Все главы здесь
Глава 43. Финал
Она вышла из поликлиники и на мгновение остановилась на тротуаре, глубоко вдохнув холодный, но свежий воздух. Казалось, сама улица расправилась перед ней, и шум города больше не давил — он стал фоном, почти музыкой для нового начала.
В груди поднялось легкое, непривычное, странное ощущение свободы, смешанное с радостью, которую она не испытывала в Москве, но испытала в Юсупхоне. Каждое движение, каждый шаг казались новыми, будто она впервые училась ходить. И впервые за эти дни мысли о Коле, о Ташкенте, о летних днях в Юсупхоне не приносили боли — только тепло, светлую ностальгию и желание вернуться к тому, что по-настоящему дорого.
Она шла медленно, впитывая холод и тусклый свет ноября, а в голове крутилась одна мысль: «Нужно вернуться, нужно быть с ним. Нужно жить. Завтра же… за билетами, пойду за билетами! Вечером расскажу все Женьке. Он поймет!»
И уже в этот момент, с каждой минутой, с каждым шагом, она чувствовала, как тяжесть последних часов, страх и тревога постепенно тают, уступая место легкости и тихому предвкушению встречи с Колей, Василей, Рустамом.
Дома ей предстояло собрать сумку, планировать дорогу, но внутри уже зрела решимость: она вернется к своей жизни, к своим людям, к своему счастью. И ничто не сможет ее удержать.
Нина шла, и казалось, что вместе с ней шагает целое лето, вся осень и каждый день, проведенный среди гор, воды и солнечного света — они все оживали внутри, подталкивая ее к следующему шагу: к дороге, к встрече, к жизни, которая ждала там, где ее сердце принадлежало Коле.
И вот Нина подошла к подъезду и замерла. На скамейке она увидела до боли знакомую фигуру — чуть согнутая, привычная поза, взгляд, устремленный вдаль. Сердце ее сжалось, но теперь от счастья, дыхание замерло.
Как только Коля заметил ее, он вскочил, будто его подбросила внутренняя сила, и кинулся навстречу:
— Ниночка, родная! — крикнул он, и голос дрожал от радости и волнения. — Я вчера вечером вернулся в Юсупхону, быстро собрал кое-что и сразу снова в город… Денег в кассе не хватило! Снова поехал в кишлак… — он махнул рукой, будто хотел смыть все объяснения в воздух.
— Коля… — тихо, почти шепотом произнесла Нина, не веря своим глазам. — Коля? Это… ты?
Он обнял ее так крепко, что сердце Нины чуть не выскочило. Она почувствовала знакомую теплоту, запах, силу, уверенность — все, что осталось с того самого дня, когда они прощались в аэропорту.
— Да, это я, — ответил он, отстранившись чуть, чтобы заглянуть в ее глаза. — Я здесь. Я с тобой. Я не смог, Нина, я без тебя сирота… Зачем я тебя отпустил одну?! Какой же я дурак старый!
И на мгновение весь мир вокруг исчез — остались только она и он, их дыхание, их присутствие, их молчаливая радость, которую невозможно было объяснить словами.
Нина слегка отстранилась, все еще держась крепко за его руки, глаза сияли и плакали одновременно:
— Коль… — начала она, чуть заикаясь от радости, — у меня нет Альцгеймера. Ты представляешь? Я из поликлиники… Они перепутали, Коль! И мне страшно подумать, что бы было, если бы они не напутали… Коленька!
Коля моргнул, будто не сразу понял:
— Как нет? — выдавил он, глядя на нее с изумлением и легкой растерянностью.
— Так, Коль… — смеялась Нина, чуть припадая ему на плечо, — анализы перепутали! Я — Звягина, а она… она Звагина. Представляешь?! Бедная женщина. Коля! Я совсем, совсем здорова!
Он сначала застыл, потом расплылся в широкой улыбке, и смех сорвался у него сам собой: глубокий, облегченный, веселый.
— Ты шутишь? — спросил он, все еще хохоча. — Хотя, о чем это я! Это… это невероятно! Нина! Какая радость! Ты здорова!
— Невероятно, но правда! — кивнула она, сияя, и на мгновение весь мир вокруг них стал близким, теплым, наполненным счастьем, которого так не хватало им обоим вчера и сегодня.
Они стояли, держась за руки, смеясь, а в груди было одновременно и облегчение, и любовь, и легкий трепет от того, что жизнь вдруг снова оказалась такой простой и прекрасной.
