― Смотри. Холодный огонь уничтожает любую магию полностью. Девять змеюк ковена можно обезвредить именно таким способом. К тому же они связали свой дар с общим корнем, и через эту связь холодным огнём можно выжечь все достижения общины. Достаточно поймать одну злыдню и поджарить её как следует.
― Нет, ― отрезал Володя.
― Почему? ― не сдавалась я. ― Ты же и так почти всемогущий, а у меня дар по сравнению с твоим очень скромненький. Это несправедливо. Я тоже хочу быть мега-ведьмой с безграничными возможностями. Если оставишь мне восемь из девяти преемственных источников, а я заберу у них всю силу…
― А тебя не разорвёт от такого могущества? ― поинтересовался он и сунул мне в руки мной же исписанную страницу. ― Читай, что сама написала. И мне говорила то же самое, но у тебя, походу, проблемы не только с оперативной памятью, но и с долговременной тоже.
Я пробежала взглядом по своим каракулям и сдулась. Ну да. Преемственный дар при любом способе его получения может либо усилить наследный, либо уничтожить его полностью без последующей возможности доступа к магии в принципе. С моим уровнем удачи не стоит даже пытаться. Но мечтать-то не вредно. Чего он меня всё время в лучших чаяниях обламывает?
― Бесишь, ― сообщила ему угрюмо, вернув записи.
― Взаимно, ― ответил он.
С тех пор, как вернул на кладбище банку с пальцами и поругался там с призраком Алексеем, совсем невыносимым стал. А я предупреждала, что дядя Лёша не рад будет новостям. Ему упокоение пообещали, а показали только кукиш. Я бы тоже разозлилась. Пусть спасибо скажет, что вообще живым оттуда выполз и всего парой синяков отделался. Банку можно было и не возвращать. Ведьмы знают, кто её забрал, но к нам не сунутся, опасаясь моего последующего визита с претензиями в Брусничное. И сила там использована Жалейкина, а она уже померла. Теперь и в ковене никто не разберётся, чьи останки в баночку были сложены. Каркуша разве что знает, ну а толку-то? Всё равно чужими слугами управлять не смогут.
― Не пойму, как это должно работать, ― поморщился Вовка, изучая инструкцию по созданию холодного огня.
Поскольку этот вечер он решил посвятить хоть какой-нибудь практике, я заранее напихала вокруг дома побольше мороков для отвода глаз ― чтобы Веснушкины птички не увидели, что происходит внутри. Притащила из гаража огнетушитель на случай экспериментов с обычным огнём, но Владимир Петрович решил сосредоточиться сразу на создании холодного и злился уже второй час кряду, пытаясь разобраться в начерченных мной схемах.
― Да чего непонятного-то? ― не выдержала моя нервная система. ― Всё же синим по белому нарисовано и красненьким обведено, где самое важное.
― Да? Тогда объясни, что означают вот эти вот красненькие буквы и цифры, ― ткнул он пальцем в одну из частей схемы.
― Это промокод, ― с невинным видом сообщила я.
― Какой ещё, к лешему, промокод?
― На скидку при следующем заказе пиццы. Он в чеке был пропечатан, но чек испачкался, а я переписала важное на то, что было под рукой. Это же тоже важно, разве нет? Двадцать процентов скидка.
У нас, похоже, совершенно разные представления о важном. И пределы терпения тоже не одинаковые. Решили сделать перерыв в ещё не начавшейся практике, потому что во взгляде доброго и заботливого могущественного мага читалось искреннее желание меня придушить. С такими желаниями надо бороться, да. В этом я с Вовкой согласна полностью.
― У меня вообще способности к ядам, а не к вот этому вот всему, ― сообщила, когда Владимир Петрович слегка поостыл. ― В отличие от тебя могу безнаказанно борщевиком питаться и прочей отравой.
― Спасибо за предупреждение. а то зря на тебя крысиный яд израсходовал бы, ― сердито рыкнул он в ответ.
Не видела его таким раньше, но мы и в целом не очень давно знакомы. Чем дольше общаешься с человеком, тем больше граней его характера познаёшь. Вовка и в обычном-то своём состоянии не подарок, а если злится, то хоть волком вой. А злится он тогда, когда у него что-то не получается или идёт не так, как было задумано.
― Вов, давай прогуляемся, ― предложила просто так, без умысла.
― Зачем? ― насторожился он.
― А зачем люди гуляют? Воздухом подышать, развеяться, от проблем отвлечься. Глядишь, у тебя извилины проветрятся, на место встанут, и всё получится.
Думала, что он снова ответит колкостью, но после непродолжительного молчания услышала:
― А давай. Ты к боулингу как относишься?
Хотела сказать, что примерно так же, как и к буллингу, но промолчала ― если взрослому мужику приспичило шары покатать, то кто я такая, чтобы иметь возражения? Эдик тоже иногда ходил с друзьями в боулинг-клуб и брал меня с собой. Там слишком шумно. А у Вовки ещё и компании нет ― мне с ним играть придётся. И нога продырявленная ещё не зажила толком. Ну не изверг ли?
