― Вов, а почему ты сказал, что не в привычках Веника приезжать на годовщину?
Раз уж этот день оказался целиком и полностью посвящённым больной теме, то почему бы не задать вопросы, к ней относящиеся? Родители братьев похоронены на родине их матери ― в посёлке Журавлёвка. Это в пятнадцати километрах от города, где родились Владимир и Вениамин Петровичи. Ехать не так уж и долго, можно было бы и помолчать, но меня распирало от нерастраченного словарного запаса, потому что за вчерашний вечер и нынешнее утро Вовка перекинулся со мной всего лишь парой фраз. Встреча с братом в целом повергла его в уныние и задумчивость и сделала непохожим на самого себя.
― Веник из тех людей, которым нравится считать, что того, чего они не видят, не существует, ― прозвучало в ответ. ― Он не был на похоронах и потом на кладбище ни разу не ездил.
― То есть до сих пор не преодолел стадию отрицания, ― поняла я. ― Но вчера вроде бы говорил, что в этот раз собирается поехать с тобой.
― Угу. Про то, что внедорожник хочет, тоже говорил. Арин, мы мало общаемся. Я не знаю, что творится в его голове, и не пытаюсь учить брата жизни, потому что он всё равно меня не послушает. Как в разных мирах живём. Он вспоминает о моём существовании только тогда, когда ему нужны деньги. Можно закрыть эту тему? Не хочу о нём говорить.
«А если о чём-то не говорить, то этого «чего-то» тоже не существует? Два сапога ― пара», ― подумала я и увела разговор в другое русло. ― Я вчера пробовала зажечь холодный огонь.
― Твой дар в этом отношении бесполезен же, ― удивился Володя.
― Да, но для целеустремлённого журналиста слова «невозможно» не существует. Кстати, нужно что-то решать с дипломом. Дядя хорошую отмазку организовал, объявив меня пропажей, но я не уверена, что папенька своими стараниями и привычкой подделывать документы всё не испортит. Бабуля просила его помочь мне с получением диплома. И радоваться бы, но ситуация как-то не располагает. Теоретически моё будущее уже предопределено ведь. Если меня принесут в жертву в ходе ритуала, то в деле о моём исчезновении появится труп, и тема образования сама себя исчерпает. Если смотреть с этой точки зрения, то папе сейчас вообще ничего делать не нужно, ведь фальшивые документы трупу ни к чему.
― Он может и не знать всё полностью о замыслах твоего деда, ― заметил Вовка. ― Вся эта секта построена на взаимном обмане. Я бы на твоём месте никому не верил и планы на будущее на основании предположений строить не пытался. Решать проблемы нужно по мере поступления, потому что профилактика иногда и навредить может. Кстати, почему ты решила стать журналисткой?
― У меня в детстве кумир был, ― призналась честно. ― Выбор профессии был основан на желании хотя бы раз увидеть его не в телевизоре, а настоящего. Взять у него интервью, услышать живой голос…
― Певец?
― Актёр. Он умер, когда я ещё только на первом курсе училась.
― Известный?
― Ага.
― Кто?
― Не скажу. Это личное.
Вовка усмехнулся и счёл нужным сообщить мне, что девочки в юном возрасте склонны влюбляться в персонажей фильмов и сериалов, не имея ни малейшего представления о том, что за люди играют эти роли. За сказочным принцем вполне может быть спрятан самовлюблённый алкаш и бабник. Можно подумать, я настолько тупая, что не понимаю элементарных вещей. Почти обиделась даже на него, но он же не со зла это сказал.
