— Ой, Вера, сил моих больше нет! — Марина рухнула в мягкое кресло напротив психолога, даже не сняв плащ. Сумку она швырнула на пол так, будто в ней лежали кирпичи, а не косметичка и ежедневник. — Вот честное слово, еще чуть-чуть, и я кого-нибудь прибью. Или сама в окно выйду.
Вера, женщина спокойная и уютная, только бровью повела. Она привыкла к таким вступлениям.
— Что стряслось, Марин? Опять на работе завал?
— Завал? Да если бы только завал! — Марина фыркнула, нервно теребя пуговицу на плаще. — Они меня там просто за дуру держат. Петрович, прораб наш, опять смету запорол. «Ой, Мариночка, ну ты же умница, ну пересчитай, ну что тебе стоит». А у меня свой отчет горит! А этот новенький, логист, вообще обнаглел. «Марина Сергеевна, а вы не могли бы за меня накладные подписать, я тут на обед убегаю». На обед он убегает! А я, значит, святым духом питаюсь!
Она замолчала, переводя дух. Лицо у нее пошло красными пятнами, руки дрожали. Видно было, что накипело у человека не на шутку.
— И ты, конечно, все сделала? — тихо спросила Вера.
Марина отвела глаза.
— Ну а как? Если я не пересчитаю, Петрович премию потеряет, у него ипотека. А логист этот... ну молодой еще, зеленый, напортачит ведь.
Вера вздохнула.
— Марин, мы же с тобой об этом уже говорили. Ты зачем на себе всё тащишь? Ты же женщина, а не ломовая лошадь.
Марина вскинулась, как ужаленная.
— Вот! Опять ты за свое! «Женщина, женщина»... Да если я буду вести себя как эта твоя «женщина», меня на работе просто сожрут! С потрохами! Там же джунгли, Вера! Стоит только слабину дать, стоит только ресничками захлопать — все, пиши пропало. Сядут на шею и ножки свесят.
Она выпалила это и замерла, тяжело дыша. Вот он, её главный страх. Быть слабой — значит быть уязвимой. Быть женщиной — значит быть жертвой.
Вера помолчала, давая словам повиснуть в воздухе. В кабинете тикали часы, за окном шумел город, а здесь, в этой маленькой комнате, решалась судьба одной конкретной шеи.
— Марин, — наконец сказала Вера, глядя ей прямо в глаза. — А вот скажи мне честно... Ты говоришь, если будешь мягкой, на шею сядут. А сейчас... Сейчас где находятся все эти люди? Петрович твой, логист, брат, которому ты машину чинишь, сестра с ее ремонтом? Они где?
Марина открыла рот, чтобы возразить, но слова застряли в горле. Она вдруг физически ощутила тяжесть на своих плечах. Будто кто-то невидимый, но очень тяжелый, сидел там, болтая ногами.
— Ну... — протянула она растерянно. — Получается... уже сидят?
— Именно, — кивнула Вера. — Ты носишься как угорелая, решаешь чужие проблемы, орешь, командуешь, строишь из себя железную леди. А результат один — на тебе едут. И, заметь, едут с комфортом. Ты ведь надежная, ты вывезешь.
Марина ссутулилась. Вся ее воинственность куда-то испарилась. Она вдруг почувствовала себя маленькой, уставшей девочкой, которой хочется не командовать полком, а на ручки и шоколадку.
— И что мне делать? — прошептала она. — Уволиться? Послать всех матом? Я не умею, Вер. Я же ответственная...
— Не надо увольняться, — улыбнулась Вера. — И матом пока не надо. У меня есть идея получше. Я знаю, как тебе решить эту проблему.
Она сделала паузу, театральную такую, долгую. Марина даже подалась вперед.
— Ну? Таблетки какие-то? Курс медитации?
— Нет, — Вера покачала головой. — Все проще. Тебе нужно... купить шляпу.
В кабинете повисла тишина. Марина моргнула раз, другой.
— Что? — переспросила она. — Шляпу? Ты смеёшься надо мной? У меня жизнь рушится, а ты мне про шмотки?
— Я абсолютно серьезно, — Вера откинулась в кресле. — Широкополую такую, красивую. И носи её.
— Да ты издеваешься! — Марина вскочила и начала нервно ходить по кабинету. — Какая шляпа, Вера?! Ты меня видела? Я в пуховике хожу! У меня джинсы и ботинки-«говнодавы», потому что по нашим стройкам на шпильках не побегаешь! Куда я эту шляпу надену? В метро? В бытовку к рабочим? Да меня засмеют!
Она остановилась и посмотрела на психолога с обидой.
— Я думала, ты мне реально поможешь. А ты... Шляпа... Бред какой-то.
— А почему ты так сопротивляешься? — спокойно спросила Вера. — Дело ведь не в пуховике, правда? И не в стройке. Дело в деньгах.
Марина замерла. Попала. Прямо в точку попала, зараза такая.
