыталась начать разговор.
— Олег, мы можем поговорить?
— Конечно, зай. Я так рад! Ты видела, как мама счастлива?
— Я видела. Но, Олег… почему ты не посоветовался со мной? Это ведь серьезный шаг. Она будет жить с нами постоянно?
— Ну а что тут советоваться? — он искренне удивился. — Это же моя мама. Она одна совсем осталась в своей деревне, здоровье уже не то. А мы — семья. Семья должна держаться вместе. Я хотел сделать тебе приятное, объединить нас всех.
Объединить? Он всерьёз думает, что это объединение?
— Но у нас маленькая квартира, — предприняла я последнюю попытку. — У нас не будет личного пространства. Гостиная теперь — её комната.
— Ой, да ладно тебе, Ань, какие мелочи! — отмахнулся он. — Главное — мы вместе. Не дуйся, это же наш праздник.
Он обнял меня, но его объятия показались мне чужими и холодными. Я лежала без сна почти до утра, слушая, как за стеной тихонько бубнит телевизор. Светлана Петровна смотрела какой-то сериал. Я чувствовала себя пленницей в собственном доме. Но самое страшное было не это. Самым страшным было то, что мой муж, человек, с которым я прожила пять лет, совершенно не понимал меня. Или не хотел понимать.
Утром начался новый виток кошмара. Я вошла на кухню и застала свекровь, хозяйничающую у плиты. Мои кастрюли были сдвинуты, на конфорке скворчала её старая чугунная сковородка, которую она привезла с собой. Пахло жареным луком и дешёвым маслом.
— О, проснулась, соня? — весело сообщила она. — А я тут завтрак готовлю. Нормальной еды мужчине твоему сварю, а то на твоих тостах далеко не уедешь.
Она полезла в мой холодильник, переставляя банки и контейнеры. Я стояла и смотрела на это, и во мне поднималась глухая, ледяная ярость. Это был уже не мой дом. Это была её территория.
В течение следующих нескольких дней я начала замечать странные вещи. Мелкие, незначительные детали, которые складывались в тревожную картину. Однажды, убирая в прихожей, я наткнулась на квитанцию транспортной компании. Она была на имя Олега, и дата стояла — недельной давности. Адрес доставки — наш. Значит, они всё это спланировали заранее. Он врал мне не один день. И его «сюрприз» был тщательно продуманной операцией.
Потом я заметила, что Светлана Петровна разговаривает по новому, довольно дорогому телефону. Откуда у пенсионерки из деревни деньги на такой аппарат? Она всегда жаловалась на нехватку средств.
Последней каплей стал обрывок телефонного разговора, который я случайно подслушала. Светлана Петровна говорила с кем-то по телефону в гостиной, думая, что я в ванной.
— …да не волнуйся, всё под контролем. Олежек всё сделал, как я сказала. Она, конечно, нос повесила, но куда она денется? Поворчит и успокоится. Главное, что теперь мы здесь, и все финансовые потоки будут под нашим присмотром…
Финансовые потоки. Что это значит? У нас с Олегом был общий бюджет на бытовые расходы, но у каждого были и свои личные счета. У меня был счёт моего маленького дела — я вела небольшой сетевой магазинчик с авторскими украшениями. Это было моё хобби, моя отдушина, которая, к тому же, приносила неплохой доход.
Руки задрожали. Я тихонько закрыла дверь в ванную, включила воду, чтобы они ничего не заподозрили, и села на край ванной. В голове всё начало складываться. Его странное поведение в последнее время. Его постоянные вопросы о том, как идут дела в моём магазине. Его просьбы «дать немного в долг до зарплаты», хотя зарабатывал он всегда хорошо.
Неужели?..
Я дождалась, когда они оба уйдут на прогулку — Светлана Петровна настояла, что ей нужно «подышать городским смогом». Я бросилась к компьютеру. Сердце колотилось так, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Я открыла выписки по счёту своего предприятия за последние полгода. Олег имел к нему доступ — я сама дала ему пароли, когда он предложил «помочь с бухгалтерией». Я ему доверяла. Абсолютно.