И ещё у меня с самого утра было неприятное ощущение, будто за нами следят. Появилось оно сразу же, как только я проснулась, поэтому зелёные волосы в этот раз прятала с особой тщательностью ― намочила их сладкой водой, прилизала по максимуму и спрятала под банданой так, что ни одна волосинка наружу не торчала. На затылке только остались видны корни, но они своего родного каштанового оттенка, поэтому результатом я осталась довольна. Мороки-то использовать нельзя, а дар в целом нужно спрятать, чтобы никто при случайной встрече не узнал во мне ведьму. Вовка даже сказал, что на такие случаи нужно заказать на маркетплейсе парик ― так меньше времени и усилий на сокрытие зелени будет тратиться. Позже, когда вышли из дома, тревожное чувство только усилилось, но мой спутник казался предельно спокойным, поэтому и я перестала нервничать. А когда приехали на кладбище в Журавлёвке, паранойя вернулась снова.
― Вов, у тебя нет ощущения, будто за нами следят? ― спросила, выйдя из машины и внимательно осмотревшись.
― Птица, ― сразу же ответил он. ― Я ещё вчера на крыше сороку заметил, когда с работы приехал. И после того, как Веника восвояси проводил, она тоже никуда не делась. Посмотри осторожно вправо на ограду. Она там сидит.
― То есть ведьмы нас уже вычислили, ― пробубнила я себе под нос, действительно обнаружив на кованой кладбищенской ограде сороку. ― Следовало догадаться, что после встречи с Каркушей так и будет. Ну хоть ты своё наследие не засветил. Хоть какое-то утешение. Поэтому вчера так настаивал на том, чтобы я не уходила?
― Отчасти, ― признался он, вынимая из багажника цветы и пакет с какими-то нужностями. ― У меня просто есть неосознанная потребность о тебе заботиться. На любовь только губу не раскатывай, для меня эта тема закрыта.
― Да кому ты нужен, зануда? ― огрызнулась я. ― Давай сюда цветы. Помнёшь ещё своими лапищами.
Он купил розы для матери и гвоздики для отца. Сказал, что платит администрации, чтобы за могилами ухаживали ― так нет необходимости переживать о сорняках и мусоре, который оставляют недобросовестные посетители этого печального места. Приезжает сюда, когда того требует душа, перед Пасхой и на годовщины, но теперь всё по-другому. Теперь он знает, что его мама не обрела после смерти покой.
Сорока следовала за нами повсюду. Перелетала с памятника на памятник или пряталась в ветвях деревьев, а меня не оставляло желание выщипать этому шпиону все перья. С другой стороны, птица-то в чём виновата? Её Веснушка подослала следить или сама Жалейка ― больше в ковене ни у кого нет способности подчинять живых существ.
― Да за чем тут ухаживать? ― не поняла я, увидев наконец-то выложенный тротуарной плиткой пятачок земли вокруг двойного памятника.
Там не было даже маленького участочка для посадки каких-нибудь многолетников ― за что Вовка платит?
― В прошлом году только всё окультурили здесь, ― сообщил мне спутник, наливая воду в каменные вазы. ― А теперь по осени листья с деревьев падают, краску на оградке обновлять нужно, живые цветы в вазах тоже долго не стоят. Работы мало, но она есть. Я не считаю это бесполезными расходами.
Ну да. Он не из тех, кто за копейку удавится, но из таких, кто всё предусмотрит, организует и оптимизирует.
Не люблю кладбища. Не люблю гранитные памятники. Не люблю выражение глубокой скорби на лицах хороших людей. Согласилась поехать сюда только потому, что Вовка об этом попросил. Мы с ним общее наследие делим. Беды у нас пока что тоже общие, хотя печали у каждого свои. «Интересно, а моя мама вообще волнуется хоть немного из-за того. что я якобы потерялась? Если умру, она расстроится?» ― возникли вопросы, которых я всё это время старалась избегать. Мама у меня очень своеобразный человек. Она всю себя отдала музыкальной карьере и часто даже не заботилась о том, чтобы мы с сестрой были сыты, прилично одеты и здоровы. Заслужить её похвалу было практически невозможно, зато упрёков хватало всегда. Я в отношении музыки абсолютно бездарна. Сестрица хотя бы на гитаре умеет играть, хотя мама и не считает это большим достижением. Когда я в восемнадцать лет бросила юрфак и ушла жить к Эдику, обо мне по-настоящему волновалась только бабушка. Мама позвонила всего несколько раз ― поздравить с днём рождения и спросить, намерена ли я образумиться. Она не плохая, просто… Не знаю, как называются люди, для которых взрослые дети ― это отрезанные ломти, не требующие внимания и любви. Да и в детстве я этой самой любви тоже видела от неё не слишком много.