— Ну... и в деньгах тоже, — буркнула она, садясь обратно. — Знаешь, сколько сейчас хорошие шляпы стоят? А у меня...
— А у тебя? — подхватила Вера. — Ипотека закрыта, я знаю. Зарплата у тебя хорошая. Куда деньги деваются, Марин?
— Ну как куда... — Марина начала загибать пальцы. — Сестре обещала на кухню добавить, у нее там гарнитур развалился. Брату на резину зимнюю подкинула, у него сейчас с работой туго. Мужу... ну, бывшему, тьфу ты, помощь, он же отец моих детей все-таки, хоть они и выросли... а он без работы сейчас...
— Стоп, — Вера подняла руку. — Сестра взрослая тётя? Работает? Брат здоровый мужик? Работает? Муж бывший — вообще отдельная песня. Марин, ты понимаешь, что ты свои деньги, свою энергию, свою жизнь раздаешь кусками? А на себя у тебя что остаётся? «Говнодавы» и пуховик пятилетней давности?
Марина молчала. Ей стало стыдно. Стыдно перед самой собой. Она ведь правда последний раз себе что-то стоящее покупала... да никогда, наверное. Все «в дом», «в семью», «на потом».
— Давай проведем эксперимент, — вдруг предложила Вера. Она достала кошелек, вытащила оттуда пухлую пачку купюр. — Вот. Здесь сто тысяч. Я тебе их занимаю. Прямо сейчас. Иди и купи себе всё, что хочешь. Шляпу, пальто, сапоги. Отдашь, когда сможешь.
Марина уставилась на деньги как на бом.бу с часовым механизмом.
— Ты... ты что? С ума сошла? Я не возьму!
— Почему?
— Потому что... потому что это... — она задохнулась от возмущения. — Это неприлично! Я не могу тратить такие деньги на тряпки! Это же... эгоизм!
— А, вот оно что, — Вера убрала деньги. — Значит, проблема не в том, что денег нет. Проблема в том, что ты себе не разрешаешь. Тебе жалко на себя. На брата не жалко, на прораба не жалко нервов, на сестру не жалко. А на себя, любимую, единственную — жалко.
Марина сидела красная как рак. Слезы подступили к горлу.
— Но я же должна им помогать... Они же родные...
— А ты себе не родная? — тихо спросила Вера. — Марин, послушай меня. Это сейчас не шутки. Или ты сейчас принимаешь решение начать жить для себя, начнешь с этой дурацкой шляпы, или мы заканчиваем терапию. Я не могу помочь тому, кто сам себе помочь не хочет. Выбирай.
Марина смотрела на Веру, потом на свои руки — огрубевшие, с короткими ногтями без маникюра. Вспомнила своё отражение в зеркале утром — уставшая тётка с потухшим взглядом.
И вдруг ее прорвало. Злость, настоящая, здоровая злость поднялась внутри. Да пошло оно всё!
— Нет! — она стукнула кулаком по подлокотнику. — Нет, Вера! Я не уйду! Я хочу! Я хочу эту чёртову шляпу! Я куплю её! И пальто куплю! И сапоги! Кожаные, дорогие! Пусть отстанут от меня все со своей резиной и кухнями!
Глаза у неё заблестели.
— Я ещё и перчатки куплю! Длинные такие, до локтя! И сумочку крохотную, в которую ни один отчёт не влезет, только помада и телефон!
Она вскочила, лицо раскраснелось, помолодело лет на десять.
— А помнишь, Вер, песня такая есть? У Джо Кокера? «You Can Leave Your Hat On». «Шляпу можешь не снимать». Вот я её включу дома, надену всё это и буду танцевать! Одна! Для себя!
Вера улыбнулась. Вот теперь она узнавала настоящую Марину.
Она вышла из кабинета летящей походкой. Расправила плечи, вздернула подбородок. На губах играла загадочная улыбка. Прохожие оборачивались ей вслед, не понимая, чему улыбается эта женщина в старом плаще.
А Марина шла и думала: «Шляпа. Это будет не просто шляпа. Это будет мой купол. Моя защита. Если на мне шляпа, значит, на шее у меня нет места ни для кого. Ни для Петровича, ни для брата, ни для свата. Н и д л я к о г о! Занято!»
Она представила, как завтра придет в офис. В новом пальто, в сапогах на каблуке и в шикарной шляпе. Как вытянутся лица у коллег. Как Петрович поперхнётся своим чаем. И как она, улыбнувшись, скажет: «Извините, товарищи, я сегодня занята. У меня свидание. С собой».
И от этой мысли ей стало так легко и весело, что она рассмеялась прямо посреди улицы, пугая голубей. Жизнь только начиналась. И начиналась она с покупки шляпы.
Ещё читают на канале:
Ставьте 👍, если дочитали.
✅ Подписывайтесь на канал, чтобы читать еще больше историй!