― Мне для этого мероприятия блондинкой прикинуться или брюнеткой? ― спросила, не дав прямого ответа на поставленный вопрос.
― Рыжей, ― выбрал он упущенный мной вариант окраса.
Что просил, то и получил. Я собралась даже быстрее, чем он. Вышла в гостиную с копной огненно-рыжих кудрей на голове и пару минут молча наблюдала за тем, как Володя с отвисшей челюстью пытается дать верную оценку моей временной внешности.
― Что? Слишком кудрявая? ― не удержалась от комментария.
Он пришёл в себя и жестом дал понять, что претензий не имеет. Ну и ладно. Всё равно же это просто морок. Пока никто пощупать не пытается, проблем возникнуть не должно.
Боулинг-клуб в этом провинциальном городке всего один, потому пользуется большим спросом. Нужно было заказать дорожку заранее, но у Владимира Петровича везде есть полезные связи и друзья. В компанию таких друзей мы и угодили, но, если я правильно поняла, мой спутник именно на это и рассчитывал. Он веселился, я смирно сидела в сторонке и никому не мешала. Со всеми поздоровалась, всем улыбнулась ― всё, отвалите, у меня нога болит. Ничто не предвещало беды, пока не припёрлась девушка-фотограф с намерением за определённую плату оставить для нас воспоминания об этом вечере на материальном носителе. А через камеру-то морок не воспринимается. Я сижу и в ус не дую, а она стоит, потерянная. То на меня смотрит, то в фотоаппарат свой. Сделала несколько снимков и ускакала, а ко мне запоздало пришло осознание последствий ― сейчас эта бедолага либо толпу зевак приведёт, чтобы убедиться, что не спятила, либо мою фотку с зелёными в реальности волосами сольёт тем, с кем мне лучше бы не встречаться. Поймала Вовку за руку, объяснила ему суть проблемы ― его идея была сюда притащиться, вот пусть и разруливает теперь всё сам.
― Да просто смени прикид и пересядь, ― предложил он.
Я так и сделала. Сходила в туалет, сменила рыжую гриву на блондинистое каре и по одежде внесла несколько изменений. Когда возвращалась, Володя уже стоял у выхода и отчаянно жестикулировал, давая мне понять, что пора сваливать. В том углу зала, где я до этого сидела, уже маячили и девушка-фотограф, и две её подружки ― реальная проблема, Вовка прав. Из здания клуба мы с ним вышли порознь. Он перегнал машину со стоянки во двор соседнего дома и ждал меня там. Не выглядел при этом ни виноватым, ни огорчённым, но уже и не злым тоже. Я думала, что мы сразу же уедем, но он заглушил двигатель и выключил фары. Долго сидел, о чём-то размышляя, а потом вынул из кармана телефон и кому-то позвонил.
― Жень, привет! Ты дома? Мне консультация нужна, можно к тебе на чай заглянуть? Прямо сейчас. Да, под твоими окнами стою. Отлично, спасибо!
Завершил звонок и велел мне снять морок и выметаться из машины. На вопросы не отвечал и в целом выглядел так, словно намерен перевернуть вверх дном весь этот мир. Зашли в подъезд, напротив которого он припарковал машину, поднялись на четвёртый этаж. Дверь открыла женщина лет тридцати пяти ― ничем не примечательная внешне, но с неприятно цепким взглядом. Окатила меня этим самым взглядом с головы до пят и молча сделала шаг в сторону, впуская нас в квартиру.
Это и есть Женя. Знакомая Вовки. Помощник прокурора в декретном отпуске. Работа у неё в райцентре, а жилище ― здесь. И муж имеется, о чём мне стало известно сразу с порога, потому что этот человек с видом ответственного папаши пронёс мимо нас в уборную свёрнутый узелком и не слишком приятно пахнущий подгузник. И сообщил ещё любимой жене с чувством выполненного долга:
― Всё. Спит.
― Хорошо, ― улыбнулась Евгения и пригласила нас пройти в кухню, чтобы не разбудить разговором только что заснувшего малыша.
Вовка привёл меня к ней, чтобы спросить, что нужно делать в тех случаях, если человек, объявленный в розыск как пропавший, на самом деле никуда не пропал, а просто не хочет общаться с родственниками и является при этом совершеннолетним и полностью дееспособным. Женя внимательно выслушала вопрос, спросила мои полные фамилию, имя и отчество и тоже кому-то позвонила, после чего сообщила:
― Розыскные мероприятия прекращены по причине твоей смерти. Труп нашли два дня назад. Родственники его уже опознали.
― Чего? ― вытаращила я на неё глаза.
― Лихо сработано, ― уважительно произнёс Володя.
