* НАЧАЛО ПЕРВОЙ ЧАСТИ ЗДЕСЬ
* НАЧАЛО ВТОРОЙ ЧАСТИ ЗДЕСЬ
Глава 8.
Помолчал дед Касьян, поглаживая вышитую красным узором скатерть, в печи потрескивали уголья, на полатях мирно посапывал Ермил, а за окном разливался по округе малиновый рассвет.
- И что же, Марьюшка оставила мужа? Вышла за Ивара? – спросил Куприян, его так завлекла эта история, тем более, что он знал её окончание.
- Нет, конечно. Приходил Ивар к Марьюшке, говорили о чём –то, да только после того разговора едва не почернел. Вернулся в дом отца, и дня три на улицу не выходил. Сердит был на всех, мало того – невеста не дождалась, так ещё и отец помощника нового себе в кузню принял, парня молодого, примерно Иваровых годов, тоже сироту.
- Да, не ждал я, что все меня так быстро позабудут, - с тяжёлой обидой в голосе сказал Ивар приёмному отцу, - Вот и ты, отец, привёл себе помощника нового вместо меня…
- Зря ты, Ивар обиду на нас держишь, - покачал головой кузнец, - Я уж стар, тяжело мне одному в кузне справляться. Ты же ведь поди погостить приехал, скоро соберёшься в обратный путь. А мне уж тяжёлый молот не поднять, спина болит, да и руки давно не те. И Марьюшку ты не вини, ждала на тебя, только сам ты ни весточки ей не послал, ни обещанья воротиться не дал. Ждала она тебя, сколько слёз пролила, в кузню ко мне приходила… Твоя вина, оставил ты девушку, срока не дал, сколько тебя ожидать, так что же теперь, за что её винишь?
Знал Ивар, что прав отец, и ему тяжело в кузне, вон как спина сгорбилась, руки натруженные на непогоду ломит, да он сам не признаётся, не жалуется… И про Марьюшку прав отец, а только не отпускает злость, бурлит внутри, огнём жжёт, дотла душу выжигает.
Не утерпел, снова пошёл к Марьюшкину двору, уже ввечеру, чтоб никто не увидал. Встал у плетня да укараулил, когда Марьюшка с подойником мимо шла, тогда и позвал тишком. Звал оставить мужа, с ним поехать, увезти обещался далеко, так, что никто не узнает!
Плакала тогда Марьюшка, да только головой качала. Так и сказала – мужа не оставлю, дети у нас, а ты… помнить буду, но больше не приходи. Дело прошлое, не сложилось.
Ушёл Ивар. На другой день собрался и уехал, отцу не сказался, тот в кузне был, так Ивар туда и не заглянул. Не мог глядеть, как новый помощник молотом машет, тем самым, что ещё недавно в Иваровых руках гудел.
Уехал Ивар, и с его отъезда прошло ровно сорок дней, беда случилась у Марьюшки – доченька умерла, шла по двору девчоночка, вскрикнула, да и упала замертво. Горе пришло в дом... Почернела Марьюшка, а после и от бремени разрешилась, да не дышал младенчик… Долго ходила Марьюшка на погост, деток своих проведать, два маленьких холмика оплакать.
А через полгода не стало и Василия, осталась Марьюшка вдовой, в юные свои годы, всю семью схоронила, от горя и слёз уже и дышать не могла, а судьба чёрным вороном продолжала её клевать. Не стало матушки Марьюшкиной, болела она долго, да так и не оправилась, сгорела, словно свечушка.
А между тем в деревне поговаривать начали, что чёрное проклятье на Марье, потому как одна из всех осталась, и смерть над нею смеётся, а к себе не берёт.
Под Рождество, когда морозы стояли суровые, старый кузнец помер, никого не осталось у Марьюшки, стояла она на погосте, да и грешным делом думала, не пойдёт уже домой, здесь и останется, где все родные и любимые лежат. Завилась снежная метелька, и в мороке или беспамятстве она была, а явился перед нею Ивар.
- Тяжело тебе без меня, а всё потому, что без любви ты жила! Предала меня, тем и себя предала, душу свою пустой сделала! Идём со мной, я тебе помогу. Всё забудешь, что раньше было, сердце болеть перестанет.
Поглядела Марьюшка на могилы мужа, деток, да и пошла домой, не глядя на Ивара, и посулов его не слушая. Кричал он, звал, да не дозвался.
Стала жить одна Марьюшка, люди вроде и позабыли байку ту про чёрное проклятье, да о ведать стала Марьюшка. Откуда такое знала, а только если где ребёночек хворал, приходила Марьюшка сама. Первый-то раз не пустили её, чуть не побили и со двора прогнали, а в другой раз обошлось – вошла, пошептала что-то, и оздоровел ребёночек, ничего, выправился. Тут уж сами стали звать, при случае, да в благодарность кусок какой давали, тем она и жила.
Говорили люди, что видят иногда, жарким полднем, как в поле стоит Марьюшка, а перед нею женщина в зелёном, неместная чья-то. Сказывали, ведьма лесная Марьюшку учит премудростям своим, да народ на выдумки скор.
Ничего, чуть оправилась Марьюшка, хотя разве от такого оправишься, скорее глаза смогла поднять от земли. Радовалась, когда помочь могла кому-то, светлела лицом. А ведь молодая, в самом соку, да красивая!
