«Все члены моей семьи — художники, — написал когда-то народный художник СССР, академик Гелий Коржев,
— а все вместе мы составляем маленький союз, где есть почти все
специальности: живописцы, скульпторы, монументалисты, прикладники,
дизайнеры. Нет графиков, но растёт маленький внук, и есть надежда, что
он заполнит этот пробел. Это, конечно, шутка, но радостно, что искусство
будет жить в нашей семье, когда старших представителей уже не будет».
Эта «шутка» припомнилась мне, когда с
группой коллег я оказалась на экскурсии «Мир династии Коржевых» в
загородной резиденции скульптора-монументалиста Ивана Коржева, того
самого «маленького внука» Гелия Михайловича. Это была даже
экскурс-программа, по которой мы отправлялись в путешествие длиною в три
поколения. Экскурсоводом был сам Иван Владимирович Коржев, он провёл
нас по дому, который строился по эскизам его матери Ирины Гелиевны,
дочери народного художника. Ирина Коржева была художником по стеклу, и с
созерцания её мерцающих люстр, многоцветных витражей, светильников,
бра, абажуров и зеркал началась экскурсия, провести которую помог отцу
внук художницы Александр.
Мы побывали в мемориальных комнатах Гелия Коржева, а также экскурсовод
показал нам свою мастерскую. Скульптор-монументалист, архитектор Иван
Коржев, которому исполнилось полвека, работает в жанрах реалистического
портрета, монументальной скульптуры, живописи и графики. Ученик
профессора Суриковского институт Михаила Переяславца, в качестве
основной творческой идеи исповедует концептуальный реализм, так что нам
немало пришлось призадуматься, знакомясь с десятками работ Коржева в его
саду со скульптурами.
Скульптор известен серией монументальных
образов великих исторических личностей: Чингисхана, Александра
Македонского, Сиддхартхи Гаутамы, Северина Боэция, Марка Аврелия,
Спартака, Иды Рубинштейн. Здесь могучие предводители — Иван Грозный и
Иван Болотников, Джордано Бруно, готовый взойти на костёр, и Емельян
Пугачёв, в клетке едущий в Первопрестольную... Здесь пророк Мани и Арсен
Моторола Павлов. Радищев, Лермонтов и Максимилиан Волошин. Неподалёку
от них кружатся в экстазе странствующие суфийские монахи в белых
одеждах, и при взгляде на всех этих персонажей соглашаешься с мнением
комментаторов, что место многим из этих фигур на городских площадях,
перед учреждениями культуры. Прекрасно, что почти всем скульптурам
повезло, большинство из них стоят перед библиотеками, театрами и в
скверах, чего стоят только памятник Михаилу Юрьевичу Лермонтову, который
украшает два города в России — Магнитогорск и подмосковный Подольск. В
том числе оказался и памятник великому русскому просветителю Николаю
Ивановичу Новикову, бюст которого в 2012 году установили в атриуме
Всероссийской библиотеки иностранной литературы имени её основательницы
Маргариты Рудомино. В саду скульптур Новиков соседствует с Чингисханом.
Иван Коржев — автор композиции античных
муз Эрато (лирическая поэзия) и Терпсихоры (танец) для центрального
фасада Большого театра (2011), а также автор памятника для семейного
захоронения известных российских промышленников и меценатов Строгановых в
Москве. В параллель с созданием скульптур Коржев активно занимается
реализацией архитектурных проектов. Например, силами его «Арт-бюро 21» в
области архитектуры и дизайна осуществлено более 250 проектов, среди
которых парки, фонтаны, посёлки, мемориалы, частные резиденции,
интерьеры. Открыта Галерея с образцами скульптур Ивана Коржева.
Изваяния живут не только под открытым небом, некоторые из них нуждаются в
особых условиях хранения, и для этого вполне подошёл «батискаф», бывший
когда-то детским бассейном. По круговой спускаемся вниз и окунаемся в
ощутимую прохладу, где на стенах на разных уровнях укреплены маленькие
скульптуры. Мелкая пластика, в которой исполняются те же скульптурные
портреты, жанровые и фантазийные сценки.
