оглавление канала, часть 1-я
Несколько мгновений (минут? часов?) я стояла памятником, не смея шелохнуться. Тот, кто был в кустах, тоже не проявлял никакой особой активности. Я только слышала учащённое дыхание зверя и чувствовала его напряжённость. А ещё — вонь. Похоже, в этом мире всё воняет, начиная от зверей и кончая самим воздухом. И правда, проклятый мир!
Казалось, даже воздух вокруг сгустился в вязкой застывшей неподвижности. Сколько ещё будет продолжаться эта пауза? Мелькнула детская мысль, что, может быть, всё обойдётся, и неведомый «он» постоит-постоит, да и отвалит восвояси? Вот уж глупость-то где! Если зверь вышел на охоту… В общем, во всех мирах зверь есть зверь. Хотя была надежда, что, возможно, он привык охотиться на более мелкую дичь и человек в его рацион не входит. Но тоже — вариант так себе, сказочный.
Стоять вечно неподвижно я тоже не могла. Нужно было на что-то решаться. Ну, я и решилась. Стала медленно, сантиметров по десять за раз, отступать назад. Почему-то мне казалось, что в горах преимущество будет на моей стороне. С чего я это взяла? Не знаю. У каждого зверя есть своя территория для охоты, свои охотничьи угодья, так сказать. А горы — это обиталище цхалов. Думаю, у этих существ здесь нет врагов, способных их одолеть. Но это так, мечты и домыслы. А как всё обстоит на самом деле, я знать не могла.
В общем, пока суть да дело, а мне удалось уже отойти от этих треклятых кустов метра на три, когда зверь вдруг издал какой-то хрюкающий звук. Кабан? Только местной породы? Легче мне от этого не стало. В родной тайге страшнее взрослого кабана-секача зверя не было. Даже медведь старался обходить его стороной.
Я замерла на месте, ожидая, что будет дальше. А дальше ничего хорошего не случилось. С треском раздирая кусты, выскочил зверь. Если он и напоминал кабана, то весьма в приблизительном варианте. От кабаньего рода ему достался только нос-пятачок — и всё. Четыре лапы с мощными когтями, небольшие уши, покрытые щетинистым волосом, длинная узкая морда с огромной пастью, утыканной рядом внушительных клыков, и гибкое тело с длинной жёсткой шерстью коричнево-медного цвета — всё это не внушало особо радужных надежд на собственное выживание. На фоне обнаружившейся реальности все мои домыслы вообще превратились в пшик.
Как обычно, в такие минуты все мысли покинули меня, забившись испуганно по щелям и норам. Остались только инстинкты. Я неплохо умела управляться с ножом. Конечно, не спецназовец, но в долгих походах по горам нам с Юриком доводилось сталкиваться и с шакалами, и с кабанами. Разумеется, этот зверь никак, даже в ближайшем приближении, не напоминал наших милых и почти безобидных зверушек. Но тут дело такое… Это как езда на велосипеде: если сможешь заколоть курицу, то уже потом размер не имеет значения. Это я так себя подбадривала… Типа…
Постояв ещё немного в неподвижности, я продолжила осторожное движение назад. Инстинктивно я старалась как можно ближе подобраться к границе, где заканчивался этот лес и начинался каменистый подъём в гору. С чего я решила, что эта зверюга не пойдёт за мной в гору — я не знала. Просто нужно было что-то делать. На самом деле всё зависело от того, насколько мой противник был голоден. Обычно дикие звери ни с того ни с сего на человека не нападают. Но так было в моём мире. А здесь… Вдруг тут двуногие типа меня — любимое лакомство?
Зверь сначала потянул с шумом носом воздух. Запах, наверняка, был для него незнакомым. Только это и удерживало его пока от решающего броска. У меня оставалось ещё немного времени до того момента, когда он закончит колебаться, решив, что и такое ему в пищу сгодится.