― Арин, смотри, ― отвлёк меня Вовка от невесёлых мыслей и указал на тонкую берёзку неподалёку, на которой теперь сидела не только сорока, но и огромная чёрная ворона.
― Это Глашка! ― охнула я.
― Угу, ― согласился он. ― Знаешь, а ведь она каждый год сюда прилетает именно в этот день. Я раньше внимания не обращал и просто удивлялся, что вороны могут быть такими большими. Нигде больше не видел её, хотя и знал, что у Жалейки есть слуги-перевёртыши. Как-то не было причин одно с другим состыковать, а теперь есть.
― Зачем ещё и Глашка, если есть сорока? ― задумалась я. ― Пойду поздороваюсь что ли, раз меня всё равно уже рассекретили.
― Пока они бездействуют и только наблюдают, я бы на твоём месте на рожон лишний раз не лез, ― посоветовал Володя.
― Когда я только пришла в Брусничное, Жалейка обещала мне в награду за прилежную учёбу подарить Уголька, а потом передать по наследству Глашку, ― вспомнила я. ― А я неосторожно намекнула вороне, что могу дать ей свободу. Она на меня тогда с такой надеждой смотрела… Короче, не парься. Думаю, она не со злым умыслом сюда прилетела. Просто перекинусь с ней парой слов и вернусь, а ты продолжай шифроваться. Не нужно, чтобы они о твоей силе знали.
Не рассказывать же ему о том, что я эту ворону пару раз ненароком о бревенчатую стену магией приложила ― так и врага в лице хорошего человека нажить недолго. Да и странно, что Глашка каждый год в один и тот же день на это кладбище прилетает. Может, её сюда неосознанно тянет, потому что здесь истинное вместилище неупокоенной души захоронено? Разум не помнит прошлое, а дух-то всё знает.
Подошла вплотную к берёзе. Сорока сразу же улетела, а ворона осталась сидеть на ветке и косить одним глазом в направлении Вовки ― на меня не взглянула даже.
― Глаш, ты зачем здесь? Жалейка прислала? ― спросила я после того, как убедилась, что поблизости нет других посетителей кладбища.
Она скосила взгляд на меня, тёмной тенью соскользнула с ветки вниз и обернулась человеком.
― Нет больше Жалейки, ― сообщила, пристально глядя мне в глаза. ― После того, как ты в последний раз бедлам в общине учинила, померла она. Софья теперь за старшую. Ученицу свою вызвала спешно, чтоб корень общей силы истощиться не успел. И Ветка теперь уйти не сможет, если до осени замену ей не найдут.
― Она и правда может уйти? ― не поверила я. ― Ты веришь, что это возможно? При тебе уже уходил кто-нибудь вот так запросто?
― Нет, но Сама обещала её отпустить, ― прозвучало в ответ.
― А ты теперь кому служишь?
― Покойнице, ― хмуро отозвалась ворона. ― Слуг передать нужно было, а Сама так быстро ушла, что ничего сделать не успела. Я, Уголёк и другие… Софья даже не знает, сколько нас. И про обязанности наши ничего не ведает. Со мной и котом понятно всё, мы домашняя прислуга, а остальных поди отыщи теперь. Хозяйки нет уже, а служба осталась.
― То есть ты сюда по своей воле прилетела? Не по приказу?