― Ребят, вы либо выкладывайте всё полностью, либо решайте свои проблемы сами, ― озвучила Евгения условия дальнейшего сотрудничества.
Я бы промолчала, поблагодарила за информацию и ушла переваривать новость о собственной кончине, но Вовка был настроен решительно и отступать не собирался. Про общину в Брусничном здесь знают многие, и прокуроры исключением не являются. Женя точно была в курсе её существования, поэтому слушала своего друга с неподдельным интересом и иногда задавала ему вопросы по делу. Спрашивать разрешения на то, чтобы слить инфу о незаконных деяниях моих дедушки, папеньки и дядюшки, у меня, конечно же, никто намерения не имел. При этом Володя очень ловко обогнул все острые углы, касающиеся непосредственно магии, и выставил меня жертвой вселенской несправедливости, что на самом деле так и есть.
― Вов, ты же знаешь, кто именно здесь заступается за эту общину, ― ответила ему подруга. ― Если поднимете шум, только себе же хуже и сделаете. Правоохранительные органы, конечно же, будут всячески вам содействовать и помогут благополучно воскресить Арину из мёртвых, но накажут в итоге не тех, кого нужно бы, потому что истинные виновники найдут способ отмазаться. И всё останется на своих местах. Я бы посоветовала вам не к полиции местной сейчас обращаться, а выше, если хотите разворошить этот улей.
― Это куда? ― уточнил Володя.
Женя написала на тетрадном листе несколько номеров и имена их владельцев. Законы у нас в стране есть, справедливости добиться можно, но в моём случае идти придётся очень сложным путём, потому что в деле замешаны не мелкие сошки, а птицы большого полёта. И кончится это всё грандиозным судилищем, на котором мне предстоит давать показания против родных людей. Не то чтобы я не хотела создавать им проблемы в виде уголовной ответственности, но можно же решить всё иначе. Развалим ковен, уничтожим зеркало ― всё, вопрос исчерпан.
― Ты их ещё пожалей, ― сердито рыкнул на меня Вовка. ― Похороны когда? Завтра? А послезавтра тебя можно будет грохнуть уже по-настоящему и безнаказанно. Не понимаешь, к чему всё идёт?
Всё я понимала, но окончательное разочарование в близких мне людях оказалось слишком болезненным. До этого как-то ещё можно было надеяться, что всё не настолько ужасно и безысходно, а теперь… Теперь меня вообще нет в числе живых. И паспорт у меня недействительный. И диплом журналиста мне больше не нужен.
Попросила Вовку пока никуда не звонить. Всю дорогу до дома и потом ещё целый час искала другой выход из сложившейся ситуации. Володя наблюдал за мной искоса и больше не пытался создать холодный огонь, потому что новости выбили нас обоих из колеи. Он был склонен решать проблему сложным законным путём, а я хотела найти более простой и короткий.
Нашла.
― Ждан, можешь как-то выяснить, когда родители намерены меня похоронить? Я их адрес тебе скажу.
― А ты когда помереть-то успела?
― Пару дней назад. Сможешь или нет? А я тебе за это котёнка привезу. Пушистого.
Спустя полчаса после этого звонка у меня была полная информация о времени и месте захоронения, а также о том, что всё будет тихо, по-семейному, без траурного марша и плакальщиц. «Я вам устрою прощание по полной программе! С маршем и плакальщицами!» ― мысленно пообещала родственничкам и сделала ещё один звонок.
― Чингиз, привет! Сенсацию хочешь?
― Бякина, ты что ли? Тебя же по всей области ищут, ― удивился мой бывший однокурсник, питающий страсть к криминальной стороне реальности.
― Уже не ищут, ― сообщила я. ― Меня завтра на центральном кладбище хоронить будут. Постарайся к часу дня собрать там толпу побольше и жди грандиозное шоу. Только не говори никому, что я тебе звонила. Просто слей куда только можно инфу о месте и времени похорон, понял?
― Ты пьяная что ли? Или прикалываешься? ― недоверчиво уточнил он.
― Если не веришь, позвони в морг и спроси, нет ли у них там Арины Матвеевны Бякиной. Предки труп уже опознали, повезут на кладбище прямо оттуда. Все остальные подробности узнаешь завтра на месте.
― Офигеть… ― принял он информацию к сведению.
Этот точно придёт и весь курс ещё с собой притащит ― ни минуты в нём не сомневаюсь. Вовка, конечно же, все эти мои разговоры слышал, но не вмешивался. Только спросил, когда я посмотрела на него с победным видом:
― Ты уверена, что потом не будешь сожалеть?
― Мосты нужно сжигать до конца, ― ответила я не без пафоса и напомнила, что путь до моего родного города неблизкий, и нам лучше поторопиться с отъездом, потому что нужно будет ещё купить цветы.
Не могу же я прийти без цветов на собственные похороны, правильно? Сама себя ведь уважать перестану. И котёнка пушистого надо где-то раздобыть ― Ждан эту награду заслужил.