Так мы и продолжали двигаться черепашьими шагами: я спиной вперёд, не отрывая от него взгляда, а он — припав на передние лапы к самой земле. В глаза этой твари я не смотрела. Это тебе не волк и даже не медведь, с которыми было возможно завести разговор «по душам». Мой взгляд этот зверь мог расценить как вызов, и тогда для меня всё очень быстро закончится. А время для экспериментов было не самым подходящим. В некоторых случаях, когда имеешь дело с диким зверем, основное внимание стоит обращать на его мышцы, а не на глаза. По напряжению тела можно было просчитать момент нападения до миллисекунды.
Я уже вышла из зоны густого леса, и сейчас под моими ногами была только жёсткая трава да низкорослый кустарник с сухими ветками. Оставалось совсем немного — не больше десяти метров до начала подъёма и скальной породы, — когда я поняла, что мне эти десять метров не пройти. Мускулы под ржаво-красноватым мехом взбугрились и напряглись. Я только успела перехватить нож поудобнее, как зверь прыгнул.
Резко присев, метнулась в сторону, сдирая до крови руки, и это уберегло меня от острых когтей. Быстро вскочила на ноги. Левой рукой подхватила с земли толстый кусок ветки, который каким-то чудом подвернулся мне под руки. Чуть пригнувшись и выставив в защитном жесте левую руку с деревяшкой вперёд, приготовилась отражать нападение.
Прыжок в пустоту разозлил эту тварь. Он молниеносно развернулся и стал яростно лапой скрести почву. В разные стороны полетели куски растительности и фонтаны мелких камней. Он клацнул зубами, словно поймал на лету муху. Из пасти закапала вязкая слюна. Похоже, он уже предвкушал свой ужин.
Попробовать проникнуть в разум этого зверюги даже не пыталась. Конечно, если бы у меня было чуть больше времени, попробовать было можно, но… Зверь опять прыгнул. Я постаралась подставить под его клыки левую руку с толстой веткой. Он, вцепившись в неё, сильно рванул, повалив меня наземь. В глазах потемнело, дыхание сбилось. Кисловатый запах крови смешался с вонью зверя. Я взвыла в голос то ли от режущей боли, то ли от отчаянья. Но сдаваться так просто я не собиралась.
Изловчившись, я стала изо всей силы наносить ему удары ножом, стараясь попасть в левое подреберье. Тварь издала хрюкающий звук, переходящий в визг, от которого заложило уши. Чёрная горячая кровь захлестала из ран, заливая мне лицо, руки и грудь. От невозможной вони я почти теряла сознание, но всё же, ослепшая и оглохшая, продолжала наносить удары, чувствуя, как нож вскрывает живую плоть, натыкается на кости.
Остановилась только тогда, когда почувствовала, что тело зверя всей своей тяжестью навалилось на меня, оставаясь недвижимым.
Кое-как выбралась из-под туши поверженного чудовища. Левая рука всё ещё судорожно сжимала изгрызенную в мочало палку. Разжать пальцы с первого раза не удалось. Я, не поднимаясь на ноги, уселась прямо здесь, рядом с трупом поверженного врага, и стала по одному разжимать закостеневшие пальцы на левой руке.
Покончив с этим малоприятным занятием, попыталась подняться на ноги. Инстинкт подсказывал, что нужно срочно уходить. Эта тварь могла быть здесь не одна. А запах крови мог привлечь и остальных товарищей — братьев и сестёр убитого мною зверя. Не отошедшая ещё от горячности боя, боли я почти не чувствовала, но ноги тряслись мелкой дрожью. Поэтому поднималась я довольно долго.
Левая рука была нерабочей и плетью висела вдоль тела. Плохо. Но с этим разберёмся потом. Главное — сейчас добраться до пещеры.
Падая почти на каждом шагу, я стала с трудом карабкаться по склону. Сердце колотилось в груди, мерзкий запах зверя забивал нос, руки были липкими от крови — своей и чужой, глаза заливал пот, а ноги тряслись от слабости.