― А кто мне теперь приказать может? У мёртвой ведьмы слуг не отнимешь. Связь с ней никак не разорвёшь. Вроде и сами по себе теперь, но общине служить обязаны, как прежде.
Плохие новости. Росинка сказала, что слуга сам должен у хозяина жизнь отнять, чтобы освободиться. Понятно, что эта крайняя мера дала бы свободу только одному из пленённых Жалейкой духов, но нам с Вовкой больше ведь и не нужно было. Он только маме своей покой обеспечить хочет, а теперь и это невозможно.
― Зачем же ты здесь? ― спросила я в надежде услышать хоть что-нибудь утешительное. ― Володя сказал, что каждый год тебя в этот день видит.
― А не знаю я, ― ответила Глашка, пожав плечами. ― С тех пор, как Сама мне душу человечью дала, именно в этот день меня сюда тянет. Этот человек у могилы… Он всегда привозит розы и гвоздики. Белые. Я тоже белые розы люблю. После того, как он уходит, один цветок себе забираю.
― А не стыдно красть дары, покойникам предназначенные?
― А чего стыдиться? Всё равно завянут ведь. А Малинка им новую жизнь дать может. Точно такие же розы не вырастут, но белый шиповник каждое лето теперь в Брусничном цветёт. Софья, правда, его бесполезным называет, потому как плодов он не даёт, но цветки для отваров она всё же сушит и пользует. Здесь от засохшей розы кому какой прок? А там для людей хоть какая-то польза.
― Ясно, ― кивнула я. ― А сороку за мной следить Веснушка прислала?
― А кто ж ещё-то? ― усмехнулась она. ― Теперь только у неё такая власть осталась. Каркуша тебя на другом кладбище приметила. Наследила ты там мороками, а по следу и жилище нашли. Но ты не бойся. Пока в Брусничное не лезешь, ведьмы тебя не тронут.
― Ведьмы не тронут, а те, кому они служат, меня ищут, ― сообщила я. ― Думаешь, не сдаст никто?
― Им велено приглядывать, если найдёшься, но не вредить, ― прозвучало в ответ. ― Чем гоняться за тобой повсюду, проще в покое оставить. Ты ж не человек, а бедствие ходячее. Куда не сунешься, везде проблемы создаёшь. Мне парня этого даже жалко. Нашёл, с кем связаться. Обидно будет, если пострадает из-за тебя. Вчера-то чего учудила? Думаешь, можно под носом у общины магию пользовать и незамеченной оставаться?
Значит, про Вовку ведьмы пока ничего не знают, но теперь ему нужно быть предельно осторожным. Ладно, будем иметь это в виду. Птицы и звери не различают магическое и настоящее ― их глазами Веснушка просто видит то, что мы готовы показать. Когда Вовка начнёт практиковаться, можно будет спрятать его за мороками. Плохо, конечно, что его цель теперь недостижима. Расстроится же, когда узнает об этом.
― Глаш, слушай, а ты не знаешь, зачем Жалейка в банку человеческие пальцы складывала и прятала на кладбище том, где Каркуша меня видела?
― Знаю, конечно, ― ответила она. ― Я сама-то позже в общине появилась, но хозяйка рассказывала, что в какой-то год река разлилась сильно, и много людей погибло. Пока утопленников искали, некоторые неприкаянные души по округе разбрелось. Людей беспокоили. Община тогда решила помочь и заодно штат прислуги расширить.
― Но на этом кладбище только один дух, а Ждан сказал, что таким способом призраков к месту привязывают, ― возразила я.
― Домовой-то? ― снисходительно скривилась моя собеседница. ― Жив ещё? К тебе прибился? Мало его Сама за предательство наказала. Я бы на её месте…
― Ты от ответа-то не уходи, ― усмехнулась я. ― Мне ваша вражда птиц и кошек до фонаря. Где остальные духи?