Вот оно. Мелкие, почти незаметные списания. Пять тысяч здесь, семь тысяч там. Под видом «оплаты за рекламные услуги», «закупки материалов». Суммы были небольшими, чтобы не бросаться в глаза. Но за полгода набежало… набежало очень много. Достаточно, чтобы купить не один дорогой телефон. И, видимо, оплатить переезд мамы.
Я сидела перед монитором, и слёзы катились по щекам. Но это были не слёзы обиды или жалости к себе. Это были слёзы злости. Холодной, расчётливой злости. Меня предали. Предали самые близкие люди. Муж, которому я доверяла всё. Они считали меня глупой курицей, которую можно обмануть, обобрать, а потом посадить себе на шею его мамочку, чтобы контролировать каждый мой шаг и каждый мой рубль.
Они думали, я проглочу это и буду дальше печь им тосты и мило улыбаться? Ну что ж. Они очень, очень сильно ошибались.
В тот момент вся любовь, вся нежность, которые я копила пять лет, выгорели дотла. Остался только пепел и стальной стержень внутри. Я закрыла ноутбук. Слёзы высохли. Я знала, что делать. Весь оставшийся день я была образцовой женой и невесткой. Я улыбалась, подавала чай, соглашалась, что занавески действительно бледноваты. Олег смотрел на меня с облегчением. Сломалась, — наверняка думал он. — Приняла свою участь. А я в это время делала звонки. Важные звонки. Я готовила свой ответный сюрприз. Настоящий сюрприз.
Следующее утро началось не с запаха кофе. Я встала очень рано, приняла душ, надела не домашний сарафан, а строгое деловое платье. Сделала макияж, уложила волосы. Когда Олег и его мама вышли из своих комнат — он из спальни, она из гостиной — я уже сидела на кухне за накрытым столом. Но на столе были не блины и не сырники. На столе стояли три чашки кофе и лежала тонкая папка с документами.
Они замерли на пороге, удивлённые моим видом.
— Доброе утро, — мой голос прозвучал ровно и спокойно. — Присаживайтесь. У меня для вас тоже есть сюрприз.
Олег неуверенно улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку.
— Анечка, ты чего такая официальная? Что за сюрприз с утра пораньше?
— Самый что ни на есть праздничный, — ответила я, не отводя от него взгляда. — В честь нашей годовщины.
Я взяла со стола распечатки банковских выписок моего счёта и аккуратно положила их перед ним.
— Олег, не мог бы ты объяснить мне вот это? — я пальцем указала на выделенные маркером строчки. — Эти «расходы на рекламу» и «закупку материалов». Мне очень интересно, на какую рекламу ушло почти триста тысяч рублей за последние полгода.
Лицо Олега медленно начало менять цвет. Он смотрел то на бумаги, то на меня. Улыбка сползла с его губ.
— Аня… это… это недоразумение… Я могу всё объяснить.
— Да что тут объяснять! — встряла Светлана Петровна, мгновенно переходя в наступление. — Совсем совесть потеряла! Сын на нужды семьи брал! Он работает, в дом всё несёт, а ты копейки свои считаешь!
От её наглости у меня на миг перехватило дыхание. Но я была к этому готова.
— Насчёт работы, — я повернулась к мужу, мой голос стал ледяным. — Я вчера звонила твоему начальнику, Николаю Ивановичу. Хотела поблагодарить, что отпустил тебя пораньше для «сюрприза». Он был очень удивлён. Сказал, что передаёт тебе привет. И ещё он очень удивился, узнав, что ты до сих пор «работаешь из дома», потому что, по его словам, тебя уволили ещё <b>четыре</b> месяца назад за систематические прогулы.
В кухне повисла звенящая тишина. Олег стал белым, как полотно. Он схватился рукой за стол, чтобы не упасть. Светлана Петровна открыла рот, но не смогла издать ни звука. Их мир рушился прямо на моих глазах, и я с жестоким удовлетворением наблюдала за этим.
— А теперь, — я взяла со стола ту самую тонкую папку и положила её поверх банковских выписок, — мой главный сюрприз. С юбилеем вас.
Я открыла папку. Сверху лежал договор купли-продажи.