После «батискафа», по логике вещей, следовало устремиться ввысь, именно
это мы сделали. Поднимаемся по лестнице на уровень четвёртого-пятого
этажа и оказываемся в китайском зале с гонгами — дисками из латуни,
колотя по которым мягкой колотушкой, можно сыграть целую симфонию.
Интересно, что после первого удара, даже самого слабого, звук гонга
заполняет всё пространство, в котором находитесь, а если ударять будете
посильнее и по нескольким дискам сразу, звуки, сгущаясь, создадут ту
самую симфонию, не похожую на исполняемые на обычных инструментах. Акция
называлась — медитация «Явный и нежданное чаяние». Звучание доходило до
громового, и это было великолепное пред-завершение экскурсии по саду
скульптур. Мы вышли ещё и на открытую площадку на крыше, где нас
поджидала статуя Владимира Ильича в белом, в кепке, надвинутой на глаза,
и с котёнком на руках. Иван Коржев сказал, что уважает этого человека,
потому что он действительно радикально изменил мир.
Три возраста Гелия Коржева
Идёт Год 100-летия автора «Поднимающего знамя»
Летом, 7 июля, исполнилось 100 лет
народному художнику СССР Гелию Коржеву (1925—2012), академику, одному из
столпов соцреализма, яркому представителю «сурового стиля» 1950—1980-х.
Живописец оставил немало загадок потомкам: будучи, как никто,
признанным властью, он никогда не был «придворным» художником, не
вступал в партию, не писал заказных портретов вождей и полотен с
партийных съездов. Руководить Союзом художников РСФСР согласился лишь
«на общественных началах», то есть отказался от зарплаты, служебной
машины и не устраивал персональных выставок. Свобода творчества была ему
всего дороже.
Именно его триптих «Коммунисты» в 1960-х
стал символом оттепели и классикой советского реализма. Его картины
печатали в учебниках, на плакатах, открытках и марках, — я сама
познакомилась с его «Поднимающим знамя»; музыкантом, исполняющим
«Интернационал»; и скульптором, лепящим бюст Гомера, шагнув в мастерскую
с полей Гражданской войны; — на цветной вкладке журнала «Огонёк». А его
серия «Опалённые огнём войны» (1962—1967), в которую вошли «Проводы»,
«Мать», «Облака сорок первого» и картина «Следы войны», с которой
пристально смотрел на вас одним глазом воин с обожжённым лицом,
потрясала самых закалённых и заставляла протестовать генералов, мол, как
воспитывать молодых солдат на такой «жести»? Но художник видит в своих
героях людей несломленных, для него это образы победителей, которых не
следует приукрашивать. Сейчас все эти работы хранятся в Русском музее.
К этому периоду относятся десятки полотен,
к темам героев Гражданской и Великой Отечественной художник обращался и
в более поздние времена. Но в конце 80—начале 90-х, в период развала
страны Советов, на полотнах Коржева появляется серия «Мутанты» с
фантастическими тварями, полу-людьми и полу-зверями, написанными в
стилистике Босха. Они так уверенно чувствуют себя на полотнах, словно
вещают: «Мы здесь, среди вас, надо только нас разглядеть!» Сам художник в
90-х и нулевых, вступив в свой третий возраст, удалился от мира. До
самой кончины писал картины на библейские темы, и знали о них лишь
искусствоведы и западные коллекционеры, которых интересовала живопись
советских художников-шестидесятников. Таким образом немалая часть
наследия Коржева оказалась в зарубежных музеях и частных коллекциях.
Узнать о том, как кое-что из картин удалось вернуть на родину, а
главное, услышать и увидеть самого Гелия Михайловича можно в
документальном фильме студии «Галакон» (автор сценария и режиссер
Светлана Тернер) «Поднимающий знамя», в котором приняли участие
Анастасия и Иван Коржевы, дочь и внук художника, а также сотрудники
российских музеев, искусствоведы. Специально к столетию Гелия Коржева
американский коллекционер Рэймонд Джонсон предоставил создателям фильма
уникальное видео мастера, записанное двадцать лет назад.