― А ты мне не хозяйка, чтобы допрашивать, ― огрызнулась она. ― У Каркуши спроси, если снова встретитесь. Она теперь на тебя и красавца этого ой какая злющая! Обещание дала, обряд начала, а вы всё испортили. Из-за этого у неё бородавка на носу здоровенная вылезла, которую даже Софья свести не в силах. Чёрная магия ошибок не прощает. Каркуша тоже злопамятная. Слышала бы ты, какими словами она вас поминает всякий раз, когда мимо зеркала проходит. Тебя-то трогать не велено, а мужичка твоего наказать запросто можно.
― Я же тогда тоже разозлюсь и приду к вам в гости, ― пообещала я искренне.
― Потому Софья и запретила Каркуше мстить, ― сообщила Глашка. ― Всё, уйди. Не хочу больше с тобой разговаривать. Надоела ты мне.
Вспорхнула обратно на ветку большой чёрной птицей и интерес ко мне потеряла. Ну и на этом спасибо. Немного, но ситуация всё же прояснилась. Ковен не тронет меня, потому что ведьмам это запретили, и не обидит Вовку, опасаясь ответной реакции с моей стороны. Прятаться мне всё равно нужно, но не от ведьм. В целом всё не так уж и плачевно.
― Угольку привет передавай, ― сказала напоследок с усмешкой и вернулась к Володе.
Я решила, что он имеет право знать правду. Хуже, чем есть, всё равно уже не будет, а благими намерениями дорога вымощена в известном направлении. Не хочу ему врать. Мне от этого пользы точно никакой. Если и откажется продолжать начатое, то я сама найду способ выжить. Про то, что Глашка розы с могилы его матери ворует, тоже рассказала. Он внимательно меня выслушал, тоскливо посмотрел на ворону и ответил:
― Листва не растёт отдельно от веток. Ведьмы этого ковена сливают всю свою силу в общий поток. Этот же корень может питать и все остальные связи, которые они создали. Если его уничтожить… Будем надеяться, что сработает хотя бы это.
Неунывающий какой! Зря я переживала, что он сдастся на полпути, споткнувшись о слово «невозможно».
― А что с банкой будем делать? ― спросила на всякий случай. ― Мне дурно от одной только мысли о том, что ты это мини-кладбище где-то в доме хранишь.
― Вернём на место, ― решил он. ― Раз ведьмы уже в курсе, кто их сокровище спёр, постараемся не злить это осиное гнездо ещё сильнее. Я сам съезжу.
― Призрак Алексей от тебя только мокрое место оставит, если узнает, что ты не намерен упокоить его немедленно, ― предупредила я.
― Тогда я отвезу туда тебя, и пойдёшь сама с ним договариваться, ― ответил Вовка, пожав плечами. ― В свете наших с тобой общих интересов моя жизнь всё-таки ценнее твоей.
Ну не гад ли? Я о его благополучии заботу проявляю, а он… Злыдень.
― Спасибо, ― прозвучало, когда мы вернулись в машину и выехали со стоянки.
― За что? ― не поняла я.
― За то, что тебе не всё равно. У нас возле дома раньше тоже рос белый шиповник, но его убрали пару лет назад, когда я перепланировку участка делал. Надо будет сказать ландшафтникам, чтобы не скашивали, если снова через газон пробъётся.
― То есть ты не сам за участком ухаживаешь, ― подытожила я.
― Мне некогда, ― поставил он окончательную точку.
Молчали до самого дома, а потом вдвоём ползали на четвереньках по газону в поисках колючих росточков шиповника. Газон был скошен за несколько дней до нашего знакомства ― прошло всего около пары недель. Нашли один чахлый побег с тремя слабенькими листочками. Вовка немедленно воткнул рядом с ним флажок и с чувством полного морального удовлетворения сообщил, что есть купленную вчера в кулинарии гадость он больше не будет.
― Сам ты гадость, ― согласилась я с его решением и подумала, что дружить с оптимистами полезно даже в том случае, если они бесят.