Я не смогла сделать и трёх шагов от поверженного зверя, как меня вывернуло наизнанку. Я упала на четвереньки, издавая почти такие же хрюкающие звуки, как совсем недавно и эта тварь. Желудок скручивало в узел от спазмов.
Кое-как отдышавшись, я опять стала пытаться встать на ноги. Получилось не сразу. Но не успела я сделать несколько шагов, как позади меня сразу с нескольких сторон раздался знакомый «хрюк» с подвизгиванием. Увы… Моя интуиция оказалась права: тварь охотилась не одна. Судя по издаваемым звукам, это была целая стая.
Нужно было срочно уносить ноги, и чем быстрее, тем лучше. Но вот с этим-то как раз и была неувязочка. Ни «уносить», а тем более «быстрее» у меня не получалось.
Прекрасно понимая, что другого такого боя я не выдержу, не оглядываясь, стала карабкаться по склону вверх изо всех оставшихся сил. А оставалось их не так уж и много. Я слышала, как где-то позади трещат сухие ветки под тяжёлыми лапами, слышала звуки похрюкивания и повизгивания, издаваемые зверями, но всё равно не оглядывалась. Зачем? Быстрее двигаться я всё равно не смогу.
Я уже почти добралась до первых каменных осыпей, когда почувствовала, что эти твари уже рядом. Закрывать глаза не стала. Просто повернулась к приближающейся стае лицом, приготовив нож. Нет, не для того чтобы спастись. Спасение в такой ситуации было невозможным, и я это прекрасно осознавала. Но поворачиваться к приближающей смерти спиной не хотела. Я должна была заглянуть ей в глаза.
Говорят, что в сознании человека перед смертью проносится вся его жизнь. Глупости. Ничего у меня не проносилось. В моём сознании была только ожесточённая ярость и какое-то злорадство. Чуть покачиваясь от слабости, я выпрямилась, постаравшись расправить ноющие плечи. С четырёх сторон ко мне подбирались эти волко-свиньи, чтоб их! Глаза жадно блестели в предчувствии лёгкой добычи.
У меня хватило сил усмехнуться. Вытерла лоб тыльной стороной правой ладони с зажатым в ней ножом. Прохрипела:
— Ну… кто первый, волки недоделанные? Мой дед Берлин брал, а вы думали, я вас испугаюсь? — и зло выплюнула: — Надеюсь, вы мною подавитесь…
Я несла какую-то чушь то ли от слабости, то ли у меня просто после первого боя что-то в мозгах переклинило. Да какая уже теперь разница?! А может, я просто хотела напугать своим презрением саму смерть?
Звери на несколько мгновений замерли при звуках моего голоса. Наверное, до этого момента их пища с ними не разговаривала. А потом, подняв головы на коротких шеях вверх, стали хрюко-визжать (я не могла сходу подобрать более вменяемого слова для подобных звуков).
Думала ли я, что это мой шанс? Нет, не думала. В подобных ситуациях шансов не бывает. И горько от такого конца мне тоже не было. Когда я приняла решение увести Иршада в ловушку, я уже знала, что у меня нет особых перспектив на выживание.
Так что… Да и думать, если честно, в этот момент я ни о чём не могла. Просто смотрела на подползавших тварей и медленно про себя считала: раз, два, три…, словно отсчитывая свои последние мгновения.
Звери закончили свой «концерт» и вновь стали подбираться ко мне. Первый, который был ближе всех, прыгнул. Уже не пытаясь защищаться, я просто с силой всадила ему нож прямо в пасть, протыкая мозг. Он стал наваливаться на меня всей тяжестью своей туши. Ноги у меня подогнулись, и я упала вместе с поверженным врагом на землю.
Сознание стало мутиться, а реальность уплывать в неведомые дали, и я перестала слышать и видеть, успев только подумать, что это и к лучшему.