***
Гелий Коржев родился в Москве, в семье
ландшафтного архитектора Михаила Петровича Коржева, под руководством
которого или с его участием были созданы все московские парки, бульвары и
скверы. Он был одним из основоположников советской парковой
архитектуры, и ему немало пришлось сражаться с чиновниками, отвоёвывая
земли от застройки под парки. Недаром среди профессионалов его прозвали
«Дон Кихотом ландшафтным». Мама Гелия — Серафима Михайловна —
преподавала русский язык и литературу. У художника было две сестры —
Ветта и Эльдина: родившиеся в XIX веке, давали детям необычные имена.
Интерес к художеству у Гелия был очевиден: мальчик с ранних лет посещал
детские художественные студии, а в 1939 году поступил в только что
открывшуюся Московскую среднюю художественную школу. Учился вместе с
Петром Оссовским, Дмитрием Краснопевцевым, Львом Котляровым, Валентином
Пурыгиным и многими другими ребятами, ставшими в будущем известными
художниками. ...Будущее манило, но началась война, и в сентябре 1941-го
Школу отправили в Башкирию, в село Воскресенское. Обучение и здесь
интенсивно продолжилось, благо, что село оказалось историческим, и в нём
легко обнаруживались следы Емельяна Пугачёва. К занятиям живописью
добавились сельхозработы, в помощь местным жителям. А после работ
сельчанки приносили художникам маленькие фотографии своих мужей и
сыновей-фронтовиков, просили написать портреты. И мальчишки с
удовольствием это делали, когда заканчивались огрызки карандашей, писали
промасленными угольками. Приходилось ещё ликбез проводить: женщинам не
нравились тени на лицах. На память о мальчишках-художниках в селе
осталась картинная галерея из их работ.
В 1943-м вернулись из эвакуации, а через
год Гелия Коржева без экзаменов приняли в Московский художественный
институт (с 1948 года Суриковский), где он продолжил учиться у педагогов
Василия Почиталова, Сергея Герасимова и Николая Максимова. С 1951-го
художник преподает в Московском художественно-промышленном училище,
заведует кафедрой монументально-декоративной живописи, потом возглавляет
Творческую мастерскую Академии художеств СССР. Со временем избирается
её действительным членом. В период с 1956-го по 1987-й год многократно
выезжает в командировки за границу. За картины «Беседа», «Облака сорок
пятого», «Дон Кихот» — удостоен Госпремии СССР, за цикл картин
«Опалённые огнём войны» — Госпремии РСФСР имени Репина, орденов
Трудового Красного Знамени и Ленина. Художник не раз становился
депутатом Верховного Совета РСФСР, был председателем Союза художников,
но в середине 1980-х, когда началась горбачёвская перестройка, ушёл со
всех своих должностей. За революционный триптих «Коммунисты» в 1961 году
Гелий Коржев был удостоен золотой медали Академии художеств СССР.
«Это честная работа, — говорит ведущий научный сотрудник Русского музея Ольга Мусакова,
— в центре триптиха человек, поднимающий знамя, он из тех, кто способен
подняться сам и повести за собой людей. Редкий ракурс: мы смотрим на
него откуда-то сверху, из будущего, а он на нас из своего далёкого
прошлого. Картина, замкнутая рамой, представляется сжатой пружиной,
кажется, что когда он встанет, то всё взорвётся, есть ощущение динамики.
И негласно звучит вопрос: "А найдется ли следующий, готовый поднять это
знамя?" Возможно, Гелий Михайлович, сам того не осознавая, вкладывал в
картины пророческие смыслы, я назвала бы их притчами, настолько
многозначно их содержание. Они волнуют глаз и будоражат слух, и звучат,
как "Хоральная прелюдия" Баха».
«Поднимающему знамя» созвучна «Беседа»
(1985): на фоне решётки старого храма изображены слепой старец и
Владимир Ильич, но беседующими их сложно назвать, поскольку хотя и стоят
рядом, их фигуры разнятся размерами. Каждый из них в своём времени. И
Ленин с газетой «Правда» за пазухой и спрятанными в карманах руками
словно уменьшен до заданной величины и смотрится как бы на фоне старца.
Глаз не разглядеть, прикрыты козырьком кепки, а старец открыт зрителям
своей слепотой и внутренним зрением, спокойствием, и первое, о чём
думаешь при взгляде на него, это о том, что за его спиной тысячелетняя
опора в виде церкви, и ему не надо сомневаться, по правильному ли пути
идёт. Ленин как всегда взволнован революционным моментом, и вряд ли эти
двое найдут точки соприкосновения в своей «беседе». Художник пять лет
писал «Беседу», сделал десятки эскизов, бросал, возвращался, и в
результате получил за неё Ленинскую премию.
Мучительным оказался для Гелия Коржева
поиск своего пути после смерти Сталина. Тогда, в 1954 году, на выставке
молодых московских художников он представил свою первую работу «В дни
войны», на которой изобразил солдата, в раздумье сидящего перед огромным
белым холстом. Искусствоведы усмотрели в руках у солдата эскиз с
портретом Сталина, но портрет вождя не задался, и Коржев закрасил холст.
Но по чистой случайности идея с пустым холстом «выстрелила», и Гелия
Коржева без кандидатского стажа приняли в СХ СССР. Ничего удивительного,
в стране всё менялось, и трудно было предположить, куда поведут её
новые лидеры. Для художника наступил период неудач, а однажды он услышал
от Бориса Иогансона, искавшего в мастерских молодых художников работы
для выставки, что «этот парень безнадёжен». Классическое испытание на
прочность.
Через несколько лет после жёсткой критики
Коржев показал на выставке картину «Влюблённые» (1959), и это была та
самая «живая» картина, мощно заряженная энергетикой, о коих они любили
говорить с отцом. ...На каменистом берегу моря, рядом со старым
мотоциклом расположилась немолодая пара, которая, похоже, не так часто
видится и потому ценит каждую из минут, проведённых вместе. От картины
веет тихой радостью, а главное, она пронзает зрителей токами любви. В
поздней любви людей всегда есть тайна, потому так задумчивы лица мужчины
и женщины, немало переживших в этой жизни, и сейчас загоревших не в
шезлонгах у моря, а на тяжелой работе... Неслучайно картина понравилась
недавно избранному президенту Академии художеств СССР, и это вновь был
Борис Иогансон, он даже назвал Гелия Коржева «художником мысли и
глубокого настроения», вряд ли вспомнив о своей прежней оценке.
Когда-то в детстве Гелий Коржев услышал от отца очень важные слова: «Вот,
смотри, белый лист — это огромная ценность, потому что на нём может
быть нарисована мадонна Леонардо, а может — непонятно что, уважай чистый
лист!» В серии про Дон-Кихота Коржев наделил «странствующего
рыцаря» чертами своего отца, но между первым портретом (1980), на
котором в глазах героя горит огонь веры, и последним, где его одолевают
сомнения, проходит двадцать лет. И борец за справедливость умирает,
разочаровавшись почти во всём. Трагично поверженный, с болью в глазах,
он будто бы говорит людям: «Всё было напрасно, ничего изменить нельзя».
Но заметим, что сдался-то рыцарь, а не художник...
В конце 1970-х на холстах Гелия Коржева появились те самые мутанты. И
начался второй его «возраст», оказалось, с того, что к нему пришёл его
внук Иван и попросил нарисовать «то, чего не было». Дед нарисовал слона —
«Нет, его я знаю». Нарисовал собаку — «И её видел, вон она ходит.
Нарисуй то, чего я не видел». — Пришлось включать фантазию. И от того
общения с внуком остался ряд карандашных зарисовок полумистических
существ: полусобака, полу-лев, полупетух, но, что интересно, все они
были добрыми. А потом как предчувствие стали появляться монстры, они не
давали спокойно жить, возникали на бумаге, в эскизах, лезли на холсты...
К примеру, начинал художник рисовать человека, а у него вырастал птичий
клюв или ноги мутанта, а у другого вообще ничего человеческого не было,
но порой они не были лишены обаяния... И хотя обыденность этой
созданной среды, отмечали искусствоведы, была такая же живописная, и
пластический приём был тот же, это была совершенно другая жизнь.