— Эта квартира, как вы оба прекрасно знаете, была куплена мной на деньги моих родителей задолго до нашего с Олегом брака. Он был здесь только прописан. И вчера я её продала. Новые владельцы — очень милая молодая пара — приедут принимать жильё через два часа. Так что я настоятельно рекомендую вам начать собирать вещи.
Олег издал какой-то сдавленный хрип и пошатнулся. Он смотрел на меня так, будто видел впервые. Не милую, покладистую Анечку, а совершенно чужого, безжалостного человека. Светлана Петровна наконец обрела дар речи.
— Да как ты смеешь! — взвизгнула она. — Ты не можешь! Выгнать нас на улицу!
— Могу, — спокойно ответила я. — И делаю это.
После моего последнего заявления в квартире начался сущий ад. Светлана Петровна перешла на крик, перемежая оскорбления с проклятиями. Олег, придя в себя, упал на колени, пытался хватать меня за руки, умолял, плакал. Говорил, что был неправ, что бес попутал, что он всё вернёт. Но я смотрела на него, и не чувствовала ничего. Ни жалости, ни злости, ни любви. Пустота.
— Встань, — сказала я ему без всякого выражения. — Не унижайся ещё больше.
Я отошла к окну и продолжила, обращаясь уже к ним обоим:
— Ваши вещи почти собраны. Вчера, пока вы гуляли, я вызвала службу упаковки. Ваши огромные баулы и всё, что вы успели сюда притащить, стоят в коридоре. Я не настолько жестока, чтобы выгнать вас совсем на улицу.
Я достала из кармана конверт и бросила его на стол.
— Здесь адрес и ключи от однокомнатной квартиры на окраине города. Я сняла её для вас на один месяц. Мой последний подарок на нашу «годовщину». Там есть всё необходимое на первое время. Грузчики приедут через час и отвезут туда ваши вещи. А через два часа здесь должны быть новые хозяева. Так что поторопитесь.
Они замерли, глядя на конверт. Их лица выражали смесь неверия, ужаса и бессильной ярости. Величественная королева-мать и её любимый сын-принц в одночасье превратились в двух жалких, растерянных людей. Вид их огромных, нелепых баулов, сиротливо стоящих в прихожей, больше не вызывал гнева. Только брезгливую жалость. Они уходили, бросая на меня ненавидящие взгляды. Олег у двери обернулся.
— Ты ещё пожалеешь об этом, Аня. Ты разрушила нашу семью! — выкрикнул он.
— Нашу семью разрушил ты, Олег, — ответила я, не поворачивая головы. — В тот самый момент, когда решил, что моя любовь и моё доверие — это товар, который можно использовать.
Я закрыла за ними дверь и провернула ключ в замке два раза. В квартире воцарилась оглушительная тишина. Только сейчас я почувствовала, как дрожат мои руки. Я медленно обошла пустеющие комнаты. Вот диван, на котором ещё вчера спала она. Вот стол, за которым мы завтракали. Всё это казалось декорациями из чужой жизни.
Я подошла к стене, где висела наша свадебная фотография. Мы стояли там, такие молодые, счастливые, и смотрели в светлое будущее. Я сняла рамку со стены. Долго смотрела на улыбающееся лицо Олега, пытаясь найти в нём хоть что-то от того человека, который несколько минут назад умолял меня на коленях. Не нашла. Я аккуратно поставила фотографию на пол, лицом к стене.
Через два часа приехали новые владельцы. Они с восторгом осматривали светлую, чистую квартиру. Я передала им ключи, подписала последние бумаги и вышла на улицу с одной небольшой сумкой, в которой были мои документы и ноутбук.
Я не знала, куда пойду. Моя квартира была продана, моя прошлая жизнь стёрта. Но, стоя на залитой солнцем улице, я впервые за долгое время почувствовала не страх, а облегчение. Воздух был свежим и чистым, и я дышала полной грудью. Впереди была неизвестность, но это была моя неизвестность. Моя свобода. И я знала, что справлюсь. Что бы ни ждало меня впереди, это будет моя жизнь. Настоящая. Без лжи и предательства.