Коля посмотрел на нее с полной серьезностью, но в глазах блестели слезы радости и легкая улыбка:
— Ниночка… — начал он, крепко сжимая ее руки. — Я готов на все. Жить в Москве, в Питере… да хоть в Африке! Где хочешь! — он сделал паузу, чуть наклонив голову, словно проверяя, верит ли она ему. — Только лишь бы быть рядом с тобой.
Нина едва могла сдерживать рыдания, и сердце застучало быстрее, от того, как тепло его слов обжигало ее изнутри.
— Коль… — прошептала она, прислонившись лбом к его плечу, — ты… я… Коленька, я люблю тебя!
— Я… — он крепче обнял ее, — я готов на все! Слышишь? На все что угодно. Все, что захочешь. Только будь рядом.
В этот момент Нина поняла, что больше нет ни страха, ни тревоги, ни отчаяния. Были только они двое, их руки, их дыхание, любовь, и целый мир, который можно было строить заново — вместе, здесь и сейчас.
Смеясь сквозь слезы, она прошептала:
— Значит… впереди у нас целая жизнь. Настоящая жизнь. Колька!
И рядом с домом, в городе, который казался теперь уютным и знакомым, они просто держались за руки, позволяя радости и облегчению растекаться по всему телу, не думая ни о прошлом, ни о будущем, а только о настоящем.
…Уже через месяц они тряслись в вагоне поезда Москва–Ташкент, уткнувшись друг в друга, но каждый погруженный в свои мысли. Решение ехать именно так, долго и неспешно, было их общим, почти молчаливым согласием: они хотели наблюдать мир за окном, ловить каждое движение пейзажа, каждую мелочь, которую раньше не видели вместе.
Вагон скрипел и покачивался, колеса стучали ровным ритмом, как сердце большого путешествия. Нина смотрела в окно, а за стеклом мелькали поля, засеянные снегом, серые вокзалы и станции, реки, мосты, а в вагоне — тепло их близости.
— Помнишь наш Чарвак? Самый первый раз… — тихо сказала она, и Коля улыбнулся, не отрывая взгляда от ее лица.
— Как я могу забыть? — ответил он. — Каждое утро, каждое мгновение… все с тобой.
Они много говорили, вспоминали, смеялись над мелочами, спорили о том, что забавнее, что красивее. А потом наступали минуты молчания, когда они просто сидели рядом, держась за руки, и смотрели друг на друга.
Каждое слово, просто молчание, каждый взгляд — все было важно, все было новым открытием. И, несмотря на долгую дорогу, они не хотели спешить, не хотели, чтобы кончался их путь к счастью. Пусть поезд движется медленно. Пусть дорога тянется. Пусть можно просто быть рядом, наслаждаться моментом, впитывать жизнь, которая наконец вновь стала настоящей.
И поезд медленно покачивался на рельсах, а они сидели рядом, держась за руки, и впервые за долгое время поняли, что самое главное уже с ними — здесь, рядом, в этом моменте, где нет страха, нет тревоги, есть только жизнь, любовь и тихое, уверенное счастье, которое теперь никуда не уйдет.
Нина закрыла глаза и тихо улыбнулась, думая о докторе. «Если бы не перепутали анализы… — пробежало в голове. — Если бы не эта ошибка… я бы никогда не оказалась в Ташкенте. Я бы не встретила Колю… Никогда. Как же иногда важно делать ошибки. Спасибо тебе, Господи, за этот подарок!»
Она мысленно поблагодарила и того человека, который даже не подозревал, что его маленькая ошибка обернется для нее самым большим счастьем. И эта мысль согрела ее так же, как теплые руки Коли.
Мне дорог этот горный край,
К его красотам я привык,-
С рожденья вижу этот рай,
Он так высок! Он так велик!
Когда любовь свою найду,
То приведу к подножью гор,
Смотреть на синюю гряду,
На голубых небес простор,
В сапфировый поток реки,
Реку Чирчик кристальных вод,
Где всем законам вопреки
Мой гордый здравствует народ!
Чарвак навеки мне родной!
И тут семья, и тут мой дом!
С тобой мы связаны судьбой
И вместе счастье обретем!
И будут в зелени дома,
И в гамме радужной цветы,
И знаю, скажешь мне сама,
Что жизни истины просты!
Татьяна Алимова
Автор стихотворения Жанна Польщикова