Поглядывали, бывало, мужики, кто вдовый, да и парни глаза пялили, тоже было. Сватали раза три, кто посмелее, да ни с чем сваты уходили. Уж и батюшка с церквы тутошней приходил, разговор завёл, мол, не смущай мужиков, взамуж иди, выбирай кого посправнее, пока ещё не стара. Рассмеялась Марьюшка, проводила его со двора. Погрозил тот, мол, ужо тебе, мужикам головы морочить! Да что сделать, супротив воли не пойдет, так и не заставишь.
Сколько годов прошло, нам того неведомо, видать оттаяло чуть стылое Марьюшкино сердечко, стал к ней кузнец похаживать, тот, который в выучениках у старого-то кузнеца был. Захаром его звали… Мужик уж видный, не парняга, и собой хорош, и статью, и умом не обижен, девки заглядывались, а он – вишь как, к Марьюшке как-то прикипел.
Долго она думала, а после согласие дала, пошла за Захара. Зажили они, а у кузнеца словно бы дар открылся, ведал он железо так, как и старый кузнец не умел. Однако не ведал никто, что кузню и дом свой Марьюшка обережным кругом обнесла, этому её та женщина научила, что приходила к ней в солнечный полдень на Купала.
И никто не видел, даже того Захар не ведал, что приходил снова к Марьюшке Ивар, уже в силе своей и новой стати, и теперь не звал оставить мужа… Сказал только, что никогда не простит её за предательство, за то, что отказала ему, Ивару, и простому мужику сердце своё отдала!
- Знай, Марья, снова ты слезами умоешься! Горек твой век будет, и счастье коротко – моими стараниями все, кого ты любишь, в землю уйдут! Два вдовьих озера наплачешь, и два малых, по детям своим...
Прокляла его тогда Марья за смерть своих детей, да не уберегло её даже это – не прошло и году, загорелась сама собою кузня, а с нею сгорел и Захар. Словно вихрем огненным смело, а люди стали рассказывать, что видели страшный образ, на пригорке стоял человек с посохом, смеялся и от того смеха выше взметались искры над кузней.
Не плакала тогда Марьюшка, на погосте стояла молча, а после пропала. Не стало её, как и не было, в избе всё нетронуто осталось, хотя бабка Сумориха видала, дескать, как ушла Марья в поле с малым узелком, да там и пропала. Будто закружило её зелёным вихрем, пылью замело, и не стало Марьюшки.
Дед Касьян замолчал, да и Куприян не мог и слова вымолвить после его рассказа. Это была та Марья, которой Ларион служил, и значит… сгубил её тот, кого люди звали Зелёным Дедом и Хозяином леса, значит это он призвал тогда чёрную Зиялат, что растила гадье племя в страшной низине!
- После избу Марьину кто-то прибрал себе, семья одна, чего дому пустовать, много добра там не было, но вещицы хорошие всё же нашлись, - снова заговорил дед Касьян, - Среди прочего, полотно там в сундуке, платье новое, украшения, что в кузне умельцы ковали. И зеркальце нашли, за сундук оно закатилось, простенькое, небогато и украшено, девчоночка его прибрала, да так полюбила, что всё время в него и гляделась. Мать осердилась, зеркальце забрала, да выбросить жалко стало. Когда на ярмарку поехали, мать девчоночки и продала зеркальце первому встречному, а то оказался коробейник, не нашинского роду-племени, он и взял.
- Это значит, что теперь это зеркальце…, - начал было Куприян, но замолчал, - Дедо, а что же в нём примечательного? Зачем его ищут, и… кто?
- А нешто сам не чуешь? – усмехнулся дед Касьян, и глаза его синие словно две льдинки блеснули.
- Силу его чую, но не могу понять, какая она, - признался Куприян, - И не зло, но и не добро…
- Верно, не зло, и не добро, да это как рассудить. Прокляла Марья Ивара, а в зеркальце том сила эта сокрыта, и уж не знаю я сам, насколько правда – только слыхал я, если только взглянет Ивар в то зеркало, тут и сгинет. Так как ты думаешь, кто это зеркальце ищет?
- Ивар и ищет! Хочет спрятать, или ещё что, чтобы не опасаться больше, - вздохнул Куприян, - Дедо, но ведь как – он Хозяином леса стал, его стезя – хранить, оберегать, от зла защищать.
- Это верно, да только если раз на уговоры злые поддался, на посулы льстивые, то на обратный путь встать мало кто сможет. Будь ты простой человек, или ведающий и Дар несущий. Ивар не смог… сгубил он Марью, думал, душе легче станет, а она ещё сильнее во мрак погрузилась. И слыхал я, теперь он собирает силу… хочет Марью вернуть… а ты сам знаешь, кто вместо неё в наш мир оттуда явится. Для того и пришло к тебе то зеркальце, и предстоит тебе путь такой, что не каждому под силу.
Куприян молча глядел в окно. Рассвет уже разгорелся, солнце золотило резные вершины елей. Всё он понял, и не было страха в его душе… только вот… сладит ли, сдюжит ли?
Продолжение здесь.
Дорогие Друзья, рассказ публикуется по будним дням, в субботу и воскресенье главы не выходят.
Все текстовые материалы канала "Сказы старого мельника" являются объектом авторского права. Запрещено копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие ресурсы и сайты в сети Интернет), а также любое использование материалов данного канала без предварительного согласования с правообладателем. Коммерческое использование запрещено.
© Алёна Берндт. 2025