Коржев назвал их «тюрликами». И говорил,
что среда эта была очень политизирована, он даже использовал из неё
некоторые элементы, например, серые знамена в «Триумфаторе» (1996).
Тюрлик с окровавленным мечом в руке (всех победил!), находясь под серыми
знамёнами, топчет красное знамя. На земле лежат жертвы и сидят люди с
типичными лицами 90-х... Таким образом художник создал параллельную
вселенную, утверждая, что тюрлики существовали всегда, просто не все их
видят. Ну, а кто видит, наверняка узнаёт в них и свои собственные
черты.
В Новой Третьяковке на выставке, открывшейся к 80-летию Великой Победы,
представлены четыре работы Гелия Коржева из собрания галереи. В
частности, картина «Облака сорок пятого» (1985), написанная на склоне у
деревни Рюмниково под Ростовом Ярославской области. У художника там был
дом. На картине на этом склоне сидит пожилая пара, у мужчины допотопный
деревянный протез... Лица героев обращены к зрителям, за их спинами —
облака. Война давно закончилась, но эти двое не просто так приходят
сюда. Они ждут кого-то, и всегда будут ждать, так устроен человек,
который любит... В следующий раз, когда они снова придут на склон,
другими будут только облака.
Гелий Михайлович говорил, что он «не художник военной темы, хотя война оставила неизгладимый след в его биографии».
В «военных» картинах его замысел был шире — «высокие, героические
качества в человеке, их суровое, даже трагическое торжество, мера
разочарования в столкновении человека с капиталистической изнанкой
жизни, попирающей подвиг…» Вспомним «Следы войны» — портрет того самого
солдата с одним глазом. Сначала вы ужасаетесь тому, что видите на
гигантском полотне, потом понимаете, что человек этот не сломлен и не
нуждается в сочувствии. Американский искусствовед Мэтью Боун, ведущий
интервью с Коржевым в фильме, называет эту картину одним из шедевров XX
века.
Подростком Коржев влюбился в Киру, звезду
художественной школы, но роман у них начался по возвращении из Башкирии.
Став женой Коржева, студентка рассталась с мечтой об актёрстве, писала
картины, занималась домом и детьми. Они вырастили двух дочерей, и Коржев
не начинал новую картину, не обсудив замысел с женой. Кира была его
музой, подобно девушке, которая позировала на его полотне «Художник»
(1961) уличному рисовальщику. Побывав в Париже, Коржев переписал этот
сюжет как трагедию художника. Верно говорят, что для лучших произведений
живописи времени не существует, и критики единодушно признали, что в
этой картине художник «специально смещает временные границы, эпохи у
него как бы перетекают одна в другую, и в одном моменте происходит охват
всех времён».
Перестройку Коржев назвал «абсолютно пустым, голым, как поле, временем,
по которому ему некуда идти». — И принял решение ни в чём не
участвовать, если идти вперёд, то дорогами отцов и дедов, а не
рожденными в других странах на потребу других людей. 25 лет он прожил
затворником. А на его холстах рождались новые для него сюжеты:
«Благовещенье», где Мария горестно предчувствует судьбу ещё не
родившегося сына; «Осень прародителей» со знакомым пейзажем из
Рюмниково: возможно, именно так он представлял старость? Или картина
«Лишённые рая», как во «Влюблённых», вновь полная токов любви: на ней
художник изобразил человека, бережно несущего дорогую для него ношу.
Она, эта пожилая женщина, и возможность быть с ней рядом и заботиться о
ней — всё, что у него осталось, и он благодарен судьбе за это.
В 2007 году умерла Кира, именно в это
время в Музее русского искусства в Миннеаполисе Рэймонд Джонсон готовил
первую в жизни Гелия Коржева персональную выставку, но открытие
состоялось без художника. Американцы признали ценности художника
общечеловеческими. А в 2016 году в Третьяковской галерее состоялась
большая посмертная выставка работ Коржева, на которой экспонировались 30
его картин из Музея в Миннеаполисе. Благодаря переговорам с меценатами
на самом высшем уровне из Америки в Россию вернулись четыре полотна
художника: «Благовещенье», «Дон Кихот», «Триумфатор» и — прекрасная
«Маруся».