Следующие три дня Настя помнила смутно, как в лихорадочном бреду. Покупатель нашелся мгновенно — еще бы, такая скидка. Сделка прошла молниеносно. Настя подписывала документы, чувствуя странную пустоту. Она становилась бездомной. У неё оставался только чемодан с вещами и счет в банке, предназначенный для немецкой клиники.
Она сняла крошечную комнату в коммуналке на окраине, перевезла туда пару коробок, остальное раздала или выбросила. Вещи не имели значения. Значение имела только жизнь.
Лариса звонила пару раз. Настя не брала трубку. Потом пришло сообщение: «Надеюсь, ты успокоила папу. Славик подал документы. Не дури».
Настя удалила сообщение, не читая.
Через неделю они с отцом уже сидели в самолете. Виктор Петрович был слаб, его кожа имела серый землистый оттенок. Он всё еще пытался сопротивляться.
— Настенька, ты же без угла осталась... Квартиру продала... Куда же ты теперь?
— Не болтай, папа. Силы береги, — отрезала Настя, поправляя ему плед. — Заработаем еще. Главное — выкарабкаться.
Операция прошла успешно. Но реабилитация оказалась долгой и мучительной. Полгода они жили в Германии. Деньги таяли, как снег весной. Настя работала удаленно, бралась за любые переводы, копирайтинг, ведение соцсетей, спала по четыре часа в сутки.
Лариса за эти полгода не позвонила ни разу. Она была уверена: если Настя молчит, значит, дела плохи. Скорее всего, старик уже «отъехал», а сестрица просто боится признаться, что профукала деньги. Лариса спокойно жила своей жизнью, оплатила первый семестр Славику (из отложенных на «черный день», а не с продажи дачи, что её бесило, но грела мысль о скором единоличном владении загородным домом).
Она уже мысленно делила наследство. Квартиру отца можно сдавать, дачу продать подороже, когда цены подрастут. Всё складывалось удачно.
Прошло шесть месяцев.
Лариса сидела на кухне отца (ключи у неё были). Она пришла, чтобы «проверить сохранность имущества» и заодно поискать документы на квартиру. Вдруг где-то лежат?
Звонок в дверь заставил её вздрогнуть.
На пороге стояла Настя. Похудевшая, с короткой стрижкой, в простых джинсах, но с глазами, в которых горел холодный огонь.
А рядом с ней стоял... Виктор Петрович.
Лариса открыла рот и забыла его закрыть.
Отца было не узнать. Исчезла землистая серость, он выпрямился, даже, кажется, раздался в плечах. Он опирался на трость, но скорее для вида. На нем был стильный пиджак, купленный на распродаже в Мюнхене. Он выглядел моложе и живее, чем десять лет назад.
— Ты?! — выдохнула Лариса, пятясь назад. — Ты же... Ты должен был...
— Сдохнуть? — спокойно закончил за неё отец. Его голос больше не дрожал. В нем звучала сталь, закаленная предательством. — Не дождешься, дочка.
Он прошел в кухню, уверенно отодвинул Ларису с дороги и положил на стол, прямо поверх её сумочки, толстую папку с документами.
— Что это? — просипела Лариса. Её мир, выстроенный на циничном расчете, начал рушиться.
— Твое будущее, — усмехнулся отец. — Читай.
Лариса трясущимися руками открыла папку. Дарственная. Завещание. Выписки из Росреестра.
Буквы плясали перед глазами, но смысл доходил быстро и больно.
— Квартира... Дача... Насте?! — взвизгнула Лариса. — Папа, ты что, с ума сошел? Ты не имеешь права! Я тоже наследница! У меня Славик!
Виктор Петрович сел на стул. Теперь он смотрел на дочь не снизу вверх, а как судья на подсудимого.
— Поскольку ты меня похоронила заживо полгода назад, наследство тебе ни к чему. Мертвым родственники не нужны, верно?
— Папа, ну я же... я же о мальчике думала! — Лариса попыталась включить привычную пластинку, но сбилась. — Это была забота о будущем!
— Забота? — переспросил отец. — Ты сказала, что я свое пожил. Что я — отработанный материал. Что тратить на меня деньги — нерационально. Я запомнил каждое твое слово, Лариса. Я шесть месяцев прокручивал их в голове, пока лежал под капельницами. Они, знаешь ли, очень мотивируют выжить.
Он постучал пальцем по документам.
— Настя продала свое единственное жилье, чтобы спасти меня. Она осталась ни с чем. Поэтому справедливость восстановлена. Моя квартира переписана на Настю. Моя доля дачи — тоже подарена ей. Теперь она там полноправная хозяйка. А ты...
Отец сделал паузу, наслаждаясь моментом.
— А ты и твой Славик теперь на полном самообеспечении. МГИМО отменяется, раз денег нет. Пусть идет работать. Грузчиком. Ты же сама говорила — у него вся жизнь впереди. Вот пусть и начинает. С низов.
— Это незаконно! Я оспорю! Ты недееспособен! — заорала Лариса, брызгая слюной. — Настя тебя опоила! Заставила!
— Справка от психиатра о вменяемости приложена, — сухо заметила Настя, наливая воду в чайник. Она вела себя так, словно Ларисы здесь не было. Словно это жужжала назойливая муха. — И видеофиксация подписания документов у нотариуса тоже есть. Даже не пытайся.
— Вон, — тихо сказал отец.
— Что?
— Вон из моего дома, — Виктор Петрович встал во весь рост. — Ты сделала свой выбор, Лариса. Ты поставила на мою смерть. Ставка не сыграла. Казино закрыто. Ключи на стол.
Лариса смотрела на них — на спокойную, жесткую сестру и на воскресшего отца. Она поняла, что истерики не помогут. Она проиграла. Проиграла всё, пытаясь урвать кусок побольше.
Она швырнула ключи на пол, схватила сумку и вылетела из квартиры.
— Будьте вы прокляты! — донеслось с лестничной клетки. — Ненавижу!
Дверь захлопнулась.
Виктор Петрович тяжело опустился на стул. Маска жесткости спала, он снова выглядел уставшим, но счастливым.
— Думаешь, я слишком жестоко? — спросил он, глядя на Настю.
Настя поставила перед ним чашку горячего чая.
— Я думаю, папа, что ты дал ей самый ценный урок в жизни. Жаль только, что она двоечница.
Она улыбнулась и села рядом. За окном светило солнце, впереди была долгая жизнь, и теперь у них был свой дом. Дом, в котором не было места предателям.
Подписывайтесь на Telegram скоро там будет много интересного!
РОЗЫГРЫШ!!!
Всем большое спасибо за лайки, комментарии и подписку) ❤️
Навигация по каналу Юля С.
Ещё рассказы: