Братики поссорились. Я в дискуссии не участвовала, но они разговаривали довольно громко, поэтому всё слышала. Веник заявил, что хочет сменить направление своего блогерского творчества и посвятить себя путешествиям, поэтому ему позарез нужен автомобиль. Текущий уровень дохода не позволяет делать накопления, испорченная кредитная история мешает взять кредит. Нужен именно внедорожник, чтобы путешествовать по глубинке. Убитый, с пробегом ― любой, лишь бы ездил. Есть знакомые, готовые довести тачку до ума, но нет денег на её приобретение. Квартиру в Сызрани продавать нельзя, потому что тётке жить больше негде, а родительский дом в текущем состоянии можно попытаться слить миллиона за три. Зарабатывает Вовка неплохо ― купит себе квартиру, не обнищает. Володя предложил выкупить долю младшего брата и соглашаться на другое решение этого сложного вопроса явно намерения не имел.
Слушая их, я слегка сожалела о том, что в своё время отказалась учиться на юриста. Если бы в аналогичной ситуации оказались я и моя старшая сестрица, то меня бы быстро вышвырнули на улицу, а Вовка ― молодец. Я даже заинтересовалась, насколько он прав, и полезла в Интернет читать о праве преимущественной покупки. По всему выходило, что Венику светит не больше половины от его финансовых запросов, а если он при уведомлении сособственника задерёт цену вдвое, чтобы получить желаемое, то вряд ли потом вообще найдёт покупателей на свою долю, поскольку будет обязан продать её по уже озвученной цене. Но ему нужно было вытряхнуть из брата именно три миллиона, а не полтора, поэтому спор затянулся надолго. До рукоприкладства, к счастью, дело не дошло, иначе у меня с большой долей вероятности появилась бы возможность называть Веника енотиком ― с двумя фонарями он именно так и выглядел бы.
Вовка говорил, что брат у него не плохой человек, но проблемный. Я бы так не сказала. Веник ― избалованный эгоист, каких поискать. Он никого не желает слушать, кроме самого себя. Даже я поняла, что умного Вовку ему не переспорить, но ведь не успокоился же. На крик перешёл, гадостей наговорил, а потом пообещал превратить жизнь старшего братика в кошмар. Разговаривали они в той комнате, из которой Веник меня благополучно выселил, но потом это чудо выскочило в гостиную и начало требовать, чтобы я покинула пределы его собственности ― наверное, рассчитывал повлиять на решение Володи хотя бы таким идиотским способом.
― Веник, уймись, ― наконец-то начал выходить из себя Владимир Петрович.
― Не-не, пусть орёт, ― возразила я. ― Человеку, который не способен самостоятельно чего-то в жизни добиться, тоже надо как-то доказывать окружающим свою значимость. Хотя бы криком. Сейчас медведя разбудит, и сразу же кричать перестанет, вот увидишь.
И многозначительно так бровями дёрнула, давая понять, что меня защищать не нужно, но подыграть можно. Вовка молодец ― намёк понял сразу.
― Блин. Точно. Медведь, ― произнёс растерянно, после чего демонстративно срулил в свой кабинет.
А Веник ещё и трусливый. Орать перестал, уставился на меня подозрительно и спрашивает:
― Какой ещё, к чёрту, медведь?
― Дикий, конечно же, ― невозмутимо ответила я. ― Ты же сам говорил, что у твоего брата с детства привычка всё калечное в дом тащить. На медведей у него аллергии нет.
Из кабинета донёсся грохот и фальшивый звериный рык ― без последнего можно было и обойтись, всё равно ведь недостоверно получилось.
― За дурака меня держите? ― неприятно ухмыльнулся Веник. ― Ну-ну.
И в кабинет брата попёрся. А я слегка попрактиковалась в создании качественного морока и взяла на заметку, что умею только визуализировать объекты, но не снабжать их звуковыми эффектами. И морок ― это иллюзия. Он сам шум не создаст.
― Сваливайте! ― отчаянно завопил Володя и снова чем-то загремел.
― Да щас, ― надменно хмыкнул Веник и толкнул неплотно прикрытую дверь.
Замер на месте. Попятился. Высказался нецензурно, а потом реально свалил ― на чердак. И люком громко хлопнул. Я и не подозревала, что он таким прытким может быть. Переместила морок к чердачной лестнице и оставила его сидеть там с поднятой вверх мордой ― вполне себе реалистично вышло. Если Веник тапками кидаться в него не начнёт, то и не узнает, что это обман. А если начнёт, то придёт к выводу, что спятил до состояния зрительных галлюцинаций. Мера временная, конечно, и довольно-таки жестокая, но я терпеть не могу, когда на меня голос повышают.
Вовка застрял в кабинете минут на пять ― порядок наводил. Потом вернулся в гостиную, подошёл ко мне поближе и вполголоса спросил:
― А смысл? Он мобилу всегда с собой носит. МЧС сейчас вызовет.
― Да пусть вызывает, ― спокойно ответила я. ― Морду моего лица тоже можно за мороком спрятать. И волосы. Я тормоз, нужно было раньше об этом подумать. Скажешь, что я твоя знакомая, в гости приехала. Ну или могу мебелью прикинуться, чтобы по этому поводу вопросов не было. А что у Веника крыша поехала, так это не твои проблемы.
― Он вообще-то мой брат, ― укоризненно заметил Владимир Петрович. ― Какой-никакой, а родной и единственный.
― Зачем тогда ты мою шутку поддержал? ― задала вполне уместный и резонный вопрос, которым неожиданно поставила собеседника в тупик.
Пока Володя молчал, подыскивая правильный ответ, я встала с дивана и начала укладывать вещи в сумку. Оставаться смысла не имело ― с таким характером и отношением к окружающим Веник гарантированно обеспечит мне неприятности. Да и смотреть на его истерики… Пусть Вовка сам это всё разруливает, как умеет, а я пока и в гостинице пожить могу. Или вообще уеду из города. За мороками много чего спрятать можно. Реально даже в автобусе при наличии свободных мест ехать так, что никто моего присутствия не заметит. Никто, кроме ведьм и их прислуги. До этого дня хотя бы Вовкин дом казался безопасным убежищем, а теперь…
― Далеко собралась? ― наконец-то осведомился Владимир Петрович, перестав шуршать извилинами.
― Подальше от ваших семейных разборок, ― ответила я, утрамбовывая в сумку ноутбук. ― Ты умный, способный и чрезвычайно одарённый. В том, что касается Брусничного, дальше и без меня разберёшься прекрасно. Я не обиделась ни на что, не расстроилась и не пытаюсь сейчас набить себе цену. Просто не хочу становиться частью этого грандиозного спектакля под названием «Кто кого переупрямит». Телефон есть, буду на связи. Позвонишь, если понадоблюсь.
Он растерялся и явно расстроился. Видимо, никакого заранее продуманного плана на случай приезда братика у него в наличии всё-таки не имелось. И понятно, что моё присутствие только добавит проблем, и заметно, что Вовке из-за этого передо мной стыдно.
― У тебя же нога больная, ― нашёл он слабый аргумент в пользу того, чтобы я осталась.
Приятно вроде бы, что пытается заботиться, ну а дальше-то что? Без меня ему точно проще будет с амбициями и министерскими запросами Веника разобраться.
― Не инвалид, справлюсь как-нибудь, ― ответила я, не желая менять своё решение.
Вовка запустил пальцы в свои волосы, почесал макушку, поморщился недовольно, а потом сообщил:
― Так не пойдёт. Дам я ему эти проклятые три миллиона и пусть валит отсюда на все четыре стороны.
― Ага, ― кивнула я. ― А через какое-то время у него новая хотелка появится, и он снова приедет сюда качать права. Квартиру продаст и тётку с собой ещё привезёт, потому что ей жить негде. Это не моё дело, конечно, но таким образом твой родной и единственный братец будет доить тебя до глубокой старости. Ты взрослый мужик, Вов. Уже отказал ему и позицию свою озвучил. Продолжай её придерживаться, если не хочешь застрять в этом болоте навечно.
Из коридора донёсся слабый скрип ― Веник приоткрыл дверцу чердачного лаза и закрыл её снова. Потом опять приоткрыл. Я подозревала, что он там занимается примерно тем же самым, чем я при первой встрече с мишкой-мороком ― пытается зверя на телефон сфоткать и удивляется тому, что на экране медведя нет, а в реальности он вроде как есть.
― Вольдемар! ― наконец-то подал голос. ― Я ментов вызвал! Ща приедут!
Я обречённо вздохнула и сокрушённо покачала головой ― ну дурак же. Сейчас ещё и штраф за ложный вызов схлопочет, а платить Вовке придётся. А мне придётся задержаться, чтобы убрать морок, когда служители закона приедут. И спрятать себя за другим.
― Арин, я всё решу, ― пообещал мне Володя уверенно. ― Не горячись.
Вот вроде бы и не нужны мне все эти проблемы, но интересно стало, как он это своё обещание сдержать намерен. Беда же, как говорится, не ходит одна. Допустим, я останусь, с ментами он всё разрулит, но Веник-то никуда не денется. За уже созданной проблемой новые подтянет. Завтра годовщина смерти их родителей ― дата неприятная, а братья из-за недвижимости цапаются. Вовке ещё и из-за этого обидно. А потом ему нужно будет работать над своим магическим даром ― за компанию с Веником он это делать намерен? Как собирается наглую пиявку от себя отцеплять? Реально даст ему денег, чтобы отстал?
Если честно, то мне Володю даже жалко было в этот момент. Он действительно хороший человек. Иногда бывает невыносимо нудным, но беззлобный же. Только кажется гранитной глыбой, но сердце у него доброе. За что ему такое наказание, как Веник? Должно быть, всем одарённым людям в довесок к магической крутизне достаются неадекватные родственники.
На сообщение о диком медведе в жилом доме полиция отреагировала быстро. Приехали одновременно две машины ― одна с мигалками, а вторая из ветеринарной службы. Я до этого дня только в фильмах и телепередачах видела оружие. из которого шприцами со снотворным стреляют, а теперь довелось убедиться, что оно реально существует ― из окна подсмотрела. Калитка была открыта. Веник, похоже, поддерживал связь со своими потенциальными спасителями по телефону, потому что они даже не удосужились дверным звонком воспользоваться ― просто приоткрыли дверь и заглянули в прихожую. Там той прихожей ― два квадратных метра. И коридорчик маленький, из которого есть вход в гостиную и в чулан. В коридорчике же стоит чердачная лестница ― от входной двери её прекрасно видно. Морок медведя я уже убрала, а себя напоказ сделала похожей на новую пассию Эдика ― длинноволосой блондинкой с рыбьими глазами.
― Наверное, в комнаты ушёл. Дим, проверь, только осторожно, ― сказал один из незваных гостей другому.
Ещё из прихожей видна правая стена гостиной, где расположены двери в спальни и кухню. Мягкая мебель и журнальный столик стоят левее ― для того, чтобы увидеть их, нужно пройти немного вперёд по коридорчику. Вовка ушёл в кухню, а я оставалась в комнате и, услышав голоса в прихожей, громко позвала его:
― Володь! Там, кажется, кто-то пришёл.
Ну а дальше предоставила ему полную свободу действий. Он вышел к гостям, поздоровался, представился, выслушал причину визита и заявил, что его младший брат после смерти родителей немного не в себе. Владимир Петрович ― личность в городе известная, а младший братец покинул отчий дом давно, поэтому о его моральном благополучии весьма удачно никто ничего не знает. Веник с возмущённым воплем скатился вниз с чердака и начал доказывать гостям, что были и медведь, и баба с зелёными волосами. Подойти ко мне близко не решился, но Вовка его и не подпустил бы. Продолжался этот цирк минут десять, после чего прозвучал совет забрать у больного на голову Вениамина Петровича телефон и тщательнее следить за его поступками. Мы снова остались в доме втроём. Морок со своей внешности я сняла, когда Веник отвернулся.
― Полтора ляма, Веня, и ты валишь отсюда сегодня же, иначе я тебя в психушку на лечение определю. Сейчас поедем к нотариусу, где ты дашь доверенность на продажу своей доли. Потом сядешь в автобус и срулишь из этого города навсегда, ― озвучил Вовка план дальнейших действий.
А Веник смотрел на меня выпученными глазами, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба. Было похоже, что его рассудок плохо справляется с восприятием окружающей действительности, но угрозу вымогатель услышал и осознал. Я не была уверена в том, что братики успеют в нотариальную контору, да и документов на дом у Веника при себе не имелось, но у хороших бизнесменов связей всегда много. Всего через два часа на стол рядом с моим вернувшимся на место ноутбуком легла доверенность, составленная по всем правилам и заверенная синенькой печатью. И расписка о получении полутора миллионов по предстоящей сделке. Вовка и правда всё разрулил, причём довольно быстро. Хорошо иметь на плечах голову, которая способна оперативно соображать даже в самых непредвиденных обстоятельствах. И приличный запас денег на банковском счёте иметь тоже неплохо. Вот только…
― У Веника нет ни прав, ни возможности их получить. Он от армии через психушку косил и малость перестарался, ― сообщил мне Володя.
― То есть машина ему не нужна, и дело всё-таки в долгах, ― подытожила я.
― Я тётке позвонил после того, как в автобус его посадил, ― прозвучало объяснение. ― Долги он уже закрыл с её помощью, а недавно познакомился через свой блог с какой-то девушкой. Она сирота. Два года назад в аварию попала и теперь передвигается в инвалидной коляске. Нужна операция, которая дорого стоит, а по квоте такие не делают. Веник целевой сбор открыл и сам весь свой доход туда сливает, но хочет собрать нужную сумму побыстрее. Потом ведь ещё реабилитация нужна будет, а это тоже деньги. Он даже ездил к ней, чтобы убедиться, что это не развод.
― А зачем тебе про машину соврал? ― не поняла я.
Вовка неопределённо пожал плечами.
― Не знаю. У нас с ним взаимопонимания никогда не было.
― Жалеешь теперь, что мало денег ему дал?
― Нет. Мне эту девочку жалко, конечно, но и ему пора научиться соразмерять свои желания с возможностями. Пусть ищет способ зарабатывать больше, а не в чужие карманы смотреть. И благотворительные фонды тоже вроде бы пока никто не отменял. Тем более для сирот.
Прозвучало справедливо, но было заметно, что Володя расстроился. Для него автомобильные аварии ― боль, потому что сам так родителей лишился. И у Веника, похоже, такое же отношение, но мог же с братом по душам поговорить и всё объяснить, а не истерики закатывать и что-то требовать. Уверена, что Вовка ему не отказал бы. Особенно накануне такой даты. С другой стороны, судить их мне как бы не с руки, потому что сама со старшей сестрой никогда мирно не жила. В чужую душу не заглянешь. Чужую шкуру на себя не примеришь.
― Съездишь завтра со мной на кладбище к родителям? ― спросил Володя чуть позже, когда мы сели ужинать привезённой им вредной едой.
― Конечно, ― согласилась я без лишних вопросов.
Насыщенный получился день, но тяжёлый. А завтрашний представлялся ещё более мрачным, потому что для человека, у которого есть сердце, в чужих печалях никакой радости нет.